Твоя чужая жизнь (СИ) - Андреева Марина Анатольевна. Страница 44

Тем временем Колина мать, не обращая внимания на находящихся с ней в одном помещении людей, хлопотала возле стола, выкладывая на ажурные салфеточки блюдца с печеньем и тонко нарезанными ломтиками лимона, сахарницу и прочие атрибуты семейного чаепития. Ребята решили не обсуждать при женщине вопросы, которые могли бы спровоцировать ухудшение её состояния, и уселись за стол.

— О, Коленька, ты привел свою подругу, — улыбнулась его мать. — Мы, кажется, уже где-то виделись… как же… ах, простите, что-то я забывчива стала…

— Юля, — подсказал ей Коля.

— Да, да, точно, припоминаю. Вы уж простите, Юленька. Последнее время всё как в тумане. Словно я что-то упустила, а где же Настя и Лёня? Хотя что я говорю. Он, конечно же, убежал на работу, а эта лежебока ещё не проснулась. Прошу меня извинить, я пойду разбужу дочь. Нехорошо так сбивать режим дня…

— Мам… — произнесла Юля. — Ты, видимо, забыла? — и, поймав удивлённый взгляд женщины, произнесла: — Настя уехала с подругой и её родителями на море.

— Как? Вот так, с посторонними людьми? И мы отпустили? — в её взгляде читалась растерянность.

— Они не посторонние. Это семья Суворовых, ты разве их не помнишь? Коллеги отца.

— Ах… с этими? Да, да. Конечно же.

По несколько неслаженным движениям было понятно, что женщина, как ни тужилась, так и не сумела воспроизвести в памяти знакомство с этими людьми.

— А что… что произошло со мной? Какие-то провалы в памяти…

Ребята вновь переглянулись. И Юля начала пояснять:

— Ты не так давно получила травму и впоследствии какое-то время не воспринимала окружающий мир… даже нас не узнавала. Но не переживай, доктор говорит, что ты идёшь на поправку. Тебе ставили диагноз — болезнь Альцгеймера, но позднее установили, что это умеренные когнитивные нарушения временного характера, и вскоре всё нормализуется. Главное теперь, чтобы ты ни в коем случае не волновалась.

Ничего не понявший из сказанного подругой, Коля вспомнил о том, что мать, пусть никогда и не работавшая, по образованию была врачом, а значит, могла помнить значение тех или иных терминов. Он очень пожалел, что не успел сообщить эту деталь Юле, и теперь ждал разоблачения их фарса.

— Как же… я ведь, и правда, этого не помню. Да уж, вот оно как бывает, живёшь, и вдруг опп, и часть жизни вычеркнута. Какая сегодня дата?

— Двенадцатое сентября, — неуверенный в целесообразности подобных ответов, произнёс Коля.

— Но ведь я помню, как двадцать седьмого мы с Лёниными друзьями устраивали пикник на даче… — растерянно произнесла женщина и вдруг резко воззрилась на сына: — А год какой?

Ребята переглянулись, и Коля, приподняв брови, пожал плечами, оставив право выбора за подругой.

— Две тысячи тринадцатый, — отводя взгляд, ответила она.

— Как! Но вы же сказали, что я недавно получила травму? — встревожилась женщина.

— Мама, тебе противопоказаны эмоциональные потрясения, — успокаивающе произнесла Юля. — Да, она была недавно, но для таких случаев характерна потеря памяти за предшествующий травме период.

— Да. Это я из курса обучения ещё помню, — вздохнула женщина, а Юля уставилась на друга, говоря взглядом: «О чем ещё ты забыл рассказать?»

— Папа как раз вчера улетел в долговременную командировку, а мы сегодня собирались поехать на дачу. Доктор считает, что свежий воздух пойдёт тебе на пользу, — постаралась отвлечь женщину от раздумий Юля.

— Тогда я должна собраться, — засуетилась мать.

— Сядь и попей спокойно чаю. Всё давно уже собрано, — утешил её сын.

— А разве я не должна находиться под наблюдением врачей, в клинике? — послушно присаживаясь на стул, удивилась женщина.

— Ты там и была. Нам дали всего-то две недельки, а потом мы должны отвести тебя обратно под наблюдение специалистов, — подтвердила её предположения Юля.

— Ну что же, значит, так и сделаем, — деловито намазывая на кусочек булки масло, согласилась женщина. — Так и сделаем. Надеюсь, они помогут мне избавиться от ночных кошмаров?

— Каких кошмаров? — насторожился Коля.

Но женщина, не желая делиться неприятными воспоминаниями, лишь махнула рукой в ответ.

Вскоре все уже сидели в едущей по направлению к пригороду машине. Колина мать с любопытством пятилетнего ребенка разглядывала проплывающие пейзажи, то и дело комментируя появление новых или исчезновение знакомых ей магазинов, бутиков или ресторанов. Ребята же молчали, каждый думая о своем. Они однозначно были рады тому, что женщина шла на поправку, и может, и к лучшему, если она никогда не вспомнит так кстати забытый фрагмент своей жизни. Однако теперь их задача становилась гораздо более сложной — приходилось постоянно выкручиваться, врать на ходу.

Юля с ужасом представляла себе ближайшие тринадцать дней на даче в обществе пусть и ставшей ей родной, но всё же — тяжелобольной женщины. Звонок из прокураторы, сообщавший о необходимости вернуться в город, привёл Юлю в восторг. Извинившись, она поспешно уехала, оставив Колю наедине с матерью.

Первые дни для Коли пролетели, как мгновение. Они гуляли по берегу Финского залива, женщина беззаботно смеялась, рассказывая забавные истории из прошлого. Но потом вновь замкнулась. С раннего утра ускользала на побережье, где дни напролёт сидела на принесённом приливом бревне, совершенно не обращая внимания на находящегося рядом человека. Про необходимость питаться она забывала, а принесённые Колей продукты поглощала без энтузиазма, словно желая, чтобы её поскорее оставили в покое. Вечером же закрывалась в своей комнате, не желая никого видеть. Коля ломал голову о причинах такого поведения: «Может, она начала что-то вспоминать? Или её мучают кошмары, о которых она как-то упомянула? А может, всему виной отъезд Юли?» Однако она, ссылаясь на занятость, возвращаться не собиралась. Изнывая от скуки, Коля вспомнил о давнем желании пообщаться с Кирой.

Звонку девушка искренне обрадовалась, у неё как раз выдались выходные, и она была не прочь помочь «подруге» с уходом за женщиной.

— Привет, — вся светясь от счастья, воскликнула выскользнувшая из машины Кира. — Ты так вовремя со своим предложением! Вот только не пойму, почему ты печёшься о ней? Где её сын и… что вас с ним связывает? — тут же взяла быка за рога девушка.

— Мы старые друзья, и у меня должок перед их семьёй, — уклончиво ответил Коля. — А у сына в городе срочные дела.

— Так всегда, наверное, — внезапно погрустнев, произнесла гостья. — Когда мы нужны родителям, то вынуждены быть вдали от них. И ничего с этим не поделать.

Коля отметил про себя эту фразу и понял, что не так-то просто будет расспросить подругу о её отце. И, как выяснил позднее, оказался прав на все сто процентов. На все вопросы девушка либо уходила от ответов, либо замыкалась, а однажды в порыве откровенности призналась:

— Он слишком крупный воротила. Я не так много знаю о его делах, но всегда догадывалась, что такие деньги не делаются чистым и легальным путём. Он крупно влип. И деньги не помогли. Кажется, у него проблемы с правоохранительными органами. Уверена, что это проделки конкурентов. Однажды ко мне заявился руководитель службы охраны… — девушка запнулась, словно решая: стоит ли говорить дальше? Но всё же продолжила: — Дал визитку с номером Леонида Петровича, буквально приказав срочно созвониться с этим человеком. Мол, тот устроит меня на ближайшее время. В квартирах, своей и отца, велел минимум полгода не появляться. Машину и документы отобрал, вместо них выдал другие, на имя жительницы тверской области — Марины Темяковой. А корыто, на котором я приехала, это широкий жест нынешнего покровителя. Я боюсь, Юля. Очень боюсь. За отца и… за себя.

— Как его зовут? — решил не тянуть Коля.

— Прости. Не могу сказать, — встрепенулась девушка. — Извини. Так для нас обеих безопасней.

— Я ведь никому не расскажу, — не мигнув, солгал Коля.

— Не важно. Всё и так слишком изменилось. Я потеряла друзей и единственного родного человека. Не хочу потерять ещё и тебя.