В плену пертурбаций - Фостер Алан Дин. Страница 33

– Сверхновая, – пробормотал Джон-Том и посмотрел, прищурясь, сквозь ветки на мирное полуденное солнце, сияющее в чистом небе. – То есть произойдет пертурбация, которая повлияет на гелиевый цикл, и солнце превратится в сверхновую. Интересно, а что тогда станется с моим миром?

– Слушай, приятель, чтой-то я не разберу. Какая такая сверхновая, и каким она боком пристала к нашему солнышку? Ты что, уже поверил этому лопуху с его костяшками? И потом, пускай даже так, при чем тут мы?..

– Вот почему я оказался в здешних краях, – продолжал Колин. – Я хочу предотвратить последнюю перемену. Руны не сказали, что мне надлежит делать, однако указали дорогу к тому месту, где я смогу чего-то добиться. Я иду туда. – Медведь принял молчание спутников за выражение недоверия к его словам. – Я знал, что вы мне не поверите.

– Наоборот, – произнес Клотагорб, – мы верим тебе больше, нежели ты – сам себе. Ибо ответ на твой вопрос совпадает с ответом на наш. Мы преследуем ту же цель. Нас привело сюда стремление осуществить то, к чему, как выяснилось, стремишься и ты.

– Вот оно что, – проговорил Колин, оглядывая по очереди своих спасителей. – Руны обещали мне помощь, но я и думать не думал, что их обещание сбудется так скоро.

– Погоди, приятель, погоди, – вмешался Мадж. – Если кто кому и поможет, то не мы тебе, а ты нам.

– Какая разница, Мадж, – осадил выдра Джон-Том. – Ты же слышал:

Колин очутился тут по той же причине, что и мы.

– Да, – подтвердил коала. Как ни странно, в его голосе как будто проскальзывало разочарование. – Однако я ошибся в толковании. У меня вышло, что помощь будет состоять в появлении армии из нескольких тысяч воинов. Но если мне суждено проделать остаток пути в компании ходячих диковинок, так тому и быть.

– Кого ты называешь диковинками, гнусная твоя харя? – прорычал Мадж.

– Ну-ка уймись, – велел выдру Клотагорб и вновь повернулся к Колину. – Значит, ты не всегда понимаешь, что говорят руны?

– Боюсь, что нет. Руны несовершенны по самой своей природе, а делать точные предсказания, когда пользуешься несовершенным материалом, невозможно. Полгода назад я потерял впустую два месяца из-за того, что двинулся не в том направлении.

– Ничего страшного, – утешил медведя Джон-Том. – К твоему сведению, я чаропевец. Так вот, пару раз случалось так, что мои чаропения приводили вовсе не к тому результату, которого я добивался. – Юноша кинул предостерегающий взгляд на Маджа, однако, по счастью, мысли выдра были, по всей видимости, заняты чем-то другим, а потому он упустил прекрасную возможность пройтись по поводу магических способностей приятеля.

– Мы поможем друг другу, – изрек Клотагорб. – Я рад приветствовать тебя и надеюсь, что мы найдем общий язык. Я знаю, что является причиной перемен; мне известно также, где приблизительно эта причина находится. Объединив усилия, мы сможем с большей вероятностью рассчитывать на успех.

– Скажи мне, человек, – проговорил Колин, взгляд которого выражал некоторую растерянность, – он не обманывает?

– Клотагорб почти никогда не обманывает. Сейчас он говорит правду.

– Я в жизни не пробовал раскидывать руны, – признался чародей, – и в частности, из-за того, что наслышался о неточности предсказаний. Но вполне может быть, что ты окажешься полезен там, где не достанет тех способностей, коими обладают остальные. Во всяком случае, лишняя крепкая рука в подобном путешествии отнюдь не будет помехой. Мы встретим опасность плечом к плечу.

– Я рад, что теперь мне есть с кем поболтать, – отозвался Колин. – Мы, коалы, по возможности избегаем одиночества. – Он заколебался. – Знаешь, старик, если я ничего не напутал, времени у нас в обрез. Мы можем не успеть.

– Можем, – согласился Клотагорб, – но отсюда не следует, что мы обязательно не успеем. Когда речь идет о пертурбаторе, надо помнить, что он изменяет не только пространство, но и время. Поэтому достаточно вероятно, что, хотя сроки и поджимают, у нас пока сохраняется известная свобода действий.

– Хорошо, коли так, – буркнул медведь.

– Сильнее всего, – продолжал Клотагорб, устремляя взгляд в сторону величественных, увенчанных снежными шапками горных вершин, – я опасаюсь того, что безумец, который завладел пертурбатором, мало-помалу начинает понимать, как управлять происходящими переменами.

– Тем лучше, – заявил Джон-Том. – Раз так, он, быть может, помешает солнцу превратиться в сверхновую.

– Если захочет.

– Но ведь иначе он погибнет вместе со всем миром! Это…

– Безумие, мой мальчик, чистейшей воды безумие. Но подумай: если ты не в своем уме и вдобавок несчастен, что может быть предпочтительнее, нежели самоубийство космических масштабов? Я страшусь того, что мы можем столкнуться с целенаправленной пертурбацией, то бишь с той, которая будет нацелена точно на нас. Маловероятно, конечно, однако полностью исключать такую возможность я бы не стал.

– Да, ваше превосходительство, утешили, нечего сказать.

– Мадж, ты же сам утверждал, что против правды не попрешь.

– Правда! Куда ни плюнь, всюду эта мерзопакостная правда! Слушай, лопоухий, а чем докажешь, что ты не наврал с три короба?

– Ты назвал меня лжецом? – справился Колин, положив лапу на рукоять сабли. Глаза коалы сузились.

– Да ладно, приятель, брось! Видали мы таких! Ну чего ты ухватился за свою палку? Думаешь, я испугался? – Мадж оглядел товарищей. – Слушайте, ребята, что ж вы уши-то развесили? Он вам заливает, а вы и рады? У него что, на морде написано, что ему можно доверять?

– Мадж, сколько раз… – начал было Джон-Том, однако замолчал, увидев, что Колин поднял лапу.

– Он прав, хотя мог бы быть и полюбезнее. Вам нужны доказательства повесомее, чем слова.

Медведь положил расшитый серебром узелок на землю и опустился на колени. Джон-Том не сводил с коалы глаз, но так и не углядел, каким образом тот ухитрился столь быстро развязать туго затянутую веревку.

Колин медленно развернул узелок, и юноша испытал нечто вроде разочарования. Впрочем, он не сумел бы ответить, чего ожидал – граненых драгоценных камней или, может статься, отливающих неким колдовским светом металлических бляшек. В узелке же, как оказалось, помещались неприглядного вида деревяшки, раскрашенные в разные цвета камешки, выбеленные временем кости и несколько лоскутков материи.

– Что это за рухлядь? – поинтересовался Мадж.

– Разве ты никогда не видел рун? Настоящих рун – не подделок и не игрушек? Между прочим, некоторые из тех, что лежат передо мной, передавались по наследству от гадателя к гадателю. – Колин притронулся пальцем к одной из рун. – Вот ей, например, и еще кое-каким много сотен лет.

– Я чувствую магию. – Клотагорб приблизился к Колину и попросил того перечислить каждую руну по отдельности. Воспользовавшись моментом, Мадж подсел к Джон-Тому.

– Сдается мне, приятель, эта встреча пойдет нам на пользу.

– Разумеется, если Колин сказал правду.

– Да нет, я не о том, – отмахнулся выдр. – Ты тока погляди на его руны! Соображаешь? – Глазки Маджа заблестели от возбуждения. – Када вернусь домой, первым делом раздобуду себе такой же мешочек и наполню его всяким дерьмом, а потом стану ходить по домам и предсказывать будущее. И как я раньше до такого не додумался?!

– Мадж, ты не понимаешь. Колин не обманщик.

– А мне-то что с того, парень? Если уж на то пошло, на чем, по-твоему, стоит мир? Правильно, на обмане. Кто хитрее других, тот и живет припеваючи. И потом, если найдутся олухи, которые будут принимать меня за гадателя, зачем мне их разубеждать? Вот тебе понравилось бы, когда тебя оскорбили в лучших чувствах? То-то, кореш.

Тем, кто спрашивает гадателя, все равно, сбудется его предсказание или нет. Они просто хотят, чтоб им сказали, что делать; самим-то, понимаешь, мозгами шевелить лень. И потом, я буду гадать тока про то, в чем разбираюсь – ну, насчет бабок и баб.

– Скажи на милость, Мадж, чем ты будешь заниматься, когда состаришься? Хотя мне что-то сомнительно, чтобы ты дожил до преклонных лет.