Поцелуй Мистраля - Гамильтон Лорел Кей. Страница 9

– Нет, племянница. Я люблю сама причинять боль, а не испытывать ее.

Я успела проглотить слова, которые мне хотелось сказать. И выдавила только:

– Не знала, что ты чистая садистка, тетя.

Она нахмурилась:

– Чистая садистка? Что за странная формулировка?

– Я только хотела сказать, что не знала, что тебе совсем не нравится испытывать боль.

– О, немножко ногтей и зубов – почему бы и нет, но ничего подобного. – Королева опять показала на мою грудь. Она болела в месте укуса, и зубы Мистраля отпечатались почти все, хотя кожу он не прокусил. Синяк будет, но не больше.

Королева встряхнула головой, словно прогоняя мысли прочь, и развернулась, взвихрив юбки. Потом, подхватив край юбки, она завернулась в ткань и глянула еще раз через плечо, прежде чем шагнуть в темноту и уйти восвояси. Последние ее слова не слишком успокаивали:

– Не приходите потом жаловаться, что Мистраль сгубил вашу принцессочку.

И тьма лишилась ее присутствия.

Столько народу сразу вздохнуло с облегчением, что по деревьям будто ветер прошел. Кто-то нервно хихикнул.

– Здесь она права. – Мистраль смотрел на меня с грустью. – Я люблю доставить немножко боли. Прости, я сделал тебе больно. Но я так долго… – Он развел руками. – Я забылся. Прости.

Рис рассмеялся, к нему присоединился Дойл, а потом и Гален с Холодом засмеялись тихо и очень по-мужски.

– Почему вы смеетесь? – спросил Мистраль.

Рис повернулся ко мне, еще хихикая.

– Сама скажешь или нам сказать?..

Я покраснела, что со мной бывает редко. Рука Аблойка лежала в моей руке; я потянула его вперед, и мы прошли к Мистралю по ломкой сухой траве. Я посмотрела на стекающую по белой шее струйку крови и вгляделась в растерянные глаза. И невольно улыбнулась.

– Мне нравится, что ты сделал с моей грудью. Именно так мне и нравится, когда до крови остается всего чуть-чуть.

Он непонимающе нахмурился.

– К царапинам от ногтей ты снисходительней, – сказал Рис. – Там ты против крови не возражаешь.

– Но только после подготовки, – уточнила я.

– Подготовки? – удивленно спросил Мистраль.

– Предварительной игры, – пояснил Аблойк.

Удивленное выражение исчезло, глаза Мистраля заполнило совсем другое чувство. Что-то горячее и уверенное в себе, заставившее меня вздрогнуть от одного его взгляда.

– Это я могу, – сказал он.

– Тогда снимай броню, – предложила я.

– Что?

– Разденься, – сказал Рис.

– Спасибо, я сама говорить умею. – Я смерила Риса взглядом.

Он вежливо взмахнул рукой, как бы самоустраняясь. Повернувшись к Мистралю, я вгляделась в его лицо: глаза у него уже начали менять цвет на нежно-серый, на цвет дождевых облаков. Он улыбнулся в ответ на мою улыбку – слегка неуверенно, как будто ему нечасто доводилось улыбаться.

– Разденься, – сказала я.

Он сверкнул быстрой усмешкой:

– А потом что?

– Займемся сексом.

– Я первый! – Аблойк обнял меня за плечи.

– Договорились, – кивнула я.

Лицо у Мистраля потемнело, я чуть ли не видела, как собираются тучи у него в глазах. Не просто цвет поменялся – а правда как будто облака поплыли из зрачков.

– Почему это он первый?

– Потому что он проведет подготовку.

– Она хочет сказать, после того, как я ее трахну, ты сможешь сделать то же самое погрубее, – сказал Аблойк.

Мистраль опять улыбнулся, но теперь по-другому. От этой улыбки я задышала чаще.

– Тебе правда понравилось, что я сделал с твоей грудью?

Я сглотнула, сильнее прижимаясь к Аблойку – будто от страха перед высоким стражем. Кивнув, я прошептала:

– Да.

– Хорошо, – сказал он и потянулся к кожаным застежкам доспеха. – Очень хорошо.

Глава 4

Как только Аблойк уложил меня на импровизированную постель из сброшенной одежды, кожа у нас обоих вспыхнула светом. Лежала я на тонком слое футболок и рубашек моих стражей, и хватало его ровно на то, чтобы ветки меня не царапали. Стражи побросали сюда всю свою одежду, оставшись нагишом, – и все равно ее было немного. Я по-прежнему чувствовала спиной сухие ветки и царапучую хрусткую листву.

Земли – пусть даже зимней – я не чувствовала. Даже самой холодной зимой сквозь самые большие сугробы слышно, как ждет земля, – такое чувство, что земля просто спит, и солнце ее разбудит, когда придет весна. Но не здесь. Все равно что различие между глубоким сном и смертью. Взгляд может ошибиться, но стоит тронуть рукой – и все понятно сразу. Земля, в которую вжимало меня тело Аблойка, была лишена всего – тепла, дыхания, жизни. Пуста, как глаза мертвеца. Миг назад в них жила душа – и вот они словно темные зеркала. Эти сады не ждали пробуждения, они просто были мертвы.

Зато мы были живы.

Аблойк лег на меня всем своим обнаженным телом и целовал в губы. Из-за разницы в росте ничего другого одновременно он делать не мог, но и этого хватило. Хватило, чтобы из наших тел полилось лунное сияние.

Он приподнялся на руках и заглянул мне в лицо. Кожа у него светилась так ярко, что глаза опять казались темно-серыми дырами. Никогда не встречала сидхе, у кого глаза бы не светились с приходом магии. Длинные волосы Аблойка рассыпались вокруг, и, как раньше, белые пряди засияли нежно-голубым светом. Он приподнялся еще выше и удерживался надо мной на руках и пальцах ног.

В белизне его кожи светились голубые линии, проплывали образы лоз и цветов, деревьев и животных. Все текло и изменялось. Линий было не так уж много, и перетекали они не так уж быстро. Я должна была узнавать и растения, и плоды, и животных, но мой мозг как будто не мог удержать образы, я только и видела, большие они или маленькие.

Я провела пальцами по голубому завитку, и он перетек мне на руку, подрагивая, ощупью прикасаясь к моему белому сиянию. Даже на собственной ладони мне не удавалось понять, что за лиана растет на ней и цветет. Как будто мне не позволено было ее видеть – или узнавать. Пока не позволено, может быть.

Прекратив попытки разглядеть бегущие линии, я посмотрела на Аблойка, вытянувшегося надо мной. Он держался прочно, как утес, словно мог стоять так вечно, не уставая. Я сползла ниже, извиваясь под его устойчивой мощью, пока не смогла обхватить ладонью упругую длину.

Он вздрогнул.

– Это мне надо трогать тебя.

Голос у него был сдавленный, низкий, как от усилия – но какого усилия? Руки, плечи и ноги у него были как из камня вырезаны, даже не дрогнули ни разу. Не вызов его силе придавал его голосу басовые нотки. Не физической силе точно. Может, силе воли.

Я нежно сжала его – он был невероятно тверд. Аблойк задышал быстрее, и живот у него задрожал от усилия сохранить прежнюю позу.

– Когда у тебя это было в последний раз? – спросила я.

– Не помню.

Я погладила его рукой. Аблойк весь выгнулся и чуть не упал на меня, но руки и ноги его выдержали.

– А я думала, сидхе не лгут.

– Точной даты не помню, – сказал он, задыхаясь.

Другой рукой я скользнула ниже, потеребила.

Он так громко сглотнул, что я услышала, и сказал:

– Будешь так дальше – все кончится, а я бы не так хотел в первый-то раз.

Я все равно играла с ним, только нежнее. Он весь дрожал, и я поняла, что выражение «хотеть до боли» в применении к нему – не просто выражение. Аблойк светился, и я ощущала в нем магию, но магия не гремела в нем, как бывало в других. Эта сила была тише, скромнее.

– Так чего же ты хочешь в первый раз? – спросила я. Голос у меня стал ниже и глубже от ощущения его в моей ладони.

– Хочу быть в тебе, хочу, чтобы ты раньше меня. Но теперь не уверен, что вытерплю столько.

– Так не терпи. В первый раз можешь ни о чем не беспокоиться.

Он покачал головой, голубые линии в волосах вспыхнули ярче.

– Я хочу доставить тебе такое удовольствие, чтобы ты хотела меня ежедневно. В твоей постели столько других, Мередит! Я не хочу становиться в очередь. Я хочу, чтобы ты снова и снова искала меня сама, потому что никто другой не доставит тебе такого наслаждения.