Королева Тьмы - Бишоп Энн. Страница 67

До него наконец дошло: Люцивар просил его отправиться с ними не потому, что он был Консортом, а потому, что он был Садистом.

Деймон медленно кивнул:

— Я буду готов отправиться с вами.

Прочтя в глазах Джанелль сдержанное горе, Люцивар не стал спрашивать, сообщили ли ей о смерти лорда Мегстрома. Он хотел было уточнить, не решила ли она все-таки перенести встречу, однако передумал. Во взгляде сапфировых глаз затаилось еще какое-то чувство, говорившее о том, что Джанелль отправится в путь по своим собственным причинам.

Он посмотрел на большой плоский чемодан, стоявший рядом с дорожной сумкой. У Джанелль было несколько подобных кожаных портфелей разных размеров для перевозки деревянных рам, на которых она плела свои спутанные паутины.

— Ты считаешь, что может потребоваться целительная сеть такого размера? — прищурился он.

— Рама вовсе не для целительной паутины; она для тени.

Люцивар снова смерил чемодан настороженным взглядом. Тенью называли изысканную, сложную иллюзию, обманывающую глаз и заставляющую поверить, что человек действительно находится рядом. Джанелль обладала способностью создавать настолько реалистичные подобия, что единственная разница между ними и настоящим телом заключалась в том, что тень обладала способностью прикасаться и даже брать предметы, однако до нее самой дотронуться было нельзя. Подобного рода иллюзии девушка регулярно создавала восемь лет назад, когда только начала искать Деймона в Террилле, чтобы вывести его из Искаженного Королевства. Он слишком хорошо помнил, какую цену пришлось за это заплатить ее настоящему телу.

— Ты точно чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы транслировать через свое тело энергию, необходимую для поддержания иллюзии и наделения тени возможностью исцелить повреждения, которые могут оказаться весьма значительными?

— Исцеления, как такового, не потребуется, — спокойно ответила Джанелль.

По письмам и увещеваниям лорда Джорвала у Сэйтана и Люцивара сложилось обратное мнение, но оба знали, что спорить сейчас себе дороже. Годы службы при дворе Джанелль научили эйрианца своевременно отступать.

Она заставила чемодан и дорожную сумку исчезнуть, а затем взяла длинный черный плащ с капюшоном.

— Ну что, поехали?

Картан Са-Дьябло беспокойно метался по гостиной своих апартаментов.

Сука запаздывала. Если бы он был дома, она бы не осмелилась заставлять ждать сына Доротеи. Огни Ада, ему уже хотелось вернуться в Хейлль!

Проникнувшись чувством оскорбленного негодования, он едва не прослушал тихий стук в дверь. Картан заставил себя собраться. Ему нужна эта сука, которая, по заверениям Джорвала, была лучшей Целительницей в Кэйлеере. Если он проявит грубость, ничто и никто не сможет помешать ей выйти в эту самую дверь и больше никогда не вернуться.

Он подошел к окнам и выглянул на улицу. Не следует доставлять ей удовольствие, демонстрируя, с каким нетерпением он ждал ее прихода. Нет никаких причин давать ведьме даже столь малое преимущество над собой.

— Войдите, — произнес он, когда в дверь снова постучали.

Картан не слышал, как она открылась и закрылась, однако, обернувшись, увидел женщину, закутанную в черный плащ с капюшоном.

Сначала он решил, что это та ведьма, которую Доротея называла Темной Жрицей, но в ментальном запахе той было что-то гадкое, склизкое. Эта же…

Картан нахмурился. Он вообще не чувствовал ментального запаха.

— Ты — Целительница? — с сомнением спросил он.

— Да.

Он невольно вздрогнул при звуке голоса, которым говорила сама полночь. Пытаясь не обращать внимания на нарастающее беспокойство, он начал было расстегивать рубашку.

— Полагаю, ты захочешь осмотреть меня?

— В этом нет необходимости. Я знаю, что с тобой.

Его пальцы застыли на первой пуговице.

— Ты сталкивалась с подобными симптомами раньше?

— Нет.

— Но ты знаешь, что это?

— Да.

Раздраженный отрывистыми ответами, Картан отбросил попытки вести себя вежливо.

— Тогда что это, во имя Ада?

— Она называется Брайарвуд, — ответил глубокий, темный, полуночный голос.

Кровь отхлынула от головы, устремившись в сердце. У Картана закружилась голова.

— Брайарвуд — это сладкий яд, — продолжал голос. Бледные руки откинули капюшон плаща. — От него нет лекарства.

Картан уставился не нее, пораженный до глубины души. Он видел ее в прошлый раз, тринадцать лет назад, и тогда она была лишь безвольной куклой, марионеткой, накачанной наркотиками, игрушкой, запертой в одной из комнатушек Брайарвуда, ждущей своей очереди. Но он так и не забыл эти сапфировые глаза — и ужас, нахлынувший на него при попытке прикоснуться к ее сознанию.

— Ты… — Слово прозвучало не громче дыхания. — Я думал, Грир уничтожил тебя.

— Он пытался.

Наконец на Картана нахлынуло озарение. Он обвиняющим жестом наставил на нее палец:

— Ты сделала это со мной! Ты сделала это!

— Я создала спутанную паутину — да. Что же до того, что случилось с тобой, Картан… Ты сам навлек это на себя.

— Нет!

— Да. К каждому вернется то, что он дал. Это был единственный приказ, вплетенный в спутанную сеть.

— Раз ты это сделала, значит, можешь точно так же все отменить!

Но она покачала головой:

— Многие из детей, бывших нитями той спутанной паутины, вернулись в Тьму. Они уже недостижимы, даже для меня, а без них невозможно расплести паутину.

— Ты лжешь! — завопил Картан. — Если я дам тебе достаточно золота, ты быстро найдешь способ.

— От Брайарвуда нет лекарства. Но конец твоему нынешнему состоянию все же есть, если тебя это утешит. К каждому вернется то, что он дал.

— ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!

— Каждый удар, каждая рана, каждый акт насилия, каждый миг страха, пережитые другим живым существом из-за тебя, вернутся к тебе. Ты всего лишь забираешь то, что дал, Картан. Когда к тебе вернется все, долг будет уплачен и сеть отпустит тебя — как и других мужчин, развлекавшихся в Брайарвуде.

— Они все мертвы, ты, глупая сука! Остался лишь я один! Никто из них не пережил этой твоей паутины!

— Сеть лишь поставила одно четкое условие. Если никто из других не выжил… Сколько детей, отправленных в Брайарвуд, пережили вас всех?

— Раз уж ты явилась сюда не для того, чтобы исцелить меня, то зачем вообще пришла? Просто позлорадствовать?

— Нет. Я пришла свидетельствовать за тех, кто уже ушел.

Картан пристально посмотрел на нее и покачал головой:

— Ты можешь положить этому конец.

— Я уже сказала тебе, что не могу сделать этого.

— Ты можешь положить этому конец! Ты можешь остановить эту боль! И, будь ты проклята, ты это сделаешь!

С гневным возгласом он бросился на нее — и промчался сквозь, не встретив сопротивления. Он ударился о дверь, не сумев вовремя остановиться.

Когда Картан обернулся, в комнате никого не было.

Деймон осторожно приблизился к Джанелль, не решаясь нарушить ее уединение и не зная толком, как интерпретировать странную смесь грусти и удовлетворения, отражавшуюся в ее глазах и на лице. Уединение было, разумеется, иллюзией. Когда она вышла из своей комнаты в небольшом форте и отправилась к ручью, чтобы посидеть на берегу, Люцивар, Шаости и с полдюжины Деа аль Мон будто призраки последовали за ней, мгновенно растворившись в лесах неподалеку. Деймон, сколько ни приглядывался, так и не сумел заметить никого из них, хотя прекрасно знал, что они поблизости, наблюдают и прислушиваются.

— Держи, — произнес он негромко, протягивая Джанелль кружку. — Это травяной чай. Ничего особенного. — Когда девушка поблагодарила его, Деймон засунул руки в карманы брюк, внезапно ощутив смущение. — У тебя все в порядке?

Джанелль ответила не сразу.

— Я сделала то, что собиралась. — Она сделала маленький глоток, вгляделась в содержимое кружки и посмотрела на Деймона. — Что это?