Ричард Длинные Руки – маркиз - Орловский Гай Юлий. Страница 11

Впереди дорога в сотни миль, десятки ночевок в лесу или во встреченных деревнях. В одной из них меня и хотят оставить… Здесь благородные не спрашивают простолюдинов, чего те хотят или на что надеются.

Я вздрогнул, блистающая фигура Ланзерота словно бы начинает вырастать в размерах. Меня ткнуло лбом в гриву коня, я поспешно натянул повод. Пальцы тряслись, когда провел ими по лицу.

В ушах прозвучал равнодушный голос:

– Привал.

Больше рыцарь не сказал ни слова, но я услышал все недоговоренное: распрячь коней и волов, накормить и напоить, дать отдохнуть, развести костер и перевести дух самим.

Ланзерот властно бросил поводья в мою сторону. Я поймал только потому, что привык ловить банку пива, у нас принято бросать друг другу, а не передавать из рук в руки, чтобы не коснуться пальцами, а то посторонние решат, что гомосеки…

Блистающая фигура рыцаря и темная масса Бернарда скрылись впереди за деревьями. Асмер развернул полотняный узелок, я с любопытством смотрел на лапоть сухого мха, пару округлых камешков: один светлый, второй потемнее с металлическим отливом. Асмер разложил на земле мох, пристроил тончайшие, как папиросная бумага, полоски бересты, и только когда взял в руки камешки, я понял, что увижу процесс добывания огня.

Камешки сталкивались с сухим щелканьем, как кастаньеты. Асмер наносил удары под углом, словно чиркал спичкой по коробку, и после пятого удара искорки попали в мох, появился слабенький дымок. Асмер пал на колени, смешно оттопырив тощий зад, дул тихо и нежно, а когда дымок повалил гуще, подложил щепочек и уже дул, свирепо раздувая щеки, похожий на бога ветров с географических картин средневековых художников.

– Ваша светлость, – сказал он почтительно принцессе, – костер готов. А я что-нибудь поищу для обеда.

Рудольф сказал ревниво:

– Я тоже. Посмотрим, кто принесет больше.

Принцесса слегка улыбнулась. Мне показалось, что между этими двумя уже давно идет война за первенство.

Я торопливо вытер коней пучками травы. Они фыркали и рвались к ручью с холодной водой. Особенно вспотел мой конь, а вот конь Бернарда даже не покрылся испариной, хотя Бернард кажется мне вообще медведем-носорогом в непомерно толстых латах.

Принцесса торопливо раскладывала на чистых полотенцах хлеб, сыр. Когда я, управившись с конями, подошел к костру, вокруг жаркого огня торчали крепкие рогульки, а принцесса умело подкладывали толстые сучья, готовила угли.

Я все пытался заговорить, но язык прилип к гортани. То, что я бросился на помощь ей, – само собой, мужчины обязаны защищать женщин, хотя бы в теории, в жизни хрен кто их защищает, они сами кого хошь обидят, но то, что она вступилась за меня, наполняло мою мертвую душу буйным восторгом. Я искал учтивые слова этого мира, она ведь привыкла к благородным словам, но все, что я знал из своего мира, выглядело грубым, неуклюжим, даже просто, если честно, хамским.

– Кхм, кхм, – сказал я, прочищая горло, – мы в походе, ваша светлость… К тому же я, по простоте, не знаю, как обращаться… У нас в деревне принцесс не водилось…

Она улыбнулась краешком рта, начала поднимать на меня глаза… и вдруг застыла. На бледном прекрасном лице отразился испуг.

Я круто развернулся. Девять воинов, все в металлических доспехах, появились словно из воздуха. Все девять рослые, широкие, а один из них вовсе гигант, темные доспехи на нем матово поблеcкивают. Я всей кожей ощутил их толщину и неимоверную прочность. У этого воина, я сразу определил его в рыцари, шлем с настоящим забралом, в то время как у остальных на головах цельнокованые, с квадратными прорезями для глаз.

На левом локте темного рыцаря огромный щит, металлический, и такой огромный, что им можно бы прикрыть всадника вместе с конем. Рукоять меча болтается справа у пояса, но, когда рыцарь увидел, как я вскочил, мои движения от смертельной усталости были неуклюжими, рыцарь неспешно вытащил меч из ножен. Я застыл, не веря глазам своим, не думал даже, что меч может быть таким длинным и пугающим и что его могут обнажить против меня.

Принцесса вскрикнула, как раненая птица. В ее тонкой ладони появилась рукоять узкого кинжала. Взгляд, который она бросила на врагов, говорил, что она не достанется живой в руки убийц и насильников.

Я беспомощно и интеллигентно осматривался по сторонам, как всякий горожанин в поисках милиции. Чужаки как раз переступили через наши топоры, в их руках уже появились мечи и топоры.

И вдруг все застыло. Темный рыцарь сделал еще шаг, но и он остановился. Я проследил за его взглядом, сердце бешено застучало. Из-за дерева быстро вышел Ланзерот, без доспехов, обнаженный до пояса. Мокрые волосы блестели, делая его похожим на селезня, а черты лица стали еще резче, злее. Солнце играло на могучих мышцах, а грудные пластины показались выкованными из толстой бронзы.

В руке он держал странное оружие, похожее на лук, только чересчур крохотное, к тому же целиком из железа, даже тетива блестит металлом, но деревянный приклад похож на приклад «маузера». Острый конец короткой стрелы был нацелен на темного рыцаря.

Темный проговорил сильным и резким голосом:

– Нам не нужны ваши жизни.

– Тогда уходите, – ответил Ланзерот.

– Отдайте то, что везете, – ответил рыцарь. – И я, клянусь честью, отпущу вас.

– Все знают, – ответил Ланзерот, – чего стоят клятвы Черных рыцарей.

Рыцарь выпрямился. Я видел горящие бешенством глаза, красный рот в прорези забрала. Губы шелохнулись, рыцарь явно готовился дать приказ броситься всем разом, и тогда уже ничто не спасет беглецов…

Сухо щелкнуло. Раздался металлический удар, словно стрела с железным наконечником ударила в наковальню. Прямо в середине шлема рыцаря появился металлический отросток. От сильного удара металл прогнулся, из щели брызнули ярко-красные струйки.

Рыцарь качнулся, колени подогнулись. Он грохнулся навзничь, ноги дернулись, тело вытянулось и застыло. Восемь воинов стояли недвижимо, мечи в их руках слегка шевелились.

Напряженное молчание показалось вечностью. Ланзерот тоже не двигался, так мне чудилось, но, когда я перевел на него взгляд, на дуге крохотного лука поблескивает металлом новая стрела.

Воины стояли в нерешительности, как показалось мне, еще несколько минут. Потом один сделал осторожный шаг назад. Другие отступили тоже. Потом еще и еще, так же медленно убрали мечи в ножны.

Ланзерот не двигался, а они повернулись и отправились к лесу. Когда все скрылись в чаще, Ланзерот быстро подошел к принцессе.

– Вы не ушиблись, ваша светлость? – спросил он озабоченно.

– Все хорошо, – ответила она с благодарностью. – Вы очень вовремя, сэр Ланзерот.

Она отвернулась от убитого, ибо угли прогорали, надо повесить над ними мясо на прутиках, пятеро голодных мужчин, я потрясенно посмотрел на ее склоненную голову, золотые локоны разметались в беспорядке, только голубая лента не дает попасть им в огонь.

Ланзерот выдернул арбалетную стрелу, лицо оставалось таким же холодным и бесстрастным, как и всегда. За его спиной появился Бернард, увидел убитого, присвистнул.

– Господи, спаси и сохрани!..

– Уже сохранил, – ответил Ланзерот.

– Хвала Господу, – сказал Бернард. – Остальные ушли?.. Я видел много следов…

– Конечно, – ответил Ланзерот. – Конечно.

Он ушел, я тихонько приблизился к Бернарду. На убитого я тоже старался не смотреть, хотя тот лежит в красивой позе, а доспехи на нем добротные, воистину рыцарские.

– Почему ушли? – спросил я шепотом. – Их восемь человек! А наш ближайший топор вон там, за их спинами.

Бернард хмыкнул:

– Так и не понял?

– Нет, – признался я.

– Эх ты… Ладно, вот если бы меня и Ланзерота убили, ты бы убежал?

Да, хотел было ответить я, конечно, это ж нормально, но посмотрел в его честное солдатское лицо, ответил, как отвечали когда-то дикари, но уже не отвечают в мое просвещенное время:

– Как вы можете! Это оскорбление!

Бернард смотрел с ласковой насмешкой.