Странники морей - Эндрюс Ник. Страница 3

Кешанцы увидели немолодого мужчину с совершенно лысым черепом, иссиня-белой кожей, маленькими прижатыми ушами, чуть приоткрытым ртом и большими злыми немигающими глазами. На щеках у Атхемона были два кривых уродливых шрама — память о неудачной схватке с Андураном. Сиптах неторопливо читал заклинания, завораживая своим раскачиванием и стигийцев, и местных жителей. Неожиданно воздух задрожал. На деревню опустилась удивительная голубая дымка, и в ней появились две ужасные фигуры. Их очертания становились все четче и четче. Вскоре разглядеть тварей уже не составляло труда. Огромный демон с бычьей мордой и острыми рогами стоял сразу за кешанцами. Его нижние конечности имели копыта, а верхние напоминали руки с длинными пальцами и когтями. При дыхании из зубастой пасти существа вырывались клубы раскаленного пара. Слева от него находилось второе чудовище. Оно опиралось на шесть лап-ласт с многочисленными присосками на каждой. Тело демона покрывала скользкая желтая чешуя, на большой голове находились три расположенных в ряд красных глаза, а чуть ниже — гигантские, часто хлопающие жабры. Увидев долгожданных жертв, твари набросились на людей. Раздались вопли ужаса и боли. Чернокожие бойцы были готовы к смерти, но не к такой. Они метали копья в чудовищ, но причинить им вред не могли. От прочной чешуи дротики просто отскакивали, а рогатого демона они лишь разозлили еще больше. Кровожадная тварь хватала человека, разрывала его напополам и подбрасывала останки вверх, обливаясь кровью несчастной жертвы. Отчаявшись, кешанцы начали разбегаться в разные стороны. Бедняги не знали, что чудовища убивают и на расстоянии. Демон Огня выдохнул огненную струю, и одежда на трех женщинах тотчас вспыхнула. Вскоре люди превратились в пылающие факелы. Тут же догорали мертвые тела растерзанных детей. По селению потянулся запах паленой человеческой плоти. Он был настолько отвратителен, что несколько стигийских воинов стошнило.

Совсем иначе действовала вторая тварь. Существо исторгло потоки воды и затем сильно дунуло. Полтора десятка кешанцев тотчас превратились в ледяные статуи. Изогнутые фигуры, нелепые позы, застывший в глазах ужас… На площади не осталось ни одного живого человека.

Чудовища приступили к кровавой трапезе. Растерзанные тела одно за другим исчезали в огромных пастях демонов. Стигийцы с трепетом смотрели на отвратительную трапезу тварей, невольно отступая назад. Спустя квадранс на вытоптанной поляне остались лежать лишь обглоданные кости и оторванные конечности. Не вставая с колен, Атхемон приказал:

— Ведите сюда пленников!

Воины бросились к домам и вытащилили несколько десятков кешанцев. В основном, это были женщины, дети и старики. Во время боя они покорно вставали на колени, надеясь, что захватчики сохранят им жизнь. Лучше отправиться в рабство, чем умереть. О страшной участи, поджидающей их, несчастные еще не знали. Пленников привели на площадь и вытолкнули к чудовищам. Увидев новых жертв, существа двинулись на людей. Сиптах поспешно выставил руки вперед и крикнул:

— Оставайтесь на месте!

Демоны на мгновение замерли. Они должны были подчиняться колдуну, но ненасытный голод подгонял их вперед. Ослушавшись приказа, твари медленно приближались к строю стигийцев.

— Гоните пленников! — раздраженно завопил Атхемон.

Четверка наиболее сильных воинов начала бить местных жителей древками копий. Кто-то побежал, но большинство кешанцев упали на землю и закрыли головы руками. Они дико кричали, уже не соображая, что происходит вокруг.

Солдаты хватали маленьких детей за руки, за ноги и, раскачав, бросали их в сторону чудовищ. Копыта, острые зубы и когти завершали дело. Расстояние значительно сократилось. Сиптах уже понял — остановить существ не удастся. Струя воды облила пленников и трех стигийцев. Воины попытались убежать, но было уже поздно. Они так и застыли — на полудвижении, с раскрытыми ртами и выпученными от страха глазами. Хотеп дал команду, и строй отступил на пятьдесят шагов. Демоны продолжали кровавый пир. Твари сожрали уже сотни людей, а насыщение так и не наступило. Колдун смотрел на их гигантские тела с восхищением. Чудовища выросли до двенадцати локтей, что позволит им преодолеть любую городскую стену. Берегись, Андуран! Твоё время скоро настанет… Остановить могущественных существ не сможет ни одна армия.

Между тем, демоны убили и съели последних пленников. Они вертели головами, алчно поглядывая на ряды стигийцев. Пора было отправлять тварей восвояси. Удерживать их в узде становилось все сложнее и сложнее. Атхемон чувствовал, что сильно устал. Подняв руки, Сиптах проговорил:

— Демоны! Близится ваше освобождение. Перед нами будет весь мир. Вы получите пищу, а я — власть. Не жалейте никого! Кто бы ни приблизился к замку — убейте его!

Послышался громовой раскат хохота. Колдун даже не предполагал, что чудовища могут смеяться. Голубая дымка медленно опускалась на деревню, Атхемон едва слышно читал заклинание. Фигуры мерзких тварей начали расплываться и исчезать. Вскоре туман рассеялся, но леденящий душу хохот до сих пор стоял в ушах. В нем было что-то высокомерное и презрительное. На опустевшей площади остались лишь части человеческих тел, брошенное оружие и стойкий запах горелого мыса. Сиптах попытался встать, но не смог. Ноги его не слушались. Дрожащими руками колдун достал баночку с волшебным эликсиром и осушил ее полностью. В глазах все померкло, тело неестественно затряслось, в животе появилась сильная боль. Так много магического напитка Атхемон еще никогда не пил. Скрипя зубами, он судорожно вцепился пальцами в полы одежды. Испуганные телохранители отступили на несколько шагов назад. Что происходит с их господином, никто не знал. Между тем, боль утихла, и по жилам потекло согревающее тепло.

— Где мой паланкин? — не открывая глаз, прошептал колдун.

Послышались резкие команды, глухие удары, и на площадь поспешно вбежали рабы с носилками. Воины активно подгоняли их древками копий. С помощью двух сотников Сиптах встал на ноги, с трудом доплелся до паланкина и сел в мягкое кресло. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Немного отдышавшись, Атхемон уверенным голосом позвал:

— Хотеп!

— Я здесь, господин, — тотчас перед повелителем вырос стигиец.

— Первую часть моего плана армия выполнила, — произнес колдун. — Пора приступать ко второй… Направь людей собрать убитых. Наверняка, мы скормили не все тела. Наших воинов обязательно раздеть и снять с них доспехи. В траве не должно остаться ни одного кинжала, меча или щита.

— Будет исполнено, — почтительно согнулся сотник.

— Теперь самое главное, — после небольшой паузы продолжил Сиптах. — В центре деревни выкопайте большую яму и разведите в ней костер. Оторванные конечности, головы, трупы — все побросайте в огонь. Я хочу, чтобы кешанцы не сомневались в виновности дарфарцев.

— Конечно, господин, — на устах Хотепа мелькнуло жалкое подобие усмешки.

Воин быстро двинулся к строю стигийцев, но был остановлен окликом повелителя. Чуть приподнявшись, Атхемон сказал:

— Тщательно проверьте все дома. Местные жители очень хитры и вполне могли где-нибудь спрятаться. Здесь не должно остаться ни одного живого человека.

Сотник утвердительно кивнул. Вскоре армия разделилась. Большая ее часть приступила к рытью ямы, остальные солдаты осматривали поле боя и обыскивали жалкие лачуги кешанцев.

Колдун не ошибся, в густой траве воины нашли еще два десятка трупов. Их бесцеремонно раздевали, а голые тела несли поближе к месту сожжения. Мертвых чернокожих бойцов и стигийцев ожидала одна и та же участь. Спустя два колокола на площади появилась глубокая яма. На ее дно накидали сухих веток, заранее заготовленных дров и солому с крыш кешанских домов.

Вспыхнувший огонь поднялся на высоту пятнадцати локтей. Взмах руки, — и воины начали кидать в костер тела убитых, туда же полетели обглоданные кости, ноги, части туловища.

Неожиданно раздался громкий детский плач. К носилкам Сиптаха подвели трех полуобнаженных детей лет шести-восьми. Вытянутые овальные лица, короткие курчавые волосы, толстые приплюснутые носы, пухлые губы… В ушах висели простенькие, но довольно тяжелые украшения, растягивающие мочки почти до уровня подбородка. Маленькие кешанцы плакали и сопротивлялись. На стигийцев это не произвело ни малейшего впечатления.