Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре. - Атрейдес Тиа. Страница 48

- Мия, ау! - Шу провела ладонью перед лицом фрейлины, и та с трудом сфокусировала на ней взгляд.

- Ваше Высочество? Что вам угодно? - наконец она осознала, кто перед ней, и испугано присела в реверансе.

- Мия, ты решила погубить свою репутацию?

- Но... нет, Ваше Высочество... - девушка на всякий случай ещё раз вежливо присела, явно не понимая, о чем это принцесса говорит.

- Ты с кем сейчас танцевала, девочка?

- С Тигренком... - наивные и счастливые глаза.

- А кто такой Тигренок?

- Э... менестрель...

- Миа, ты ошейник на нем видела?

- Да, Ваше Высочество...

- И тебе это ни о чем не говорит?

- Но... Ваше Высочество...

- Мия, проснись! Ты только что на виду всего света вешалась на шею рабу! Мия, ты о чем думала?

- Но, Ваше Высочество, это же ошибка, он не может быть рабом, как вы не понимаете! Он же такой... такой...

- Леди Тейсин! Вы забываетесь!

- Простите, Ваше Высочество... - фрейлина снова поклонилась, и опустила глаза, не решаясь взглянуть на принцессу.

- Мия. Вы сейчас же отправитесь домой, и скажете отцу, что я запретила вам выходить из дому до тех пор, пока не позову вас сама. Это вам понятно?

- Да, Ваше Высочество...

- И ни с кем не говори о том, что сегодня было. Скажись больной - жар, бред, головная боль, всё, что угодно. Ясно?

- Да, Ваше Высочество... жар... я поняла.

- Иди. По дороге ни с кем не разговаривай.

- Слушаюсь, Ваше Высочество... - Мия с видом сомнамбулы направилась по дорожке к выходу из сада.

Шу пару секунд смотрела ей вслед, качая головой - дело серьёзно. Удружил Тигренок девушке, нечего сказать. Она вернулась к придворным, высматривая среди них светловолосую голову. Юноша стоял в сторонке, и вежливо улыбался словам ещё одной фрейлины. Шу заметила, что пара кавалеров с недружелюбным видом направляется в его сторону, недовольные тем вниманием, которое оказывают Тигренку дамы. Но она находилась от него гораздо дальше, и не успевала оказаться рядом вовремя и предотвратить конфликт. Ну ничего, достанется ему слегка, не беда. Следующий раз подумает, прежде чем безобразничать.

Шу неторопливо пробиралась сквозь танцующую и веселящуюся толпу, милостиво кивая и улыбаясь всем подряд, и не выпуская из виду Тигренка. Дворяне уже подошли к нему и, похоже, принялись оттачивать на бессловесной жертве остроумие. Шу поморщилась. Ох, доблестные и неустрашимые герои! Рисуются перед фрейлинами, распускают хвосты, пытаясь унизить того, кто не может им ответить, и не понимают, что выглядят при этом жалкими трусами.

Тигренок явно пропускал слова кавалеров мимо ушей, мечтательно глядя поверх их голов, что было совершенно не трудно - оба кавалера здорово уступали ему в росте. Дворяне, чувствуя, что их выпады не попадают в цель, злились ещё больше. Шу на всякий случай держалась поблизости, затеяв пустую беседу с Ленкорией, и с затаенной усмешкой наблюдала, выкрутится ли Тигренок сам. Нет, вряд ли у этих щеголей хватит мозгов свести всё к шутке и отступить, не потеряв лица окончательно. Они уже истощили запас остроумия и дежурных оскорблений, и готовы были наброситься на юношу с кулаками. Тигренок в ответ на особенно идиотскую гнусность только недоуменно приподнял бровь, словно снисходительный университетский профессор, не ожидающий от балбеса-студента ничего умного, но чтобы уж настолько? Это оказалось последней каплей - благородный Перрин покраснел от ярости и занес уже руку для пощечины, но... Шу не очень поняла, что же произошло. Почувствовала только, что Перрин вдруг испугался. И не того, что уронит себя в глазах общества, ударив раба, как оскорбившего его человека, и не того, что на него обрушится гнев принцессы - об этом он уже думать не мог. Он испугался Тигренка. Совершенно спокойного, безразлично-насмешливого, беззащитного Тигренка. Дворянин неприлично выругался и отступил на шаг, скрывая замешательство грубыми словами, и обращаясь к приятелю, высказался на тему того, что не подобает благородным людям пачкать руки о всякую шваль.

Краем глаза Шу видела, как кавалеры уводят пару фрейлин, с любопытством наблюдавших за неприятной сценой, а Тигренок, оставшись в одиночества, отступает подальше в тень и прислоняется к дереву. Пожалуй, если бы она не видела в темноте не хуже, чем днем, он бы растворился в этой тени совсем.

Воспользовавшись родной и уютной вечерней тенью, Хилл скрылся с глаз благородной публики долой и уселся под деревом на прохладную траву. Пожалуй, он уже начинал ненавидеть придворные развлечения. Сначала на него вешаются дамы, потом нападают их кавалеры, чтобы не приставал к их дамам... да пропадите вы все, кучей! Два распустивших перья петушка чуть не заставили Хилла потерять над собой контроль и рассмеяться им в лицо. Тоже, светские львы! Недопески, а не королевская свита! Пыжатся, тужатся, будто ёжика сейчас родят, а толку пшик. Хоть бы на Его Величество посмотрели, неучи, или в театр бы сходили, наизусть чего подучили, раз уж боги своим умом не одарили. Таких щенков даже и обижать грешно, маленькие совсем... но и лапу нечего поднимать! Они что, всерьёз думали, что так он и позволит каким-то шавкам себя тронуть? Хиллу оказалось достаточно лишь самую малость Тени им показать... да что там, показать! Намекнуть, как они хвосты поджали и удрали, повизгивая. И скатертью дорога. Здесь, в тишине и сумраке, Хилл намеревался дождаться окончания гулянки. Ну, разве что ещё еды себе добыть - уже почти стемнело, сад приобрел совершенно сказочный вид с горящими тут и там цветными огоньками, мерцающими цветами, светящимися радугами. В такой обстановке придворные нескоро захотят покинуть праздник, запросто провеселятся до полуночи. А сидеть до полуночи голодным... ещё чего!

Укрывшимся в беседке Кею и Заку слуги уже несли ужин, и принцесса посчитала, что придворные обойдутся и без неё. Танцевать абы с кем ей не хотелось, вытаскивать Тигренка из его укрытия - тоже, затевать очередную пустопорожнюю беседу - её уже тошнило от глупости. Свой долг она выполнила, устроив придворным развлечение и украсив сад, можно было и передохнуть. Шу присоединилась к родной компании, бездумно прислушиваясь к звукам веселья снаружи и попивая чай. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это домой, в уютную тихую башню, и Тигренка рядышком. Оглядывая беседку, она наткнулась взглядом на его гитару, и вспомнила его руки, ласкающие струны, его задумчивое лицо, полуприкрытые глаза и падающую на них светлую прядь... и подумала, почему бы, собственно, и не вытащить его из кустов? Если хочет, пусть прячется здесь, заодно и поужинает. Шу с усталым вздохом встала и отправилась за Тигренком.

На взгляд Кея, сестренке явно следовало идти домой. Когда Шу зашла в беседку, он было обрадовался возможности поговорить с ней всерьёз, но, взглянув повнимательней, передумал. От Её Высочества в таком состоянии всё равно толку не добиться. Сегодня Кей временами чувствовал себя мальчишкой, которого взрослые не посвящают в свои дела. Шу - ладно, она всегда такая, пока не сочтет нужным, ничего не расскажет. Но чтобы и Закерим? За другом подобных привычек раньше не водилось. Начиная с обеда, Дуклийон как на иголках. И старательно делает вид, что ничего не происходит. Очень странно. Очень странный день. И странное желание Шу устроить вдруг танцы, и странный юноша, и странное поведение фрейлин... и опять Шу куда-то понесло...

Глава 19.

За десять дней до Осеннего Бала.

Добираться до берега в утлой лодчонке все же гораздо приятнее, чем вплавь. Только это и утешало шеена, стершего ладони веслами. Ещё не меньше трех часов грести под палящим солнцем, и то, если повезет успеть до отлива. Проклятый всеми демонами капитан наотрез отказался подходить к берегу ближе хоть на милю. И с каких это пор Свободные Охотники стали такими трусами? Невнятным объяснениям насчет странной разрушительной магии, с помощью которой этим летом торговые суда из Валанты потопили не меньше четырех кораблей Свободных Охотников, Нимуе Рустагир не особенно доверял. Уж на что, а не защиту от магии мидзаку никогда не скупились.