Обреченные королевства - Родес Морган. Страница 3

Но Клео пропустила его слова мимо ушей, потому что имя охранника затронуло что-то в памяти. Однажды ей довелось подслушать, как отец, выходя из зала советов, в нескольких словах упомянул о семье Ранус. Теперь Клео вспомнила, что отец Теона погиб всего неделю назад: упал с лошади и сломал шею.

– Соболезную твоей утрате, – с искренним чувством проговорила она. – Симона Рануса уважали как личного телохранителя моего батюшки.

Теон чопорно кивнул:

– Он исполнял свой долг с великой гордостью. Когда король Корвин надумает подобрать ему замену, я надеюсь, что среди прочих будет названо и мое имя… – Судя по тому, как Теон сдвинул брови, он вовсе не ждал, что принцессе известно о гибели его отца. В темных глазах молодого человека мелькнула тень недавнего горя. – Спасибо на добром слове, ваше высочество.

Эрон громко фыркнул. Клео испепелила его взглядом.

– Он был хорошим отцом? – спросила она Теона.

– Лучшим из лучших, – ответил тот. – Наставлял меня с тех самых пор, когда я впервые взялся за меч, и научил всему, что я теперь знаю.

Клео сочувственно кивнула:

– Стало быть, его знания продолжатся в тебе.

Крепкий и красивый молодой человек так завладел ее вниманием, что принцессе становилось все труднее обращать взгляд в сторону Эрона. Тот выглядел довольно-таки хилым и бледнокожим, как всякий, кто проводит большую часть жизни в четырех стенах. Теон был широкоплечим, с мускулистыми руками и грудью. А до чего ладно сидел на нем темно-синий мундир дворцового стража!..

Чувствуя некоторую вину, Клео заставила себя вновь обратиться к друзьям.

– Эрон, – сказала она, – у тебя есть полчаса, потом поворачиваем к кораблю. Мы всех заставляем ждать.

Оранийцы были не прочь славно повеселиться, но вот долготерпением не славились никогда. Тем не менее, раз уж их привезли к пелсийскому причалу на корабле отца Клео, придется им дожидаться, пока сама принцесса не будет готова отбыть.

– Рынок, куда мы держим путь… он вон там, впереди, – жестикулируя, указал Эрон.

Клео и Мира вгляделись и вправду увидели скопище деревянных лотков и потрепанных цветных шатров; до них оставалось минут десять, не более. До этого они совсем не видали людей – если не считать группки детей, гревшихся у костра, мимо которого они прошли около часа назад.

– Скоро увидите, – продолжал Эрон, – зря ли мы тащились в такую даль!

У пелсийского вина была репутация напитка, достойного богини. Ни в одной стране мира не могли произвести ничего, хоть отдаленно сравнимого с ним по вкусу. И это не говоря уже о чудесном свойстве никогда не давать похмелья с вытекающими из него головными болями и тошнотой. Кое-кто объяснял это сильной магией земли, которой славились почвы Пелсии и, соответственно, сам виноград: и правда, откуда бы взяться подобному совершенству в стране, известной столь многими изъянами?

Так или иначе, Клео пить не собиралась. Она вообще теперь к вину не прикасалась, вот уже много месяцев соблюдала полную трезвость. До того принцесса, как говорится, уже выпила свою долю оранийских вин, и даже с лихвой. На вкус напитки были чуть лучше уксуса, но люди – и Клео не была исключением – глотали их не ради вкуса, а в погоне за опьянением, когда в целом мире хотя бы временно не остается никаких забот.

Чувство это очень коварное; если предаваться ему без руля и ветрил, очень даже можно заплыть в опасные воды. Потому-то Клео и не собиралась в обозримом будущем брать в рот ничего крепче воды или персикового сока.

Она молча наблюдала за тем, как Эрон высасывал из фляги последнюю каплю. Вот уж кто ничтоже сумняшеся бражничал и за себя, и за нее. И даже не думал извиняться, натворив во хмелю безобразий. Эрон был отнюдь не лишен недостатков, но при дворе многие полагали, что государь именно его выберет ей в мужья. От этой мысли Клео бросало в дрожь, но все же она предпочитала держать потенциального жениха под рукой. Дело в том, что Эрон про нее кое-что знал. Он уже много месяцев об этом не упоминал, но Клео была уверена: не забыл. И никогда не забудет.

Если обнародовать эту тайну, ей конец.

Вот принцесса и терпела его, с вежливой улыбкой встречая все выходки. Ни одна живая душа не догадывалась, как на самом деле она его презирала.

– Мы на месте! – наконец объявил Эрон, и они вступили в ограду деревенского рынка.

Клео посмотрела направо и увидела вблизи, непосредственно за лотками, деревенские домики и сараи. Здесь не чувствовалось того достатка, к которому она привыкла в Ораносе, но принцесса с удивлением отметила, что глинобитные домики под тростниковыми крышами выглядели ухоженными и опрятными, и это плохо вязалось с уже сформировавшимся у нее впечатлением от Пелсии. В ее представлении Пелсия была страной нищих крестьян, управлял которыми не король, а всего лишь вождь; правда, ходили слухи, что был он могущественным колдуном. Пелсия расстилалась совсем рядом с Ораносом, но Клео редко задумывалась о северных соседях родины, проявляя интерес разве что к занятным побасенкам о «необузданных дикарях» родом оттуда.

Эрон остановился у лотка, затянутого темно-фиолетовой тканью. Нижний край полотнища мел по пыльной земле.

У Миры вырвался вздох облегчения.

– Наконец-то…

Клео повернулась налево – и встретила внимательный взгляд блестящих черных глаз на морщинистом, темном от загара лице. Помимо воли она сделала шаг назад и тотчас ощутила за спиной надежное и такое уютное присутствие Теона. Местный житель выглядел человеком грубым и, пожалуй, опасным, как, впрочем, и все, кого они встречали в Пелсии. Передний зуб у виноторговца был сколот, но остался белым – яркий солнечный свет позволял это рассмотреть. Мужчина носил простую одежду из льняной ткани и потертой овчины. Толстая шерстяная куртка хранила его от холода. Клео мысленно сравнила себя с ним и плотнее запахнула соболиный плащ, который скрывал бледно-голубое шелковое платье, расшитое золотой ниткой.

Эрон с интересом рассматривал торговца.

– Это ты – Сайлас Агеллон? – спросил он.

– Да.

– Отлично! Сегодня твой удачный день, Сайлас. Я слышал, будто у тебя лучшее вино во всей Пелсии…

– Тебе правду сказали.

Из палатки позади лотка появилась милая темноволосая девушка.

– Мой отец – даровитый винодел, – сказала она.

– Это Фелиция, дочка, – пояснил Сайлас, кивая в ее сторону. – И сейчас ей полагалось бы не с покупателями болтать, а к свадьбе готовиться.

Она рассмеялась:

– И оставить тебя день-деньской таскать бочонки с вином? Я и то шла, чтобы попросить закончить торговлю пораньше!

– Посмотрим. – Теплый блеск в глазах виноторговца сменился пренебрежением при виде наряда Эрона. – А вы, вообще, кто такие?

– Ты и твоя милая дочь имеете величайшую честь быть представленными ее королевскому высочеству, принцессе Клейоне Беллос Оранийской! – Эрон указал пелсийцу на Клео, потом на Миру. – Это госпожа Мира Кассиан, а я Эрон Лагарис. Мой отец – благородный владетель Кручи Старшего, что на южном берегу Ораноса.

Дочь виноторговца удивленно посмотрела на Клео, после чего почтительно наклонила голову:

– Какая честь, ваше высочество…

– Да, честь немалая, – согласился Сайлас, и Клео не уловила сарказма в его голосе. – В нашу скромную деревню нечасто заглядывают высокородные господа из Лимероса или Ораноса. Я даже и не упомню, когда тут последний раз появлялся кто-нибудь из благородных. Почту за честь угостить вас, ваше высочество, прежде чем мы станем говорить о покупке.

Клео с улыбкой покачала головой:

– Твоим товаром интересуется Эрон, добрый торговец. Я всего лишь сопроводила его сюда.

На лице виноторговца отразилось разочарование и даже некоторая обида.

– В любом случае вы окажете мне величайшую честь, отведав моего вина. Хотя бы ради свадьбы Фелиции.

Как отказать в такой просьбе?.. И Клео кивнула, стараясь скрыть нежелание.

– Конечно, – сказала она. – С удовольствием.

Чем быстрее она с этим покончит, тем скорее они уберутся с базара. Тут было много народу и повсюду яркие краски, но вот запах среди лотков витал весьма неприятный. Словно поблизости зияла открытая выгребная яма, вонь которой никто даже не пытался скрыть ароматами трав и цветов. Фелиция откровенно радовалась скорой свадьбе, но бедность этой страны и ее жителей все равно бросалась в глаза. Может, Клео стоило остаться на корабле, отправив Эрона одного за любезным его сердцу вином?