Глаза ворона - Русуберг Татьяна. Страница 45

Голубой плащ, почти неразличимый в свечении песков, отражавших лунный свет, вел его дальше и дальше в пустыню, пока все признаки лагеря совсем не исчезли из виду. «Можно было бы тут и остановиться», — подумал Токе и ускорил шаги, чтобы нагнать любимую. Но, будто бы почувствовав его порыв спиной, девушка тоже ускорила движение, легко скользя над песком. Парень не мог ее догнать, хотя он почти бежал.

— Майкен! Подожди! Давай здесь остановимся, нас никто не увидит! — позвал он, запыхавшись.

Голубая тень замерла. Токе, смеясь, подбежал к ней и обнял… Но в его руках оказался только холодный туман. «Майкен! — позвал он, оглядываясь по сторонам, — Майкен?»

Случившееся совершенно сбило парня с толку. Могло ли то, что он видел, быть миражом, иллюзией, о которой рассказывали бывалые караванщики? Или он просто спит и видит сон? Токе яростно ущипнул себя за руку и зашипел от боли сквозь сжатые зубы. Нет, это не сон! Девушка была здесь на самом деле, только он глупо потерял ее в темноте. А что, если она сама заблудилась в песках и теперь не может найти ни его, ни дороги обратно к каравану? Он должен немедленно отыскать ее!

«Майкен! Где ты? Майкен!» — снова и снова звал незадачливый влюбленный, кругами бродя вокруг того места, где он видел закутанный в плащ силуэт последний раз. Вдруг голубоватое сияние, чуть сильнее свечения кремнистого песка, мелькнуло немного дальше и правее. Токе бросился на свет, выкрикивая имя любимой. Сияние усиливалось, разрасталось, уже затмевая луну. И вдруг парень увидел то, что заставило его остановиться как вкопанного. Тонкая женская фигура теперь стояла прямо перед ним. Несуществующий ветер развевал полы ее плаща, открывая богато расшитые золотом и серебром синие одежды. А за ее спиной возвышался, упираясь тонкими шпилями в звездные небеса, сияющий голубой город, будто бы изваянный целиком из гигантского сапфира.

Врата в городской стене были распахнуты. Стоявшие на входе нарядные герольды в табарах всех оттенков синего подняли к губам серебряные трубы, и из них полилась такая чудесная хрустальная музыка, какой горец из Подхватов никогда в своей жизни не слыхивал. Девушка протянула к нему длинные тонкие руки:

— Иди сюда, Токе! Я так долго тебя ждала! — произнес голос Майкен.

Капюшон упал с ее головы, и парень увидел прекрасное родное лицо в обрамлении густых кудрей, которые теперь почему-то тоже были голубыми. Вместо знакомой шапочки в них поблескивала тонкая золотая корона.

— Иди же, Токе! Ты станешь моим королем, и мы будем вместе править миром! — звала его Майкен.

Он медленно сделал шаг вперед. Пение серебряных труб взметнулось торжественным гимном, губы красавицы тронула победная улыбка.

— Ты мой, Токе! О, я всегда знала, что ты принадлежишь мне. Я так ждала тебя, так ждала… — Ее прекрасный голос звучал в ушах мучительной музыкой, рядом с которой искусство герольдов казалось таким же несовершенным, как уже почти позабытое треньканье Арконовой лютни. Токе сделал еще один шаг вперед и вытянул руки, чтобы коснуться протянутых ему навстречу голубоватых пальцев Майкен.

В это мгновение неведомая сила грубо схватила его за шиворот, подняла в воздух и бросила на то, что оказалось конской спиной. Высокая лука седла больно врезалась под ребра, и у влюбленного перехватило дух. Он попробовал сопротивляться, но стальные пальцы сдавили его шею где-то за левым ухом, и чувствительность во всем теле вдруг пропала вместе с голосом.

Конь шел галопом, и Токе, брошенного на него поперек лицом вниз, немилосердно трясло. Из этой унизительной позиции он мог, однако, разглядеть, что сапфировое сияние неведомого города быстро меркло, отдаляясь. «Майкен!» — хотел позвать он, но язык не слушался. Одинокая женская фигура еще была видна под крепостной стеной, но с ней теперь происходила разительная перемена.

Внезапно она начала расти, поднимаясь головой до самых высоких городских шпилей. Руки ее вытягивались вслед за беглецами, голубая кожа на них свисала лохмотьями, обнажая кости; на фалангах пальцев выросли хищные когти. В лице чудовища не было более никакого сходства с Майкен. Это вообще уже не было лицом: на Токе смотрела оскаленная маска смерти, череп в короне и с развевающимися на невидимом ветру прядями жидких седых волос. Парень хотел зажмуриться, но он не мог ни закрыть глаза, ни отвернуть голову. Прекрасная хрустальная музыка оборвалась, и прикидывавшийся Майкен демон завыл вслед беглецу голосом бури:

— Ты мой, Токе! Тыыы мооой!..

Страшные загнутые когти разорвали воздух в нескольких дюймах над спиной лошади и покоящейся на ней задницей Токе. К счастью, они не причинили никакого вреда всаднику, от которого пассажиру был виден только высокий сапог на шнуровке. Скакун дико заржал и рванулся вперед, как ветер. Сапог засветил Токе по многострадальному носу, и в голове его, из которой безумная скачка вытрясла все мысли, вспыхнула первая разумная: «Айран!» Разочарованно взвыв, страшный призрак, а с ним и сапфировый город, рассеялись голубым дымом.

Горе-любовник почти потерял сознание, когда айран замедлил ход, а затем остановился. Сильные руки сняли его с лошади и положили на землю. Токе надеялся, что мягко: он все еще ничего не чувствовал. Знакомые ночные глаза Кая склонились над ним:

— Не бойся, чувствительность сейчас вернется. Прости, мне пришлось это сделать, чтобы ты лежал смирно. Ты уже можешь говорить?

Токе попробовал выдавить из себя какой-то звук, и, к собственному удивлению, у него получилось:

— Сволочь ты!

— Вот спасибо на добром слове! В следующий раз брошу тебя на растерзание демонам, выкручивайся сам, как знаешь. — Но в голосе Кая не было злости. Он приблизил к губам Токе фляжку с водой и влил в его сухие губы несколько глотков. Парень закашлялся и спросил:

— Что… что это было?

— Слыхал о «следах дьявола»?

— Так это был… один из них?

— Ага.

— Но ведь Урман всегда обводил караван стороной!

— Обводил, — кивнул Кай. — Только вчера, когда суховей разгулялся, в пустыне дальше своего носа было не видно. Думаю, мы сбились немного с пути.

— Но ведь она… оно… Демон этот за мной прямо в караван пришел, Майкен обернулся! И по имени меня звал! Откуда он знал, как меня зовут? И про Майкен? Я о таком раньше никогда не слышал!

— Я тоже не слышал, — задумчиво повторил Кай. — И про Майкен я ничего не знаю. Не расскажешь поподробнее?

При воспоминании о своей безумной погоне за призраком и его обещаниях, кровь бросилась Токе в лицо, и он прикусил язык:

— Знаешь, кажется, я могу уже немного пошевелить пальцами.

— Хорошо. Теперь дело быстро пойдет.

— А что ты такое со мной сделал?

— Говорю же, успокоил, чтоб ты не рыпался, — уклонился от ответа Кай.

— А где мы?

— Недалеко от лагеря, за постами.

— А как… как ты меня нашел?

— Не мог заснуть после того, как ты меня разбудил. Ты ведь хотел поговорить. Я подумал, что это важно; принялся тебя искать. В лагере тебя не было, часовые на западных постах спали. Я пошел по твоим следам.

— По следам? И ты их вот так, в темноте, видел? — недоверчиво воззрился на спасителя Токе.

— Думаешь, опять вру? — усмехнулся Кай. — А это на что? — Он указал на свои глаза, отражавшие призрачное мерцание песков и оттого казавшиеся молочно-голубыми. — Да я ночью вижу как днем.

— Ага… Слушай, когда вернемся в лагерь, ты никому про это не рассказывай, ладно?

— Про что? — не понял сразу Кай.

— Ну, про «след дьявола», про демона…

— Разве Урмана не надо предупредить?

— Так мы завтра все равно снимемся с места, и путь наш совсем в другой стороне… Прошу тебя! Понимаешь, я не хочу, чтобы она узнала…

— …Каким ты был дураком, — закончил за него товарищ.

— Ну да, — сознался Токе.

— Ладно, так и быть. Только сначала нам надо вернуться.

— Ты о чем?

— О чем? Часовые-то проснулись. Как мы им объясним, зачем мы за посты ночью шастали, да еще верхом?