Казачьи сказки (Сборник) - Белянин Андрей Олегович. Страница 41

В давние времена жили в Еврейском Городе две сестры, обе с чёрными как смоль волосами, тёмными как глубины шеола [5] глазами, обе статные и красивые. Но у Ребекки было сердце голубки, она любила весь мир и радовалась всему, что её окружало. У сестры же её Эсфири было сердце более чёрствое, может, потому, что она была старше и пережила два погрома, в последнем они потеряли родителей. Обе девицы работали в швейной мастерской на улице Иегуды Баруха. Но отец оставил им небольшое состояние, и они могли позволить себе не слишком надрываться.

Иногда днём Ребекка выходила из Еврейского Города прогуляться по Праге под предлогом того, чтобы купить продукты на Староместском рынке, дескать, там они более разнообразные и свежие, чем на маленьком рынке Еврейского Города. На самом деле улицы Праги были более широки, красивы и богаты, чем в гетто, везде стояли величественные статуи святых и королей, и ей очень хотелось переехать сюда жить из бедного Еврейского Города.

Однажды, прогуливаясь по Карлову мосту, она встретила молодого человека в богатом кафтане. Высокий, темноволосый и худощавый, с узким красивым лицом — сразу видно, что благородного происхождения, даже если бы не было на нём богатых одежд. От неожиданности — никогда ещё не видела она юношу столь прекрасного — Ребекка уронила корзину, рассыпав яблоки прямо посреди моста.

— Я вам помогу, не волнуйтесь. — Юноша быстро опустился на корточки на мостовую и начал собирать яблоки, ничуть не чинясь.

Ребекка смутилась, с ней, еврейкой, ещё никто так вежливо не заговаривал в Праге, она удостаивалась только презрительных взглядов, несмотря на свою красоту, достойную возлюбленной библейского царя.

— Спасибо, господин, — тихо поблагодарила она, так и не решившись больше взглянуть в лицо этому человеку.

— Как вас зовут, прекрасная пани? — спросил он, когда корзинка была собрана; только одно яблоко успела подхватить и унести какая-то ушлая ворона.

Видно, он принял девушку за христианку, но нельзя стыдиться своего рода и имени, и Ребекка отважно и даже немного с вызовом произнесла:

— Ребекка, господин.

Она по-прежнему боялась взглянуть в глаза понравившемуся ей молодому человеку. А тот с самого начала смотрел на неё прямо, и она удивилась, что иудейское имя его не оттолкнуло.

— Как красиво… Ребекка… — как будто пробуя её имя на вкус, произнёс он.

И тут же спросил, где её можно увидеть. Она сказала, что иногда ходит на Староместский рынок, но тут же, опустив голову, добавила, что ей уже давно пора домой, и, не слушая возражения молодого человека, заспешила в сторону гетто.

— А меня зовут Янек! — крикнул он ей вслед.

Ребекке казалось, что больше никогда она не увидит этого красивого христианина, но распорядитель судеб Яхве решил иначе. Молодые люди вскоре встретились снова в лавке суконщика. Ребекка закупала ткань по приказу хозяина швейной мастерской, в которой работала.

Янек в рыцарском облачении, на богато убранном коне проезжал у ворот Еврейского Города. Ребекка сразу его узнала. Глаза молодого пана заблестели, когда он увидел девушку, он сразу спешился и подошёл к ней.

— Дядя, мой опекун, погиб на войне с германцами, милая! И теперь всё наше состояние будет принадлежать мне. Отныне я главный в семье, и никто не запретит нам пожениться. Гляди, неплохо я смотрюсь в новом жупане?

Покрасовавшись, он вновь вспрыгнул на коня и на прощание послал девушке воздушный поцелуй. Позже они тайно встречались ещё не один раз…

Однако Эсфирь, от которой у Ребекки не было секретов, тревожилась за неё.

— Вы с ним не пара, — говорила она сестре. — Он не из колен Израилевых и принесет тебе только горе. И если узнают об этом, тебе будет грозить смерть и от иудеев, и от его народа.

— Да, он христианин, но я люблю его, сестра. И мы очень осторожны, а Янек хочет жениться на мне.

— Не говори ерунды, за это его могут лишить всех привилегий, и даже семья отвернется от него, так же как от тебя откажется весь Еврейский Город.

Ребекка не сказала ей, что готовится принять христианство, чтобы выйти замуж за любимого. И она наконец-то сможет жить в любимой Праге с молодым красивым мужем, в которого она была влюблена до безумия.

— Тебе тоже нужно полюбить кого-нибудь, у тебя одно увлечение, эта твоя магия, — смеясь, сказала она сестре.

Да, Эсфирь ворожила, умела гадать и заряжать силой амулеты, читая над ними Каббалу. Но то, что сестра её считала легким увлечением, на самом деле много значило для Эсфири. Она открыла в себе силы настоящей чародейки. Одним из подтверждений этого было то, что недавно у неё появились собственные курдуши, маленькие чертенята, которые есть у любой ведьмы или колдуньи. Они были её слугами в магических ритуалах и ворожбе, всегда готовые прийти на помощь. Их никто не мог ни видеть, ни слышать, кроме неё, если они сами того не хотели. Людям знающим это говорило о том, что она сильная чародейка.

Но сестра её не ведала об этом. Она присела на колени перед Эсфирью и, обняв её ноги, смотрела на неё счастливыми глазами.

— Не обижайся, моя Аэндорская волшебница, но и ты забудешь про своё колдовство и гадание, лишь только у тебя появится свой любимый.

Мудрая Эсфирь загадочно улыбнулась.

— Ладно, не отвлекай меня, скоро праздник Пурим, и мне надо дошить тебе нарядное платье.

В святой для евреев день, надев обновку, младшая сестра ушла в Прагу — на любимом Староместском рынке купить муки и сладостей на стол — и не вернулась. Эсфирь в ту ночь не спала, в ожидании сестры раскладывала она карты, и они показали ей, что большая беда случилась с Ребеккой. Наутро пошла она в Прагу искать сестру, везде, где та бывала, спрашивала о ней. Но никто ничего не мог ей сказать или не хотел, многие просто презрительно отворачивались от еврейки, и только когда она во второй раз обходила торговые ряды на Староместе, один мальчик, помощник зеленщика, пожалев её, сказал, что, кажется, видел, как схватили какую-то еврейку по имени Эсфирь. Её обвинили в колдовстве, и сейчас она, скорее всего, дожидается своей участи в городской темнице.

— Но как же это? — в ужасе пробормотала Эсфирь.

— А вам лучше уйти отсюда, если не хотите, чтобы и вас схватили, — тихо посоветовал ей мальчишка. — Уж больно вы на неё похожи.

Но Эсфирь уже и сама стремглав полетела прочь. Она решила отыскать Янека, отец которого был знатным войтом и мог заступиться за Ребекку. Ведь она безвинна, и Эсфирь чувствовала себя виноватой, видимо, сестру перепутали с ней, она своим тайным ремеслом погубила самого близкого человека!

С трудом отыскала она дом Янека. Молодой господин с родителями жил в огромном старинном, ещё времён Яна Люксембургского, доме. В дверях слуга ей сказал, что юноши нет и неизвестно, вернётся ли он сегодня, поэтому ей лучше уйти. Но она осталась караулить и не отходила далеко от дома, пока не дождалась. Она увидела его, когда стояла вжавшись в холодную стену и дрожа мелкой дрожью.

Янек подъехал весь разнаряженный, будто с королевского приёма, и лицо его было довольным, как у кота в молочной лавке. Но, увидев подскочившую к нему девушку, весь вид которой выражал отчаяние, похолодел.

— Что произошло? Что-то с Ребеккой? Я узнал вас, вы очень похожи с сестрой. Говорите же скорей!

И Эсфирь с вновь обретенной от его слов надеждой сбивчиво передала ему то, что случилось с Ребеккой. Янек выслушал её серьёзно, ни словом не перебив.

— Вы поможете? — Эсфирь с надеждой посмотрела на него.

— Конечно, ступайте домой и займитесь делами, здесь вы будете только мешать, — сурово произнёс он.

— Но я и не собиралась… мешать.

А времена тогда были тёмные и суровые, эпоха правления святой инквизиции. Она находила где-то ведьм и колдунов. Хоть в Праге по такому обвинению было казнено людей гораздо меньше, чем где-либо, всё равно обычно евреек чаще, чем христианок, осуждали за чернокнижие и ведьмовство, возводя на костёр.