Твоя чужая жизнь (СИ) - Андреева Марина Анатольевна. Страница 61

— С этим-то как раз никаких проблем, — произнёс Коля и достал из сумочки заранее заготовленный конвертик с предварительным «презентом».

Возвращаясь домой, Коля, вопреки обыкновению, включил радио, и донесшаяся фраза заставила его рефлекторно ударить по тормозам: «…нашумевшего дела Кирилла Рожинского, признанного судебно-психиатрической экспертизой психически невменяемым, согласно триста пятьдесят второй и сто восьмой статьям уголовного кодекса Российской Федерации вынесено решение об изменении меры пресечения. Вместо содержания под стражей, по ходатайству прокурора суд принял решение о переводе Рожинского в психиатрический стационар…»

— Час от часу не легче, — не обращая внимания на гневные сигналы водителей, пробормотал Коля и начал выруливать по направлению к отделению полиции, где работал Василий.

Самого Прутко на месте не оказалось, хотя на вопросы о нём дежурный вскользь упомянул, что тот недавно был в участке. Недолго думая, Коля напрямую направился в кабинет Синельникова. Взгляд, которым одарил входящего хозяин кабинета, мог испепелить на месте.

— Что ещё случилось? — без предисловий спросил майор.

— Во-первых, здравствуйте, во-вторых, хотела узнать о Прутко, Рожинском и Терещенко.

— О Прутко я и сам хотел бы узнать, а лучше бы увидеть. Он на днях передал дежурному рапорт на увольнение и с тех пор не соизволил явиться.

— Странно. На него это не похоже, — удивился Коля.

— Похоже, не похоже… ваш Рожинский уже отбывает, только не там, где ожидалось, — вздохнул майор. — А по поводу Терещенко, суд завтра. Вот, — он протянул Коле листочек. — Вы можете присутствовать в качестве слушателя, но имейте в виду, что суд вправе удалить из зала заседания всех граждан, не являющихся участниками процесса.

— Спасибо. А с Рожинским как-то встретиться можно будет?

— В ближайшее время — нет. Позднее — возможно, но не забывайте, что он там находится не на курортном лечении. Это мера пресечения, и все ограничения соответствующие.

— А можно хотя бы узнать, куда его поместили?

Хозяин кабинета испустил тяжёлый вздох и принялся что-то карябать на листочке.

— Вот адрес, и умоляю: забудьте сюда дорогу. И без вас работы много.

— Вы очень любезны, — не удержался от язвительного высказывания Коля и вышел.

Глава 23

После утреннего осмотра Юля впервые увидела свои ноги и голову без бинтов: зрелище оказалось не самое приятное, особенно расстраивал шрам. «Прости, Коль, не уберегла я твоё тело, да и характеристика теперь не самая лучшая — судимый», — мысленно произнесла она и направилась в имеющуюся при палате ванную. Купание, после столь долгого пребывания в бинтах, принесло неимоверное облегчение как телу, так и душе. Выйдя из ванны, Юля встала возле зарешеченного больничного окна и с грустью взглянула на такую близкую и такую, судя по всему, нереальную свободу. Были бы рядом Вася и Кирилл, они бы точно что-нибудь придумали, но их не было. Коля обещал найти адвоката, но пока никто не приходил, зато Синельников успел оповестить о том, что слушание по её делу пройдёт уже завтра. Такая оперативность казалась очень странной. Порой некоторые дела разбирались годами, стоило вспомнить о расследовании смерти Колиного отца, а здесь от происшествия до суда прошли считанные недели. Сложно отрицать, что тот, кто её подставил, сработал на пятерочку. Свидетелей — нет, ни одна из камер видеонаблюдения не зафиксировала всего происходящего: какие-то были загорожены, какие-то слишком далеко располагались, а видимость из-за погодных условий оставляла желать лучшего. В итоге, есть пострадавший с тремя пулевыми ранениями и «случайно» сбитый пешеход, у которого тут же обнаружен в кармане тот самый пистолет, из которого и было совершено покушение. Шанс на то, что суд признает её невиновность — приравнивается к нулю. Значит, скоро начнётся новая жизнь. Оставалась лишь надежда на то, что рано или поздно друзья смогут что-то сделать, но это будет потом.

Стук в дверь вывел Юлю из раздумья.

— Здравствуйте, Николай. Я адвокат, Вертинский Алексей Семёнович. Меня наняла Юлия Станиславовна Розенфельд.

— Здравствуйте, — едва не задохнулась от нахлынувшей надежды Юля и тут же вернулась на грешную землю: — Только что вы сможете сделать? Суд завтра утром.

— Ну, не стоит так категорично. Кое-что я уже сделал, но вам об этом знать не обязательно. Юлия рассказала мне о сложившейся ситуации, и будем исходить из того, что я вам верю, но доказать вашу невиновность на данном этапе практически невозможно.

— Именно — невозможно.

— Однако это не означает, что надо унывать и опускать руки. На завтрашнем слушанье вы должны вести прежнюю линию поведения, а я постараюсь минимизировать срок наказания. Затем, как я уже объяснял Юлии Станиславовне, займёмся сбором информации и потребуем пересмотра уголовного дела в суде апелляционной инстанции. Замечу, Юлия Станиславовна согласилась нанять сотрудников детективного агентства для помощи в расследовании вашего дела. Но это будет позднее, а сейчас вам, главное, не падать духом. А теперь я хотел бы услышать о происшествии из первых рук, как говорится.

Разговор занял немногим больше пары часов. То есть, рассказ Юли, начиная с предыстории и подробного описания всех перипетий с самого утра, вмещался в час. Остальное время ушло на миллионы уточняющих вопросов, которые, возможно, так и сыпались бы на Юлю, но дежурный известил об истечении времени посещения.

— Не унывайте, Николай, завтра, конечно же, победа нас не ждёт, но, как я и обещал, для начала снизим срок. А остальное потом, — уже в дверях произнёс адвокат.

Вставать рано утром Коля явно отвык, всё так и сыпалось из рук, голова никак не хотела соображать. «Да и чего тут думать-то? Я ничего не могу изменить сейчас», — с грустью подумал он и, допив остатки кофе, вышел из квартиры. Погодка стояла сказочная: под ногами искрился в лучах фонарей свежий хрустящий снежок, небо было чистым, ни малейшего дуновения ветерка. На память сразу пришёл такой же денёк на даче у Стёпы. Вспомнилось, как они устроили пикник, разведя костерок в самодельном мангале. А следом, словно нож, пришли воспоминания о том, как они с Юлей нашли Стёпкино тело по весне, как зарыли его, а потом вернулись туда же с Василием. «Эх… не вернуть тех дней. Стёпку… и не только… стольких не вернуть…»

— Неужели у всех жизнь такая? — садясь в машину, пробормотал Коля.

— Мне б такую жизнь, — улыбнулся копавшийся поблизости дворник.

— Поверьте, она вам не понравится, — разубедил его Коля и вырулил из паркинга.

В зал заседания заранее никого не пускали. А вскоре появились полицейские и, освободив проход, встали в оцепление, не позволяя никому приблизиться к обвиняемому. Коле было жутко неприятно слышать, как пришедшие на слушанье скандируют оскорбительные лозунги в адрес носительницы его тела. Как только Юля появилась в дверях, тут же защёлкали фотоаппараты.

Представив, как сейчас себя чувствует подруга, Коля впал в ступор. Начало судебного процесса он в буквальном смысле слова пропустил, находясь в прострации.

Судья монотонно зачитывала обвинение, потом вызывала каких-то людей, а Коля всё ещё не мог сосредоточиться на происходящем.

— Пожалуйста, потише в зале, я не услышу свидетеля, — попыталась навести порядок судья и, дождавшись, когда собравшиеся приутихнут, произнесла: — Гособвинитель, пожалуйста.

За кафедрой ответчика стояла какая-то женщина. «Она что, свидетель? Откуда? Их же не было!»

— Алёна Ивановна, — обратился к ней прокурор, — расскажите, пожалуйста, суду о выезде и событиях, свидетелем которых вы стали двадцать восьмого октября две тысячи тринадцатого года. Что вы помните?

— Мы ехали из больницы на выезд, и нас остановили.

— Кто остановил?

— Я сидела сзади, не могу сказать. Просто не видела.

— Продолжайте.

— В машину завели молодого человека с многочисленными ранениями.