Цирк уродов - Шэн Даррен. Страница 31

Мне хотелось, чтобы этот день никогда не заканчивался. Но, конечно, ничто не может длиться вечно. Солнце село, наступила ночь.

Вскоре папа поглядел на часы.

— Пора спать, — сказал он. — Завтра с утра в школу.

«Нет, — подумал я. — Ни в какую школу я больше не пойду». Вообще-то это должно было бы меня обрадовать, однако радости я не испытал: «Не пойду в школу, значит, не увижу мистера Далтона, не поболтаю с друзьями, не поиграю в футбол, никогда больше не отправлюсь вместе с классом в поход».

Я тянул время. Ддлго-долго раздевался, медленно напяливал пижаму. Еле-еле умывался и чистил зубы. Когда тянуть уже стало некуда, я спустился в гостиную. Мама и папа о чем-то разговаривали, но, как только я вошел, удивленно замолчали.

— Что тебе, Даррен? — спросила мама.

— Ничего.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — успокоил я ее. — Просто зашел пожелать вам спокойной ночи.

Я подошел к папе, обнял его, поцеловал в щеку. Потом обнял и поцеловал маму.

— Спокойной ночи, — сказал я родителям.

— Исторический момент! — рассмеялся папа, потирая щеку. — Когда это он целовал нас на ночь, а, Анджи?

— Уже и не вспомнить. — Мама улыбнулась и погладила меня по голове.

— Я люблю вас. Сам знаю, что редко вам это говорю. Но я все равно люблю вас обоих и всегда буду любить, всегда-всегда.

— Мы тебя тоже очень любим, — ответила мама. — Правда, Дэрмот?

— Ну конечно.

— Нет, скажи сыну, что любишь его! — потребовала мама.

Папа вздохнул.

— Я люблю тебя, Даррен, — торжественно сказал он и закатил глаза, чтобы меня рассмешить. Потом обнял меня и добавил уже серьезно: — Правда, очень люблю.

И я вышел. Некоторое время я стоял за дверью и слушал — так не хотелось от них уходить.

— Что это с ним? — удивилась мама.

— Да у детей разве поймешь, что им в голову приходит?

— Нет, что-то тут не так, — настаивала мама. — Он уже несколько дней ведет себя как-то странно.

— Может, у него завелась девушка, — предположил папа.

— Может, — согласилась мама. Но ясно было, что папа ее не убедил.

Все, пора уходить. Если я еще хоть секунду простою под дверью, то не выдержу, влечу в комнату и все им расскажу. И тогда они помешают мне выполнить план мистера Джутинга. Родители примутся уверять меня, что вампиров не существует, и будут удерживать меня, не понимая, какой опасности себя подвергают.

Я вспомнил о том, что чуть не укусил Энни. Нет, надо делать, как решил.

Я поднялся в свою комнату. Ночь стояла теплая, и окно было открыто. Оно еще пригодится.

Мистер Джутинг прятался в шкафу. Услышав, как я закрыл за собой дверь, он вылез.

— Ну и духотища в шкафу! — пожаловался он. — Бедная мадам Окта! Сидеть в такой…

— Замолчите, не до того! — оборвал я.

— Зачем же грубить? — фыркнул он. — Я же просто так сказал.

— Не надо ничего говорить. Может, вам тут и не нравится, но я прожил в этой комнате всю жизнь. Мне тут все дорого, даже шкаф. И я больше никогда не увижу свою комнату. Это мои последние минуты тут, так что не отравляйте мне их своими замечаниями.

— Прости.

Я в последний раз оглядел комнату и тяжело вздохнул. Потом достал из-под кровати рюкзак и вручил его мистеру Джутингу.

— Это еще что? — подозрительно спросил он.

— Так, кое-какие вещи. Мой дневник, фотография нашей семьи, ну и все такое. Никто не заметит пропажи. Не потеряете?

— Ну что ты!

— Только обещайте туда не заглядывать, — потребовал я.

— У вампиров не должно быть секретов друг от друга, — начал он, но, взглянув на мое лицо, только покачал головой и пожал плечами. — Ладно, обещаю не открывать твой рюкзак.

— Вот и отлично. — Я глубоко вздохнул. — Зелье принесли?

Он кивнул и протянул мне темный пузырек. Я заглянул в него. Там плескалась какая-то жидкость: темная, густая и вонючая.

Мистер Джутинг подошел сзади и обхватил руками мою шею.

— А это точно подействует? — нервно спросил я.

— Не сомневайся!

— Но я думал, если сломать шею, то сразу умрешь. Ну, или тебя парализует.

— Не обязательно, — сказал он. — Только если повредить спинной мозг, который находится в спинномозговом канале. А кости — это ерунда. Я буду предельно осторожен, чтобы е тобой ничего страшного не случилось.

— А врачи не заподозрят подвоха?

— Им и в голову не придет! — заверил мистер Джутинг. — После зелья сердце у тебя будет биться еле-еле, и врачи решат, что ты умер. К тому же они увидят, что у тебя сломана шея, и не станут дальше ничего выяснять. Если бы ты был постарше, могли бы сделать вскрытие. Но детей врачи резать не любят. Главное, скажи: ты все понял? Запомнил, что делать?

— Да.

— Нельзя допустить ни малейшей ошибки, — предупредил он. — Если хоть что-то пойдет не так, весь план провалится.

— Я же не идиот! Сам понимаю! — не выдержал я.

— Тогда приступим! — скомандовал он.

И я приступил.

Одним махом проглотил жидкость, поморщился — на вкус она оказалась очень противная. Я передернулся, когда почувствовал, как все тело немеет. Больно не было, но появился какой-то неприятный холодок. У меня застучали зубы.

Минут через десять зелье окончательно подействовало. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, я не дышал (то есть дышал, конечно, но совсем незаметно), сердце остановилось (опять же не до конца).

— Сейчас сломаю тебе шею, — предупредил мистер Джутинг.

Я услышал щелчок — он свернул мою голову набок, — но ничего не почувствовал: тело уже онемело.

— Вот так. Сойдет, — продолжал он. — Теперь надо выкинуть тебя из окна.

Он подтащил меня к окну, постоял минутку, вдыхая свежий ночной воздух.

— Придется швырнуть тебя посильнее, иначе не поверят. Может быть, сломаешь пару-тройку костей. Будет болеть, когда действие зелья пойдет на убыль, но не бойся — я их потом вправлю. Вперед!

Он поднял меня, на секунду замер, потом выбросил меня из окна.

Падал я стремительно, стена дома мгновенно пронеслась мимо, я плюхнулся на спину. Глаза у меня были открыты. Я понял, что смотрю на водосточную трубу.

Некоторое время я лежал, прислушиваясь к ночным шорохам. Наконец наш сосед заметил меня, подошел, посмотрел. Мне не было видно его лица, но я услышал, как он ахнул, когда понял, что я мертв.

Сосед бегом обогнул дом, яростно заколотил в дверь. Было слышно, как он кричит, пытаясь вызвать моих маму и папу. Потом послышались их голоса: все трое приближались ко мне. Родители думали, сосед шутит или обознался. Папа сердито топал ногами и что-то бормотал себе под нос.

Они свернули за угол, шаги затихли: это они увидели меня. Казалось, наступившая тишина длилась целую вечность. Потом мама с папой бросились ко мне.

— Даррен! — закричала мама, прижимая меня к груди.

— Пусти, Анджи! — приказал отец, высвободил меня из ее рук и положил обратно на траву.

— Дэрмот, что с ним? — стонала мама.

— Не знаю. Видимо, упал из окна. — Папа встал и поглядел на открытое окно моей комнаты.

Я увидел, как он сжал кулаки.

— Он не шевелится, — тихо сказала мама, потом вдруг схватила меня и принялась трясти. — Не шевелится! — вопила она. — Не шевелится! Не…

Папа снова вырвал меня у мамы. Потом позвал соседа и велел увести ее в дом.

— Вызовите «скорую», — спокойно велел он. — А я останусь здесь, с Дарреном.

— А он… умер? — спросил сосед.

Мама застонала и закрыла лицо руками.

Папа покачал головой.

— Нет, что ты, — сказал он, слегка сжимая мамино плечо. — Просто его парализовало, так же, как его друга.

Мама опустила руки.

— Стива? — В ее голосе слышалась надежда.

— Ну да. — Папа улыбнулся. — И он придет в себя, так же, как Стив. Беги звони в «скорую».

Мама кивнула и ушла вместе с соседом. Пока они не скрылись из виду, папа улыбался, а потом склонился надо мной, заглянул в глаза, пощупал пульс. Когда папа понял, что я мертв, он опустил меня на землю, убрал прядь волос, упавшую мне на глаза, а потом… Не думал, что когда-нибудь увижу такое…