Наследница Ингамарны (СИ) - Зорина Светлана. Страница 18

— Да, я слышала, — перебила Гинта. — Таома говорила, что где-то высоко в горах есть священное озеро. Оно никогда не замерзает, даже в сильный мороз, и сверкает чудным светом. Это правда?

— Правда. Его называют Эйрин-Сан — «солнечный глаз». Или «око света».

— Дедушка, я давно хотела спросить… Сан на древнем языке «глаз» и эйр тоже. Какое из этих слов более древнее?

— То есть, у какого из них значение «глаз» появилось раньше?

— Ну да.

— У слова эйр. Оно образовано от эй «свет». А сан… Первоначально это тоже означало «свет». Вернее, свет видимого огня, видимого солнца. Эй — высший свет, стихия высокого огня, а стихию плотного огня на танумане называют…

— Сагн!

— Правильно. Самое древнее название яркой луны — Сагнта. Ведь она отражает свет видимого солнца. Сагнта — «отражающая свет», лунная богиня, которая смотрит на солнце, жадно впитывая его свет. Со временем звук [г] выпал. Никто точно не знает, когда имя Санта начали толковать как «смотрящая». Потом появился глагол санне «смотреть, видеть», а ещё позже слово сан в значении «глаз». Сан — «глаз или то, что смотрит, вбирает свет, жаждет света». Эйр — «глаз или то, что излучает свет». Эти слова как бы дополняют друг друга. Ведь наши глаза и излучают свет, и нуждаются в нём, чтобы видеть. Название чудесного озера заключает в себе два названия глаза и два древних корня, обозначающих две огненные стихии: эй — стихию высокого огня, и сан/сагн — стихию плотного огня. И говорят, его воды пропитаны силой обеих стихий. Это озеро — подарок Эйрина матери Лилле. Всё-таки он обидел её, убежав в Верхний Мир, да и солнечный глаз ей очень нравился. И вот, когда уже были созданы горы, Эйрин попросил Нэффса пролиться на них дождём, и появились горные озёра. Эйрин выбрал самое красивое, правильной круглой формы, и долго-долго смотрел на него, пока не наполнил его солнечным светом. А потом сказал своей матери: «Солнце должно быть в небе, но я дарю тебе его свет, его отражение в водах этого озера. Солнце горячо — зачем оно тебе? А вода — твоя стихия». Лилла обрадовалась подарку и даже перебралась жить в это озеро. До Великой Войны, когда горы ещё не были такими неприступными, люди знали, где находится Эйрин-Сан. Теперь дорогу к нему не найти.

— Жаль… А Таома говорила, что хели больше всего любят пастись на горных лугах. И что в горных реках есть летающие рыбы, которые к тому же светятся в темноте, как бабочки хиннуфара.

— Эти рыбы называются салинги, — сказал дед. — Горные реки в основном быстрые. Они текут по камням, бурными потоками и водопадами низвергаются с крутых склонов. Весной и осенью их течение становится ещё более стремительным. Озёра, переполняясь, тоже выходят из берегов и образуют множество ручьёв и водопадов. Вот Лилла и сделала тамошних рыб летающими — чтобы они не поранились о камни при быстром течении. Они, конечно, не летают, как птицы. Просто могут подпрыгивать над водой и пролетать в воздухе два-три капта. В горах много чудес, но увы! — почти все они нам недоступны. На нижние склоны, где лес, подняться нетрудно, а дальше… Диуриновые и турмовые стены вздымаются так круто. Некоторые смельчаки находят тропы, ведущие на ингалиновые луга, но путь туда небезопасен. А выше-то уж точно не подняться.

— Но валлоны ведь нашли дорогу, по которой пришли сюда через горы. Это где-то над Улламарной.

— Этой дороги больше нет. С тех пор там всё изменилось, и диурин разросся так, что появились новые вершины. Говорят, священное озеро Лиллы находится где-то между Цветными и Белыми горами, то есть между Ингамарной и Улламарной. Это озеро — внутри большой горы из прозрачного диурина. Оно словно чаша, наполненная солнечным вином. Вода Эйрин-Сан целебная. Существует поверье, что она лечит любые болезни и даже душевные недуги, и ещё говорят, кто её отведает, будет счастлив всю оставшуюся жизнь. Путь к священному озеру был нелёгок и тогда, в древности, а сейчас до него вообще не добраться. Разве что верхом на хеле. Или на птице ханг, но ханги носят на себе только ханнов.

— А Таома видела ханна верхом на этой птице. Она мне рассказывала. Она была ещё девочкой и ходила с матерью на кладбище в Хаюганну. Она видела, как над горами пронёсся огромный ханг, и готова поклясться, что на спине у него сидел мальчик. Его волосы сверкнули в лучах солнца, словно серебро. Всё это произошло очень быстро, но Таома уверяет, что всадник ей не почудился. Дедушка, а ханны… Кому они служат — Харрангу или Ханнуму? И чьи они дети — Лиллы или Гины?

— Есть ледяные ханны и ханны Нижнего мира. Некоторые считают, что первые — дети Харранга и Лиллы, а вторые — Харранга и Гины, а значит младшие братья Ханнума. А может быть, и те, и другие — дети Лиллы, просто одни предпочли высокогорное царство холода, а другие нижние пещеры повелителя мёртвых — там ведь тоже всегда холод. Эти юные божки — настоящие хозяева гор. Ханнум не покидает подземной обители, а нижние ханны иногда поднимаются на заснеженные вершины к своим ледяным братьям, и те в свою очередь без страха спускаются в царство мёртвых. Внешне они похожи, но нижние ханны светлее. Глаза у них почти бесцветные, а волосы — как белое серебро. Верхние ханны больше похожи на линнов. Они голубоглазы, а их серебристые волосы отливают голубизной. А почему и тех, и других называют ханнами… Первое значение корня ханн — «холод», а холод и смерть такие же близкие родственники, как Харранг и Ханнум. Валлоны всегда называли ледяных богов харнами — от харн «лёд». Может, так оно и правильнее, но мы, сантарийцы, привыкли говорить — ханны.

— А они добрые или злые? — спросила Гинта.

— Да как тебе сказать… Наверное, они бывают всякие, как и люди. Но они боги. Эти шаловливые божки любят поиграть и пошутить, а игры богов порой небезопасны для нас, людей. Особенно надо остерегаться маргов, каменных демонов. Чаще всего они принимают обличье свидов…

— А я их видела! В Хаюганне. Они забавные и очень юркие. И похожи на мангуров, только совсем маленькие.

— Естественно, они же слуги Марона. А сам он часто является в образе мангура. У нас в горах живут пещерные свиды, а есть ещё свиды пустынные, которые обитают на западе, в царстве бесплодия. Марги опасны тем, что они способны на короткое время превращаться в кого угодно — в любое животное, в человека, в ханна… Но распознать марга всё-таки можно. У каменного демона мёртвые, застывшие глаза. Потому они и являются обычно в полутьме. Наверное, самые весёлые из горных богов — ледяные ханны. Они обожают кататься на хангах, играть с харгалами. И очень даже не прочь пообщаться с гинтами. Зимой они часто спускаются с гор и наведываются к нам в леса. Ханны и с дочерьми людей заигрывают, да только девушкам лучше держаться от них подальше…

— Потому что игры богов опасны для людей?

— Хорошо, что ты это уяснила. Настоящим гинтам тоже лучше не встречаться с ханнами. И не влюбляться в них. Ведь им всё равно не удастся всегда быть вместе. Гинты — дочери Гины. Они дети леса и не могут жить без него… И вообще без того, что растит их мать-земля. Гинты боятся сильного холода. У нас, внизу, зима довольно мягкая, морозы бывают, но небольшие. Лесные божества боятся настоящего холода, от которого всё цепенеет. Один взгляд царя снегов убивает гинту, как зимний ветер убивает цветок. А ханны не выносят тепла. В нижних лесах они бывают только зимой, да и то им тут далеко не так уютно, как на вершинах, в снежных и ледяных дворцах Харранга.

В горах над Хаюганной есть две статуи. Их сделал очень древний мастер, и они отличаются от нынешних. Одна фигура — из светлого голубоватого сурдалина — похожа на мужскую, а вторая — их желтоватого хальциона, с волосами, выкрашенными в тёмный цвет, — явно девичья. Рядом с юношей сидит харгал из серебристого зиннурита, а рядом с девушкой — сингал из золотистого зиннурита. Никто толком не знает, кого эти статуи изображают. Одни говорят, что это божественные близнецы, другие — что это Хонтор и Гинтра. Изваяния стоят на маленьком уступе, на границе, где кончается лес и начинаются голые скалы. Это как бы граница, которая отделяет царство лесов от чистых гор, если можно так выразиться. Выше Гинтра уже не поднимается. Хонтор и Гинтра очень дружны и часто встречаются, а расстаются обычно там, на границе своих царств. Те, кто считает эти статуи изображениями Гинтры и Хонтора, уверены в своей правоте ещё и потому, что сингал — священный зверь Гинтры, а харгал — священный зверь Хонтора. Правда, в самой Хаюганне считают иначе. Там этих двоих называют Гинта и Ханн и рассказывают одну довольно грустную легенду. Это легенда о любви гинты и ханна. Они встретились зимой, когда сын ледяного бога спустился вниз — погулять по земным лесам. Они полюбили друг друга так, что не хотели расставаться, а ведь в их распоряжении была только зима, самое короткое время цикла. Весной стало теплеть, и они встречались в горных лесах, откуда зима уходит позже, но потом снег растаял и там. И прошлось им проститься на той границе, где кончается лес. Ханн вернулся на горные вершины, в царство вечных снегов, во владения ледяного бога Харранга, от одного взгляда которого цепенеет всё, что рождает мать-земля. Гинте, дочери земли, туда было нельзя. Она грустила в своём лесу. Бродила печальная и одинокая, сторонясь сестёр, которые днём резвились, играли, а вечером пели и танцевали при свете луны. Раньше её так радовали весна, яркое солнце, свежая зелень и цветы… Но ведь радость хочется разделить с любимым, а когда его рядом нет, и солнце кажется бледнее Камы. Не выдержала гинта разлуки и отправилась в горы — искать своего друга. Она не побоялась подняться высоко-высоко, хоть и вся дрожала от холода. Поросшие лесом склоны остались далеко внизу, и она чувствовала, что с каждым шагом теряет силы. Кто-то из животных — кажется, хель — помог ей добраться до царства Харранга. Бедняжка погибла, так и не успев найти любимого, едва ступила в ледяной дворец. Ведь взгляд холодного бога убивает детей леса… А может, он и не смотрел на неё, просто она так замёрзла и устала. Велико было горе юного ханна, когда он нашёл бездыханное, оцепеневшее тело своей возлюбленной. Взял он её на руки, спустился с горных вершин на цветущие горные луга и положил на траву, надеясь, что зелень и солнце оживят её, но было поздно. Мать Гина превратила тело дочери в прекрасный белый цветок. А юный бог сидел, глядя на него, и плакал, и когда слёзы его падали на лепестки, они переливались разными цветами. Несчастный ханн плакал и таял, таял… Ведь горные луга — это невысоко, и там довольно тепло. Рядом было небольшое озеро. Полурастаявший ледяной божок бросился в него. Мать Лилла пожалела его и превратила в линна. И живёт он теперь в воде. А на лугу вокруг озера всю весну, лето и осень растут прекрасные цветы. В сухую погоду они белые, а под дождём переливаются всеми цветами радуги. Высохнув, снова становятся белыми. Их назвали ингалины — «радужные». Белый цвет, как я тебе уже говорил, состоит из всех цветов радуги, а ингалины излучают все эти цвета именно под дождём. Во время дождя линны поднимаются из озера и танцуют над его поверхностью, а если дождь посильнее, то даже могут плясать и резвиться на лугу. Как радуется прекрасный Ханлинн — такое имя возлюбленный гинты получил после превращения… Как он радуется, когда начинается дождь. Можно хоть немного побродить по лугу среди чудесных цветов, которые напоминают ему о любимой. И цветы тоже радуются ему, переливаясь нежными красками. В Хаюганне считают, что статуи изображают ханна и гинту и поставлены в память о том, как они прощались весной на границе, где кончается лес и начинаются голые скалы. Пока на этих лесистых склонах лежал снег, они жили здесь, а их любимцы — сингал и харгал — играли и резвились целыми днями. Они тоже привыкли друг к другу. Но разлука была неизбежна. На этом горном уступе юный ханн в последний раз видел свою возлюбленную живой. А у нас, в Ингамарне, эту историю по-другому рассказывают.