Волчья сила - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 3

А много ли толку, что перестанут, если есть нечего?

Хочешь не хочешь, а припас делать надо. С умом делать, хорошую ухоронку выбрать. Такую, чтоб эгеры нипочем не прознали. Чтобы даже свои не прознали. Опасно, конечно… ну да страху бояться – с пустыми руками оставаться. А Моллег отродясь с пустыми руками не оставался, да и с пустым брюхом тоже. Все потому, что не боялся. Пускай тот боится, кто напролом прет. А Моллег голой грудью на дреколье ломиться не станет – так и с какой стати ему дреколья бояться? Не напролом, а в обход идти надо, в обход, окольной тропой. На то человеку и голова дана, чтоб не нарываться. Чтобы с умом жить.

Моллег всегда поступал по-умному, не оплошал и сейчас. За разрешением в комендатуру честь по чести сходил. Зачем в лес прокрадываться тайком, когда можно в открытую пойти, да еще и кузовок с собой прихватить? И не остановит никто. Ну разве подумают эгеры, что не из леса он добро нести хочет, а в лес, раз он сам пропуск выправил? Нет – не его ловить-останавливать станут, а других, тех, кто туда исподтишка прошмыгнуть старается! Небось хрустнет ветка позади, а у такого бедолаги сердце зайдется. А Моллегу бояться нечего, весь он на виду с кузовком своим. Никто ничего не приметит, не скажет, что Моллег тяжело идет, не пустой он. Силы у Моллега всегда хватало, и полный короб он несет легко, играючи, словно и нет в нем ничего. А что грибов из леса принесет маловато – ну так грибная удача не без причуд, иной раз на голой плеши кузов с верхом наберешь, а иной раз на самом что ни на есть подходящем месте ни гриба не сыщешь. Хотя, если не зевать, времени хватит на все, и на грибы, и на ухоронку.

Ухоронка у Моллега была надежная. Отыскал он ее давно, еще мальчишкой. Случай помог. Моллег сорвался с обрыва в речку. Вот оттуда, из реки, он пещерку и заприметил. Никак иначе ее не найти – сплошь заросла снаружи травой и мелким кустарничком. Вход в нее видно только снизу, из реки, и только тому, кто плавать умеет хорошо, – течение в том месте быстрое, сильное, мигом сносит, а дальше вниз по реке омут. Моллег плавал лучше всех своих сверстников.

Надо же, когда детская забава пригодилась! У многих мальчишек есть свое тайное убежище, да не у всех оно остается тайным. Рано или поздно кто-нибудь да сыщет. Это же и есть главная сласть – чтобы не только лучше всех свое убежище укрыть, а еще и чужое отыскать. Выследить, подкараулить, догадаться… убежища Моллега не отыскал никто. Давно уже пора мальчишеских игр миновала, он об этой пещерке и думать забыл. Пришлось вспомнить…

Взрослому куда тяжелее карабкаться вниз по склону оврага, чем мальчишке, да и весит он побольше. Немудрено и сорваться. Но Моллег не сорвался. Ясное дело, отяжелел он с детских лет, но ведь и силы у него с тех пор прибавилось. Сильный, ловкий, ладный… и какого рожна Ланне надо, спрашивается? С какой стати она все косоротится? Чем ей Дейген так по душе пришелся? Уже и свадьбу справлять собирались перед самой войной, да не успели. Теперь-то Дейген не ее полета птица – господин переводчик, не кто-нибудь там. Важная персона. Обычному варнаэ не чета, наполовину эгер. Это называется – приравненный эгер. То есть хоть и не чистокровный, а все же как бы свой. Теперь ему с девчонкой-варнаэ свадьбу крутить невместно. Хотя наверняка ведь она к нему без всякой женитьбы тайком бегает. А что ей не бегать-то – при комендатуре житье сытное. В открытую она, ясное дело, не объявится – но уж тайком наверняка… голод ведь не тетка. Ничего, Моллег тоже не глупей других. У него к зимнему времени хороший припас будет. И не только еда, у него и барахлишко кое-какое на черный день припрятано. Так что еще не сказано, к кому Ланна будет тайком ходить…

Как же Моллегу повезло с этой пещеркой! Спрятать в ней можно любое добро, и не найдет никто, хоть тресни!

Не найдет?..

Снаружи вход в пещерку выглядел нетронутым. А вот внутри кто-то побывал. За широким плоским камнем лежала армейская фляга.

В первый миг Моллег ощутил оглушительное разочарование – надо же, сколько стараний положил, чтобы сюда добраться, и все впустую. Раз его прежнее убежище уже не тайна, ничего здесь не спрячешь. Но ведь и домой назад тоже не понесешь – не припас, который от реквизиции утаить собрался, а грибы должны быть в кузове! Пусть и для отвода глаз собранные, пусть и немного – но это должны быть грибы! Вот теперь и думай, куда второпях добро припрятать хоть на время, да так, чтобы ни люди, ни звери до него не добрались. А все из-за какого-то мерзавца, которому на месте не сидится – ишь ты, в лес его понесло по чужим ухоронкам шастать!

Гнев на неведомого мерзавца пришел чуть погодя. Он шлепнулся поверх досады, словно шмат сала на ломоть хлеба. Моллег откусывал от него – аж за ушами трещало и попискивало. Вот попадись сейчас этот любитель чужих секретов Моллегу под горячую руку, живым бы не ушел, ей-же-ей.

Но мерзавца рядом не было. Только и осталось от него Моллегу, что фляга… а ведь хорошая вещь, добротная. За такую и выменять можно что-нибудь стоящее… опять же если не попасться, ну так Моллег и не собирается попадаться. А если внутри вино или, к примеру, что покрепче…

Моллег встряхнул флягу, но та в ответ не булькнула. Однако и пустой она тоже не была.

Моллег отвинтил крышку – и ахнул, когда из горлышка перевернутой фляги выскользнули свернутые узкой трубочкой бумаги.

Несколько листков, исписанных четким убористым почерком.

И почерк этот был Моллегу отлично знаком.

А кому он незнаком, спрашивается, когда приказы, этим почерком переписанные, по всем стенам расклеены!

Дейген.

Он и тут успел.

Не только эгерскую комендатуру, а и летучие отряды доит понемногу. Численность, вооружение, перемещение – да что угодно! – такие сведения дорогого стоят. Недаром говорят, что ласковое телятко двух маток сосет… Сколько же тебе невидимки летучие платят, ласковый ты наш? Ведь не меньше, чем эгеры. Наверняка не меньше. Да, с таким прибытком Моллегу с тобой не тягаться. Тебе есть что предложить Ланне. Тут ты всех обскакал…

И доскакался.

Потому что бумаги эти – улика верная. Вздернут тебя эгеры, как пить дать вздернут.

И откуда ты только прознал про эту пещерку? Тоже в речку упал? А отчего бы и нет? И что ни разу не столкнулись друг с другом, тоже не диво – Моллег на добрых пять лет старше. Когда он детские игры забросил, ты как раз в той поре был, чтобы всюду лазить и карабкаться. Вот только зря ты сюда залез, Дейген. Все ты у Моллега отнял, как есть все. И уважали тебя всегда больше, хоть и отец твой не из здешних мест, а приблуда эгерский. И Ланну ты отбил. И даже ухоронку эту, тайну детскую, и ту присвоил. А зря. Не будет к тебе больше Ланна тайком бегать. Покойникам девицы без надобности, да и они девицам в хозяйстве ни к чему.

Моллег затолкал бумаги обратно во флягу и задумался. Если по уму, то оставлять здесь флягу без присмотра не стоит. Она ведь здесь не просто так лежит, а кого-то поджидает. Того, кому бумаги эти нужны. Человека из летучего отряда. Поди догадайся, когда он придет. Может, покуда Моллег до комендатуры доберется, флягу уже и поминай как звали! И как потом доказать, что фляга на самом деле была и бумаги в ней были? Нет уж, с собой надо флягу брать. Барахло где-нибудь поблизости припрятать, чтобы ему самому вся эта история боком не вышла, – и в комендатуру! А там уж флягу и предъявить… главное, чтобы Дейген раньше времени не понял, с чем это Моллег заявился. А хоть бы и понял – куда он из комендатуры денется? Кругом эгеров, что блох на собаке, и все при оружии…

Экард встал и с хрустом потянулся. Спина ныла так, словно он после марш-броска заснул в канаве… нет, не в канаве даже, а в холодном каменном карьере. Вот она, прелесть продвижения по службе. Нижние чины наживают прострел в пояснице, сидя в окопах, а господин комендант – за письменным столом. Условия более комфортабельные, но итог один и тот же. Так ли уж велика разница, где надсадить спину – за бумагами или в окопе, как нажить язву желудка – давясь скудным зачервивевшим пайком или забывая по целым дням поесть, потому что времени на еду нет?