Смена климата (СИ) - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 30

Наверное.

Хасан встречал лишь одного проклятого, тот не страдал от живореза, наоборот, получал от него наслаждение, и был сумасшедшим, и был очень «толковым» врачом. Единственный из полутора десятков убитых вампиров, у которого Хасан не взял ни кровь, ни душу. Сжег тело и смыл пепел в канализацию.

Ничего это не решало — тварь воскресла под белым небом Ифэренн и теперь убивает там. Даже если бы смерть исцеляла от живореза, ублюдку нравилось его проклятие, и вряд ли он остановился, оказавшись на той стороне.

Но забрать его душу, означало рискнуть собственной. А Хасан не ставил целью сделать мир лучше. Разве что, если б «Крепости» предложили на это контракт с соответствующей оплатой.

— Она хирург, — сказал Заноза, по-своему истолковав его молчание. — Онколог. Так что и не голодает, и не убивает.

— И она не виновата, что болеет. Я понял. У тебя все равно нет под рукой мертвого безглаза.

Тоннель был укреплен какими-то сложно выглядящими пластиковыми конструкциями, защищен от осыпания пластиковой же сетью. Местный глинистый грунт был достаточно прочным, чтобы не беспокоиться о более надежной системе защиты от обвала. За три недели Заноза умудрился проложить стометровую сапу [9], спрятал куда-то огромное количество вынутого грунта, добрался до подвала Мюррей-мэнора с той стороны, откуда никто не ждал. Поневоле вспомнишь присказку о том, что, упав на самое дно, страшнее всего услышать стук снизу. С таких глубин может явиться лишь то, что венаторы вообразить не способны. У венаторов фантазия хуже, чем у обычных людей — слишком много знают.

А сам Заноза, свободно гуляющий по подземельям безглазов, задумывался ли о том, кто эти подземелья выкопал? Больше ста метров от поверхности. Глубже любой станции метро. Древнее самых старых зданий наверху.

Мальчик думает, что безглазы — это люди, чья эволюция пошла по иному пути.

Хасан знал, что предки безглазов никогда не были людьми. Но не знал, что случилось с ними, как из строителей подземных городов они превратились в дикарей-людоедов. Он, впрочем, и не интересовался.

Свет фонарика скользнул по аккуратной каменной кладке. Земляной тоннель упирался в нее. Кирка и кувалда, прислоненные к затянутой сеткой стенке, выглядели по-сиротски, и одновременно как-то угрожающе.

— Ты что, вручную это все прорыл? — поинтересовался Хасан, разглядывая инструменты.

— По-разному, — отозвался Заноза. — Где-то бурил, где-то копал, хрена ли, время-то было. Все равно пока однорукий, делать нечего. Иероглифы рисовать, да землю рыть.

Ну, да. С одной рукой землю рыть — самое то.

— Я об этом дофига всего знаю, — Заноза махнул рукой, подразумевая проделанную за три недели работу, — когда живой был, думал, что буду железные дороги строить в странах Третьего мира. Правда, тогда они еще так не назывались. Страны эти. Тогда и солнце над Империей не садилось. Ладно, если ты готов, то щас мы инфильтрируем в расположение противника с помощью возимого шанцевого инструмента. Ты готов?

— Ну, и балабол ты, все-таки.

— Ага. Ок. Тогда поехали.

Толстенная каменная кладка была проломлена в два с половиной удара. Камни из пролома Заноза выгреб с такой легкостью, словно они были пенопластовыми.

Старая кровь. Хорошая старая кровь. У Лайзы Досс кровь тоже старая. Около трехсот лет. Нет никаких причин сомневаться в том, что именно эта девочка дала Занозе афат, но почему слухи об этом разошлись именно сейчас? Почему раньше не стало известно, кто его ратун? Потому, что Этьен Лерой приложил достаточно усилий к тому, чтобы сохранить тайну личности всех своих сотрудников? У Лероя были для этого и средства, и возможности.

Объяснение выглядело хорошим. Достоверным. Таким же хорошим и достоверным, как информация о том, что ратун Занозы — сумасшедшая прорицательница, которую он называет сестрой.

Почему в достоверную информацию всегда так сложно поверить?

Весь путь от тоннелей метро до подвала Мюррей-мэнора они проделали под «Туманом», избегая видеокамер. А здесь, в гнезде венаторов, в самой защищенной части особняка, «туман» стал не нужен. Камеры, правда, по-прежнему представляли опасность, но их расположение было известно.

Время рассчитали точно — прошли сквозь пролом именно в тот момент, когда у поста было трое из пятерых охранников. Сам пост — пуленепробиваемое стекло, какие-то приборы, несколько мониторов видеонаблюдения — располагался в северо-западном углу этажа. Дежурный мог видеть и дверь лифта, и выход на лестницу, а других способов попасть на минус второй уровень или уйти с него до сего момента не существовало.

— Убери «туман» и не смотри на меня, что бы ни случилось, — последние слова Заноза уже не столько шептал, сколько мурлыкал.

Его дайны убеждения работали… странно. Действовали на зрение, а не на слух. Хасан выяснил это, когда Заноза зачаровал Сондерса, так что почел за лучшее последовать рекомендации. Люди уступают вампирам в скорости, стрелять начнут не сразу, между мгновением, когда Занозу станет видно и открытием огня пройдет достаточно времени, чтобы выкинуть мальчика обратно в тоннель и прикончить всех, кроме командира смены.

Командир — тот, что за пультом. Нельзя дать ему время поднять тревогу…

Хасан снял завесу «тумана», глядя на венаторов, следя за каждым их движением, фиксируя каждый вдох. Заноза держался чуть позади. Хасан не видел его, не мог видеть, и все же отчетливо различил знакомую улыбку, когда услышал веселое:

— Привет! Да свои мы, свои, все нормально, парни. Положите оружие. Ты, да-да, ты, как тебя звать?

Двое бойцов, стоящих между ними и постом, положили свои ПП на пол. Третий, тот, за стеклом, выпрямился, недоверчиво и радостно уставился Хасану за плечо:

— Я? Я Ирли.

— Круто! Пусти меня за пульт, пожалуйста. А вы?

Вопросительная интонация и, наверняка, взгляд поверх тактических очков. Взгляд, который, судя по реакции этих двоих, точно лучше не видеть. Они выкрикнули свои фамилии с такой готовностью, словно ждали этой возможности всю жизнь.

— Зашибись, — прокомментировал Заноза. — Значит, Лонз и Райнар? А это мистер Сейид [10]. Я буду рад, если вы сделаете все, что он скажет. На меня уже можно смотреть, — он обошел Хасана, на ходу ободряюще кивнул Райнару и Лонзу. После чего потерял интерес ко всем, кроме Ирли, вместе с которым принялся изучать пульт.

— Где еще двое? Ага… вижу. Как раз в районе серверной. Идут на восток.

— Вы двое, за мной, — приказал Хасан оставленным на него бойцам. И направился обратно по коридору. На перехват оставшихся венаторов.

Райнар и Лонз потопали за ним, безоружные, послушные, как щенки. Пару раз оглянулись на Занозу, не хотели потерять его из вида, но всей душой стремились порадовать. А он ведь ясно сказал, что будет рад, если они выполнят распоряжения «мистера Сейида».

Дайны убеждения точно не должны быть такими. Если б они были такими, вампиры, владеющие ими, владели бы миром. А как верно заметил Минамото, те, кто получает эти дайны, чаще всего — лишь игрушки для своих ратунов. Они умеют нравиться, они умеют просить, они получают то, о чем просят. Вроде бы, невелика разница. Да только Заноза-то не просит. Он дарит право служить себе. Что-то не так, либо с его дайнами, либо с дайнами убеждения. Либо — с имеющейся у «Турецкой крепости» информацией о дайнах убеждения.

Слухи о том, что есть венаторы, способные видеть сквозь «туман» отчасти подтвердились, когда двое патрульных, на перехват которым вышел Хасан, начали проявлять беспокойство. Они не видели его и Райнара с Лонзом, но почуяли чье-то присутствие, почуяли, что больше не одни. «Туман» не превращает вампира в невидимку, «туман» вынуждает всех остальных отводить взгляд, не смотреть и не понимать увиденного. Сверхъестественное чутье венаторов могло установить связь между зрением и сознанием, и тогда от «тумана» уже не будет толку.