Алиша. Тайна Школы - Багазова Алина. Страница 7

От волнения и усталости возвращение произошло мгновенно и не очень приятно.

Потом ещё минут пять лежала с бешено колотящимся сердцем, мушками перед глазами и страшной слабостью — приходя в себя.

Наконец, овладев собой, восстановившись, поднялась и спокойно вышла к ребятам.

Они всё так же сидели на кухне, но теперь перед ноутбуком, увлечённо что-то обсуждая на экране. Однако, по их взглядам, вперившимся в меня, я поняла, они напряжены и очень ждут новостей.

— С Волькой всё более или менее… — я потёрла шею, откидывая волосы, — просил не беспокоиться. Хочет сам разобраться.

— В чём? Где он? Не сказал? — Лета дала волю волнению. Похоже они действительно близкие друзья.

— Он сейчас не в теле…

— Что?!!

— В смысле… — я подбирала слова, — как бы… без сознания.

— И это называется в безопасности? — Лета закипала от ощущения собственной беспомощности.

— Летик, я и не говорила о безопасности. Но сейчас, похоже, он в силах контролировать ситуацию.

— Не сказал, кто его? — осторожно поинтересовался Сергей.

— Не было времени, он ещё не адаптировался в новом состоянии. Ночью найду его сама и утром сообщу новости из первых рук. Если он придёт к тому времени в сознание — ещё лучше, найду место его пребывания.

— А может не прийти? — ойкнула Лета, — как такое возможно?

— Всё возможно. Изменённых состояний сознания много, если человек под гипнозом — это тоже своеобразный вариант…

Я присела за стол. Лета задумалась, Сергей смотрел на экран, но будто сквозь него.

— Что нам делать? — тихо спросила Лета, не сводя с меня глаз.

— Тебе — будет неплохо, если позвонишь маме. Она сейчас как раз о тебе думает, — сказала я первое, что пришло в голову, всегда именно так и поступаю. Лета порывисто вскочила и бросилась к телефону.

— Не забудь, код Питера — 812, - крикнул вслед Сергей, на что Лета отозвалась уже из комнаты, — я с мобильника!

— Как её мама? — шёпотом поинтересовался парень.

— Теперь уже совсем хорошо, — кивнула и только сейчас поняла, что сижу совершенно неодетая, растрёпанная и надо бы посетить душ, — пойду-ка, поищу полотенца и что-нибудь из одежды. Не переживай, прорвёмся!

Подмигнула ему и вышла.

В ванной я разрыдалась.

Абсолютно каждая мелочь: на умывальнике, на полочках — всё напоминало мне о Воленьке. Оглушил родной запах, я, не глядя, протянула руку и взяла с полки его одеколон, поднесла к носу на миг, потом вздохнула и прижала к груди. Слёзы текли сами собой.

Господи, мы едва нашли друг друга в этой жизни, как тут же снова потеряли. И я не могла быть уверена, что скоро обретём опять. Слишком всё зыбко и непросто.

Слишком всё серьёзно и реальность сейчас, подобно маятнику, раскачивается в самые разные стороны, исход происшествия может быть абсолютно любой, всё зависит от нас и ещё от кого-то.

Многое решится сегодня ночью, я найду его, чего бы мне это не стоило. Я подниму, если потребуется, бурю на любом плане, но отыщу любимого. Я не могу его потерять…

Подняла глаза, и взгляд упёрся в зеркало. На меня широко расширившимися глазами смотрела взъерошенная девчонка с копной рыжих вьющихся кудрей, немного растерянная, но решительная. Улыбнулась сама себе и стало сразу легче. «Чего раскисла, Алька? Ты выросла в детдоме, привыкла рассчитывать только на себя и верить себе, верить своим чувствам и той незримой поддержке существ, окружающих тебя, которых люди называют либо ангелами, либо учителями, либо наставниками.

Они и сейчас рядом… Всё будет хорошо».

От этой мысли мне действительно стало легко на душе и спокойно. Хотя я уже не могла видеть чудесных сущностей, как в детстве, но я могла ощущать их, а когда время от времени покидала тело — видела их образы и слышала голоса. Они всегда заботились обо мне и не давали пасть духом. Почему же я сейчас поддалась слабости? Это всё моё растерянное, напуганное сердечко.

Всё будет хорошо!

Поставила одеколон обратно и, открутив краны, полезла под душ. Вода для меня — источник новых сил, она смывает не только снаружи, но и как бы вымывает изнутри печали, тоску и уныние. Вот и сейчас происходило то же самое.

А ещё водопровод в каждом отдельно взятом доме обладает некой индивидуальностью.

Любой источник воды — своеобразный слепок пространства вокруг него. Здесь, в этом душе, купалось до меня множество людей не одного поколения. Завертелись, закружились образы, но скорее не видимые, а на уровне ощущений…

Я цепко вычленила из них Волькин и, закрыв глаза, поплыла по образам и воспоминаниям, оставшимся здесь.

Я смотрела и узнавала всё о любимом, видела его совсем крошкой, потом — как он рос, детство, юность, ловила его мысли, чувства и переживания, первые неудачи и победы, первую любовь и разочарование, узнавала, что дорого ему, а что неприятно, что свято, а что он презирает. Всё больше погружаясь в память, которую хранили эти стены, и позволяла извлечь своей энергией вода, я всё меньше ощущала собственное тело, плыла, покачиваясь, на волнах эмоций, блаженно улыбаясь.

Негромкий стук в дверь — и я вздрогнула, открыла глаза, покачнулась, едва не поскользнувшись, вода обжигала, прибавила холодной.

— Алиш, ты как? — раздался робкий голосок Леты, — уже почти час ни звука… Всё хорошо?

Я ощутила её тревогу, озабоченность. Кажется, нервы напряжены не у меня одной, ребятам теперь везде мерещатся опасности и неприятности.

— Да, Летик, уже выхожу! — крикнула в ответ, быстро закручивая воду и дотягиваясь до полотенца.

Вытерлась, оделась, причесала мокрые кудряшки и, подумав секунду, сунула Волин одеколон в карман. Положу под подушку, я так сентиментальна…

Ребята ждали на кухне, видимо, готовился «военный совет».

— Садись, Алишик, — улыбнулся Сергей, — я думаю, не стоит тянуть и надо решить прямо сейчас, что делать дальше каждому из нас.

Мы с Летой кивнули с готовностью. Как же важно и легко, когда командование берёт на себя мужчина…

— Я так понимаю, что все мы остаёмся тут? — полувопросительно наклонил он голову и, получив утвердительные кивки, продолжил, — замечательно. Итак, милицию решено не вмешивать, разбираться будем своими силами, точнее, силой Алиши, поскольку наше рвение может оказаться совсем бесполезным без её «видения».

Я улыбнулась, подтверждая.

— Тогда, чтоб не терять времени в ожидании, я займусь газетой, теперь всё предстоит делать на расстоянии, настрою сегодня интернет.

— Да, сосредоточься на этом, — поддержала Вилка, — я же займусь, если позволите, домашним хозяйством, всё равно лентяйничаю.

Она наигранно шутливо пожала плечами, но внутри всё ещё была, как струна.

— А я… — начала было, но ребята дружно меня перебили:

— А ты ищи Вольку!

— Да, конечно… — смутилась, не сдержав улыбки, — этим и займусь. И на концерты ещё время останется.

— Алиш, — робко произнесла Вилка, — если ты беспокоишься о деньгах… то они есть, можешь не выступать здесь…

— Я ведь не из-за этого пою, — задумалась, как объяснить, — Вилочка, не могу не петь. Это даёт мне силы и жизнь, как дыхание.

— Прости, я поняла… — она опустила голову, — не подумала о том, как много и ты этим самым даёшь людям.

— Милая, — я дотронулась до её руки, — ты беспокоилась за меня. Спасибо! Этому городу сейчас, как никогда, нужен свежий глоток энергии. Поверь мне, именно сейчас…

— А Москва не выпьет тебя залпом? — встревожился Сергей, — это город-вампир.

— Я не уверена, что придусь ей по вкусу, — хихикнула, суша волосы руками, — пусть попробует.

— Постойте, — вдруг спохватилась Вилка, — а как же… эта квартира? Волька жил один? А если нагрянут родственники или знакомые, как мы объясним?

— Не нагрянут, — спокойно проговорила я, — они все сейчас очень далеко. И звонить не будут, это гарантирую.

— Тебе — верю… — девушка облегчённо опустилась на стул.

— Есть другая задача… — я задумалась, — мы же совершенно не знаем города.

— Не будем разбредаться, — кивнул Сергей, — далеко.