Весной, до нашей встречи (ЛП) - Бреннан Сара Риз. Страница 5

— Да, — ответила Мариэль. — Я тоже.

*

На их следующем сеансе в знакомом, комфортном окружении ее кабинета, Мариэль сказала:

— Еще раз спасибо тебе за прошлый вечер.

Слова вышли неловкими, но Джаред над ним не пошутил. Вместо этого он просиял, слегка засмущавшись, и это было первым разом, когда она увидела трещину в доспехах бескомпромиссной и тяжело доставшейся зрелости: он действительно выглядел на свой возраст.

— Позволь людям принимать их собственные решения, а потом помогай, правильно? — произнес он.

— Правильно, — ответила она.

*

Родительское собрание не было для Мариэль напряженным, в отличие от учителей математики и естественных наук, которые провели несколько предыдущих недель в мучительном ожидании кошмарных сцен. Мариэль просто появлялась перед родителями, улыбалась и описывала творчество многих учеников как «необыкновенное». Семьи Каррера и Висент провели с ней полчаса, по большей части улыбаясь и поздравляя друг друга с тем, как хорошо справляется Висент, пока сам Висент ерзал на стуле, испытывая наполовину гордость, а наполовину смущение.

Она осматривалась вокруг в поисках Джареда. Ей было любопытно встретиться с его матерью. Когда они подошли к ней, Мариэль не знала, чего ожидала, но поняла, что удивилась.

— Я — Розалинда Мур, — произнесла женщина, стоящая рядом с Джаредом, и пожала Мариэль руку. — Вы — мисс Делгадо? Джаред о Вас рассказывал.

Слова были заурядными, в отличие от самой женщины. Ее голос был решительно культурным, а акцент отчетливо британским. Он отличался от акцента ее сына, насколько только можно было представить. Помимо прочего, она говорила очень тихо. Она была высокой, но ниже своего сына, и худощавой, а ее длинные, светлые волосы струились по плечам, как полотно. Она была похожа на наяду, безнадежно отбившуюся от своего пруда, и выросшую в приводящем в замешательство мире.

Большинство родителей немного принарядились, а сам Джаред, по этому случаю, обошелся без своей вездесущей кожаной куртки. На Розалинде Мур был надет выгоревший сарафан. Они с Джаредом стояли рядом, но ни разу не коснулись друг друга.

Мариэль заметила, что он рассказывал о ней своей матери, и была польщена: не только из-за того, что это означало, что она оказала какой-то эффект на него, но и потому, что это означало, что он по-прежнему пытается наладить отношения со своей матерью.

Джаред отодвинул свой стул от матери, когда они сели.

— Что ж, как Вы знаете, Джаред не посещает занятий по искусству, — сказала Мариэль, — но мы провели некоторое время за приятным обсуждением того, как у него дела и что он читает. А он много читает.

Розалинда смотрела в пространство, но не так, как делал Джаред. Джаред обычно напряженно сосредоточивался, хотя и не на чем-то реальном. Розалинда же выглядела отсутствующе, словно ни она сама, ни нечто другое в мире не имело значения. Она просто не ответила Мариэль.

— Мама тоже читает, — произнес Джаред, переводя взгляд с одной на другую.

Его широкие плечи были немного ссутулены, как будто он уже понял, что ничем хорошим этот разговор не закончится.

— Кое-что, о чем вы можете поговорить, — оптимистично предложила Мариэль.

Она привыкла к агрессивным родителям, но родительница, которая бы выглядела, будто она несколько озадачена тем, почему здесь находится…это кое-что новенькое.

— Уверена, Вы знаете, что иногда Джаред попадает в неприятности в школе, но думаю…

— Очень хорошо, что Вы беспокоитесь, — тихо произнесла Розалинда. — Однако это необязательно. Вам следует понять, что бесполезно пытаться его спасти.

Тело Джареда склонилось в напряжении, словно готовое атаковать.

— Мама, — глухо сказал он.

Розалинда не удостоила его взглядом, но спокойно ответила:

— Это не его вина. Он родился заблудшим. Мы — создания крови и золота. Наше наследие — кровь и слезы. Он убил своего отца, вы же знаете.

С исключительной ясностью Мариэль осознала: «К такому меня не готовили».

Джаред не поправил свою мать. Он вообще больше не говорил, раз она проигнорировала его единственную просьбу. Он просто сидел, сжав зубы, а его глаза стали более бледными, чем обычно, как зимнее небо, с которого падает снег. Он смотрел на что-то, чего здесь не было, и прислушивался к этому же.

— Розалинда, уверена, что он не…

— А я уверена, что он это сделал, — сказала Розалинда. — Скинул одной долгой ночью своего отца с лестницы, сломал ему шею. Я говорю Вам это только для того, чтобы Вы поняли, нет смысла в попытках его спасти. Наша семья не ожидает сострадания. Кровь и слезы не наши. Мы их пьем.

— Это правда, — произнес Джаред решительно безразличным голосом. — Я совершенно точно вампир. Поэтому у меня такая утонченная внешность. Это приходит с бессмертием: ненасытная жажда крови, прекрасное строение костей.

Казалось, что Розалинда не заметила его шутку.

— Мы намного хуже, — прошептала она.

— Ладно, — произнес Джаред. — На этом все.

Он встал. Розалинда подняла на него взгляд, ее напуганные васильково-голубые глаза расширились, словно она думала, что собрание проходило в идеально-нормальном ключе. Остальные родители и ученики посмотрели в их направлении при виде поднявшегося на ноги Джареда и его повышенного голоса.

Джаред просто стоял. У Мариэль промелькнула мысль, что он схватит свою мать и рывком поднимет ее на ноги. Джаред выглядел так, словно тоже об этом подумал, но по нему пробежала сильная дрожь, и он не прикоснулся к ней.

Он ушел, прошагав по вощеному полу спортзала, отодвинув со скрипом пластиковый стул на металлических ножках, оказавшийся у него на пути.

Розалинда сидела, вежливо глядя в направлении Мариэль.

— Кто-то должен за ним пойти, — произнесла Мариэль.

По бледному лицу Розалинды промелькнула тень. Внезапно она стала выглядеть очень усталой.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, — сказала она. — Вы не можете сделать ничего хорошего, ни для одного из нас. Доброта нам не поможет; мы портим все, чего касаемся.

— Тогда это сделаю я, раз Вы не хотите, — сказала Мариэль и поднялась на ноги.

Она попыталась выйти из помещения спокойно, словно просто направлялась в уборную. Она не знала, удалось ли ей. Он был несчастным мальчиком, а его мать оказалась еще хуже и страннее, чем представлялось Мариэль. Она только хотела помочь. Ей хотелось, чтобы нашелся способ, но она его не видела.

Она нагнала Джареда в коридоре.

— Зайди ко мне в кабинет на минутку, — попросила она.

Он увернулся от нее, оставив между ними расстояние, но пошел с Мариэль, шагая на несколько шагов впереди.

Когда они подошли к кабинету, но толчком распахнул дверь и вошел внутрь, направившись прямиком к окну. Он врезался в стол, отчего попадали ручки и лампа, но проигнорировал случившееся.

Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел наружу. Все его тело тянулось к окну, словно он хотел сбежать через него. Он не включил свет, так что в кабинете было темно. Мариэль стояла в дверях и смотрела на него.

— Мне так жаль, — произнесла она.

— Обычно все не так плохо, — сказал ей Джаред. — Я рассказал ей, что говорил с тобой о…о Кэми. Ей не нравится, когда я о ней говорю.

Мариэль могла это понять, но не понимала мать, которая говорила бы о своем ребенке, как потерянном, если только Джаред и вправду им не был…но нет. Убийство не сходит людям с рук. Розалинда Мур была очень тяжелой женщиной.

— То, что она сказала, ужасно, — проговорила Мариэль. — Ты знаешь, что бы она ни сказала — все неправда. Если есть нечто, чем бы ты хотел поделиться со мной касаемо своей жизни дома, я была бы рада тебя выслушать.

— Нет. — Голос Джареда был безжизненным, а глаза словно наполнились лунным светом, светящимся и бледным. — Я не хочу говорить ни о чем, кроме Кэми. Поэтому я к Вам и прихожу.