Дети ночного неба - Гуськова Татьяна. Страница 6

Погоня изрядно его задержала, так что место ночлега добычи он нашел только после полудня. Постоял на пороге пустого тайше, провел рукой над свежими, но уже остывшими углями в очаге. Сердце кольнула легкая досада: все могло бы уже кончиться, но она тут же исчезла, растворилась – интересная игра должна продолжаться долго, чтобы получить удовольствие не только от результата, но и от процесса.

Мастер скай-линь вышел из придорожного домика и замер, увидев незамеченный им ранее след. Нечеловеческий. С расширяющейся к пальцам ступней и длинными, оставившими отметины на снегу когтями.

Еще одни Кау Ши?

Вот здесь он убегал, а вот здесь достал из тайника сапоги, обулся и… последовал за ЕГО добычей. Мальчишка – вот что его манит. Манит так сильно, что отбивает страх перед старшим оборотнем. Это может помешать.

Мастер скай-линь нахмурился.

При первой возможности соперника нужно уничтожить.

Глава 2

Вышли мы затемно, голодные, невыспавшиеся и замерзшие. Сыпавший всю вторую половину ночи снежок запорошил удобные колеи, и теперь приходилось брести, утопая по щиколотку. Мэйо быстро выбился из сил, начал отставать, пошатываться, останавливался передохнуть, а потом за все время нашего пути в первый раз не выдержал и взмолился:

– Чиа, давай отдохнем немного.

Я молча сняла плащ, сумку перевесила на грудь.

– Забирайся ко мне на спину.

– Чиа! Я тяжелый! Ты устанешь.

– Нам нужно идти, так ты сможешь отдохнуть.

– Но!..

– Кто из нас наставник?

Мальчик послушно вскарабкался мне на закорки. Я укрыла его сверху плащом, запахнув полы у себя на груди. Получился странный горбатый человек с двумя головами.

Мэйо худенький, нести его легко, но все же шла я гораздо медленнее. Можно было бы преобразиться, во втором обличье я с легкостью увезла бы его на спине. Но вдруг кто-нибудь заметил бы мальчика, скачущего верхом на горном льве?! Их, конечно, часто приручают и в неволе разводят, используя вместо собак. Но даже самая прирученная кошка не позволит ездить на себе верхом. Любой догадается, что я – Каеш. Так что остается только скрипеть сапогами по снегу, да поддерживать заснувшего Мэйо, чтобы не свалился.

К полудню мы дошли до деревянного моста через замерзшую реку. На берегу рос боярышник, сияя алыми, не расклеванными птицами ягодами.

Мы с Мэйо обрывали подмерзшие, но сладкие, как конфеты, ягоды, и кидались косточками. Выглянувшее солнце раскрасило нашу жизнь маленьким, но настоящим счастьем.

– Слышишь?! – вдруг насторожился мальчик.

– Кто-то едет!

Из-за холма к переправе выходила еще одна дорога, и вот по ней к мосту выехали сани, запряженные унылой соловой кобылкой. В желтой гриве лошадки запутались непонятно где найденные ею репьи.

Возница, завидев нас, привстал на козлах.

– Вы откуда здесь?!

– В город идем.

Мужчина поправил сшитую из лисьих шкур треугольную шапку, натянул вожжи, заставив кобылку остановиться.

– Одни? – удивился он.

– Да.

– А откуда?

– Оттуда, – Мэйо бесхитростно махнул рукой, показывая направление.

– Там же в двух днях пути жилья нет! – вновь удивился мужчина.

Я отряхнула с тиски прилипшие к ткани косточки боярышника, брошенные меткой мэйеной рукой. Что же ему сказать? Подняла голову и натолкнулась на круглые от удивления глаза.

– Госпожа шакья!

Полы тиски распахнулись, и мужчина увидел мой пояс воина, пусть пряжка на нем была всего лишь зеленой.

– Да. Ты случайно не в город едешь?

– В город.

– Можешь нас подвезти?

– Конечно! Залезайте!

До города мы добрались засветло и с удобством, а Мэйо еще и поесть выпросил.

Неизвестный мне городишко назывался Пешта, и был совсем невелик. Вместо защитной каменной стены его опоясывал деревянный частокол, выходя одним боком на берег той самой реки, через которую мы проезжали. Здесь на равнине она полноводно разливалась, наверняка по весне затапливая широкие, покрытые сейчас снегом луга. Пештяне, несмотря на размеры городка, жили вовсе не бедно, только рядом с их городом у берега реки можно было найти чудесную розовую глину, из которой лепилась посуда для приготовления чая. Ни в чем не получался такой ароматный, вкусный и полезный чай. И чем старше чайник, тем выше он ценится. За долгие годы заваривания в нем накапливаются чайные аромат и вкус. И даже если просто залить в такой чайник горячей воды, то она приобретет вкус чая.

Обо всем этом нам поведал болтливый возница, желавший скрасить нашу, а главное, свою скуку.

Я удивилась тому, что при таком уникальном месте такой маленький и неизвестный город. Оказалось, что месторождение принадлежит одному знатному семейству, рьяно следящему за тем, как оно разрабатывается, не слишком ли много глины берется. Это же семейство понемногу продает ценный товар гончарам, тоже передающим свое мастерство только в семье. Так что в Пеште неохотно селили чужаков, ну разве что какой полезный человек будет, например, лекарь, или повар умелый.

И продавалась посуда только знакомым купцам, а уж те, накрутив цену в пять, а то и в десять раз, везли хрупкий, но драгоценный товар к императорскому двору и не только. Ценнее был и расходился лучше только фарфор из черной или голубой глины, полупрозрачный на свету и звонкий, будто хрусталь.

Возница все болтал и болтал, пока лошадка неторопливо плелась на холм к городу. А мне вспомнился дом и круглый пузатый чайник из розовой глины с ручкой в виде журавля и журавлями же, легкими, танцующими на выпуклом боку, и маленькие чашки к нему. Как закусила губу мама, когда Шиад разбила одну из них. И тот маленький чайник, что я купила сама, не пожалела шестидесяти шерлов, опьяненная своим первым выступлением в императорском замке, с какой гордостью я привезла его домой…

– Чиа, – Мэйо дернул меня за руку. – Ты что, плачешь?

Сглотнув, я запрокинула голову, и предательские слезы все-таки не пролились. Возница, услышав слова мальчика, оглянулся, чтобы посмотреть на редкое зрелище – плачущего шакья.

– Нет, Мэйо, я не плачу. Тебе показалось.

Мальчик хотел что-то сказать, но в этот момент мы въехали в ворота.

– Тирш! Кто это с тобой? – окликнул нашего возницу страж на воротах.

– Госпожа шакья с учеником.

– С младшим братом, – поправила я. Нужно что-то делать. Мы с Мэйо заметны, как костер ночью на холме.

– Надолго ли к нам? – спросил стражник, подходя к остановившимся саням.

– Нет. Только переночевать.

Стражник удовлетворенно кивнул.

– Гостевой дом пуст. Зима. Думаю, вы сможете недорого снять комнату.

– А как нам до него добраться? – я слезла с саней и потянула за собой пригревшегося и разомлевшего Мэйо.

– Это вон тот дом, – кивнул стражник на возвышающееся над окружающими домиками двухэтажное строение.

– Спасибо за скрашенную дорогу и быстрые ноги твоего коня, – я слегка поклонилась вознице, толкнув Мэйо в спину. Мальчишка послушно согнулся.

Поблагодарив стражника, и мы отправились искать ночлега.

Гостевой дом поражал аккуратностью и чистотой. Сразу видно, что он в надежных и любящих руках. Стоило переступить порог, как навстречу нам поспешила сухонькая женщина с доброй, но будто наклеенной улыбкой, одетая в опрятную, но не богатую полосатую, бело-желтую тиску, подпоясанную желтым платком. Она, не спрашивая, сможем ли мы заплатить за ночлег, предложила разуться у порога и принесла мягкие, валяные из овечьей шерсти топушки, предложила выпить чаю. Такому ритуальному гостеприимству любой знатный дом бы позавидовал.

По обычаю отказываться от добровольно предложенного угощения нельзя было, хотя принимать его ой как не хотелось. Вся моя кошачья природа восставала против этого, она говорила – заплати за то, что дают, иначе за отданное даром, могут потребовать куда больше стоимости; возьми сама, если сможешь, но не принимай из чужих рук.