Гарантирую жизнь - Головачев Василий Васильевич. Страница 12

Кроме того, по всей Украине начался процесс дерусификации – замена русского языка на украинский, сокращение числа русских школ до полного их исчезновения и ликвидация русских культурных и научных центров.

В ноябре девяносто девятого года экстремисты из УНА-УНСО призывали к немедленному разрыву всех связей с «восточным соседом» – Россией и к насильственной депортации русских из Западной Украины. В ночь на восьмое ноября были подожжены двери квартир активистов русского движения.

Двухтысячный год.

Нападения на русские писательские организации в Киеве, Львове и Харькове. Поджоги музеев. Угрозы в адрес русской православной церкви.

Две тысячи первый – две тысячи второй годы.

Русский язык окончательно запрещен на территории Украины как язык межнационального общения. Львовские власти начали насильственную депортацию русских фермеров с «исконно украинских» земель.

Две тысячи третий – две тысячи четвертый годы.

Группы боевиков УНА начали разъезжать по городам и селам Восточной Украины для «наведения порядка», устраивать нападения на русские духовные, просветительские, лечебные и культурные центры. В Харькове был разгромлен книжный рынок, торгующий книгами на русском языке, и сожжен концерн «Райский отдых», а также уничтожена русская писательская организация. Были серьезно ранены русские писатели Олегов и Дмитриев.

В две тысячи пятом году почти то же самое повторилось в Донецке.

В две тысячи седьмом году пролилась кровь: «неизвестными лицами», как потом писала украинская пресса, был избит и умер в больнице лидер Панславистского движения Григорий Кузьмин, многие активисты русских центров были ранены, сами центры – разгромлены.

И, наконец, в две тысячи восьмом году к власти в Украине пришли ультраправые, Украинская Рада приняла закон о закрытии границ с Россией и установлении полномасштабного визового режима, что резко ограничило права русскоязычного населения страны.

Наци Украины праздновали победу. Их лидеры теперь могли спокойно жить и не бояться уголовного преследования. Своих целей они не скрывали: полная изоляция и «самостийность», добивание кое-где сохранившихся очагов русской культуры, вступление в НАТО, размещение на территории Украины натовского ядерного оружия.

В две тысячи десятом году Украина вышла из состава СНГ и вступила в НАТО.

Премьер-министром Украины стал лидер националистов Микола Макогон, подручные которого, по данным российской ФСБ, участвовали еще в чеченской войне на стороне боевиков, а потом в течение ряда лет помогали им вести «освободительную партизанскую» войну.

Придя к власти, Макогон стал инициатором создания Украинского национального легиона на базе УНА-УНСО, призванного всеми средствами «защищать конституционный строй» государства. Причем не только внутри страны, но и за ее пределами. Основная цель Легиона была – «специальные операции по защите прав украинцев в России».

Все эти действия нацистов и стали предпосылками появления в Украине группы «Хорс».

Днепропетровск

Тарасов

Он открыл глаза и увидел странную картину.

Черное беззвездное небо. Громады зданий со светящимися контурами. Улица с черным асфальтом. И по улице шествует колонна похожих друг на друга людей в красных комбинезонах, со светящимися зеленоватыми слепыми лицами. Они шли нескончаемым потоком, не видя дороги, но не отклоняясь от общего вектора движения и не толкаясь, и глаза у них действительно отсутствовали!

Тарасов, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, подошел ближе к этому живому и в то же время механическому потоку, пытаясь отличить мужчин от женщин, и вдруг одна из красных фигур остановилась перед ним, комбинезон на ней посветлел, стал полупрозрачным, превратился в серебристое платье с золотыми блестками, лицо женщины также посветлело и вдруг с него осыпался слой белого вещества, не то пудры, не то замазки, открывая живое женское лицо невообразимой красоты. На онемевшего Тарасова удивленно взглянули слегка удлиненные, поднимающиеся к вискам зеленые глаза.

– Витязь? – раздался бархатный грудной голос.

– Что? – растерялся Глеб.

Брови незнакомки сдвинулись, в глазах протаяло сомнение.

За ее спиной появились какие-то черные тени, взметнулись зловещие крылья, мелькнули когти, клыки, Тарасов рванулся вперед, чтобы защитить женщину и… проснулся!

В комнате было темно, однако сквозь плотные темно-бордовые шторы на окне пробивался луч солнца, и Глеб понял, что утро давно наступило.

В дверь постучали три раза.

Глеб спешно соскочил с кровати, открыл. В номер вошел сосредоточенный на внутреннем созерцании Саша Ухо. В руке он держал перчатку хайдера.

– Ты еще дрыхнешь? Хохол велел через полчаса быть в Доме ученых на Коцюбинского. Знаешь, где это? Умывайся, брейся и поехали.

Глеб с интересом посмотрел на синяк под глазом Саши.

– А это у тебя откуда? Еще вчера вечером не было.

– По факсу передали, – криво ухмыльнулся Ухо. – Что, хреново выгляжу?

– Отнюдь. По-моему, ты выглядишь гораздо лучше твоей фотографии в паспорте.

Компьютерщик в сомнении глянул на Глеба, потом до него дошел смысл шутки, и он снова ухмыльнулся. Смеяться Саша не любил и не умел. Характер у него был незатейливый и прямой, как лом. И такой же твердый. Переубедить его в чем-либо удавалось чрезвычайно редко. Ухо являл собой тип человека – фаната своего дела. С виду он казался рассеянным и сонным, блуждающим по внутренним пространствам души, но стоило ему сесть за компьютер, и он преображался, превращался в особого рода машину, в колдуна, командующего запрятанным внутри аппарата джинном. Смотреть за его манипуляциями было весьма интересно.

Впрочем, Саша не был простым пользователем компьютерных сетей, каковыми является большинство мальчиков в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет, имеющих хорошую реакцию и научившихся лишь быстро работать на клавиатуре, ухитряясь при этом оставаться безграмотными, плохо знающими науку и литературу людьми. Саша в свое время закончил физтех и прекрасно разбирался не только в компьютерных технологиях, но и в физических теориях. Он свободно оперировал интегралами и дифференциалами, знал новейшие достижения молектроники и имел собственное суждение о природе времени. Но при всем при том он прежде всего оставался бойцом отряда «Хорс», профессиональным хакером и путешественником по «мировой паутине», без памяти влюбленным в суперсовременную технику. Во всяком случае, хайдер ему доставали по специальному заказу. Таких наручных компьютеров во всем мире насчитывалось не больше двух десятков, и все они использовались исключительно спецслужбами таких стран, как США, Япония и Россия. К примеру, одним из таких компьютеров, по сути, являлся «ядерный чемоданчик» президента.

Хайдер Саши представлял собой биокомпьютер с нейропроцессором, распознающий речь и почерк хозяина и способный разговаривать, как человек. Он мог выполнять ассоциативный поиск информации, ускорять расчеты и имел выход на спутниковые компьютерные сети.

– А завтракать мы будем? – спросил Глеб, торопливо умываясь и продолжая размышлять о своем странном сне. – Я есть хочу.

– Могу предложить шоколадку, – сказал Ухо. – Кстати, знаешь, где впервые появился плиточный шоколад?

– Где?

– В Швейцарии, в тысяча восемьсот девятнадцатом году.

– Ты бывал в Швейцарии?

– Не приходилось, – покачал головой Саша, подумал и добавил: – За всю свою жизнь я всего трижды выезжал за границу да в позапрошлом году отдыхал на Кипре.

– Ну и как впечатления?

– Море прекрасное, чистое, прозрачное, пивко холодное, кухня греческая… но многих отдыхающих я бы просто не пустил на остров.

– Почему? – Глеб опустил бритву, высунул голову из туалетной комнаты.

– Встречаются исключительно отвратительные экземпляры: разожравшиеся до безобразия, переставшие следить за собой, презирающие себя и весь мир, но исполненные пренебрежения и превосходства. Особенно туристы из стран СНГ: за версту видно быдло – по золотым цепям.