Царский сплетник и шемаханская царица - Шелонин Олег Александрович. Страница 4

– Говорю ж тебе, дело государево, – шлепнул по карману с табакеркой царский сплетник. – Но к ужину обязательно вернусь. Так что жди.

Виталик вытянул губы трубочкой и попытался сграбастать Янку, чтобы чмокнуть в щечку, за что тут же схлопотал от нее веником по голове.

– Куда лапы тянешь?

Слабая вибрация земли совпала с затрещавшими воротами.

– Янка, а тебе не кажется, что к нам кто-то стучится? – заволновался Васька.

– Ой, я, кажется, полог забыла снять, – испугалась девица, делая пасс рукой, и на подворье Янки Вдовицы хлынула лавина звуков.

Янка давно уже использовала эту уловку. Полог неслышимости и недосягаемости она накладывала в тех случаях, когда надо было разобраться с Жучком, Васькой или с Виталиком, не привлекая внимания соседей к тому, что творится на ее подворье.

– Ломай ворота! – Командный голос Федота заставил Янку встрепенуться. – Все на штурм! Царский сплетник и Янка Вдовица в опасности!

– Ой! – Только тут девушка сообразила, что стоит посреди двора в одной ночной рубашке, и метнулась в терем.

Царский сплетник же рванул в другую сторону, сообразив, что бравые воины сотника Федота запросто снесут ворота вместе с петлями и опорами, с которых теперь был снят полог недосягаемости. Он успел откинуть засов и отскочить в сторону. Ворота с грохотом распахнулись. Два десятка стрельцов в обнимку с огромным бревном просвистели мимо царского сплетника, запнулись о чурбан для разделки мяса и рухнули вместе со своим импровизированным тараном посреди двора.

Последним во двор ворвался сотник Федот с саблей наголо. Увидев сплетника живого и здорового, да еще и с любопытством рассматривавшего, что получилось в центре двора, а получилась, понятно, куча-мала, стрелецкий голова с досады сплюнул и закинул саблю обратно в ножны.

– С Янкой все в порядке? – сердито спросил он.

– Все путем. А чегой-то вы здесь делаете? – наивно хлопая глазами, поинтересовался юноша.

– Гонцы мы от царя-батюшки! И почетный караул! Полчаса уже тут во все двери стучимся!

– Слышь, сплетник, – задумчиво сказал Васька, – может, мы теперь так дрова на зиму заготавливать и будем? Ежели каждый гонец к нам сюда с бревном… Может, они заодно его и распилят?

– Да вы совсем обалдели! – гневно рявкнул Федот. – Там вся боярская дума в полном составе царского сплетника ждет, царь-батюшка вокруг трона круги нарезает, а вы тут о бревне!

– Бревно тоже дело важное, – возразил сплетник. – Давай скажем, что вы его действительно на дрова принесли. А то, если Янка увидит, что вы с этой фигней в ее ворота ломились, плохо будет.

– Верно, – оживился Жучок, – пока Янка не видит, начинайте пилить.

– Не, вы точно с ума сошли, – пробормотал Федот.

В этот момент окошко на втором этаже терема распахнулось и из него высунулась Янка, уже одетая в свой любимый голубой сарафан.

– Что там у вас случилось?

– Да вот дровишки вам принесли, – сразу схватились за пилу стрельцы.

– Но это так, заодно, по ходу дела, – заволновался Федот, – вообще-то мы пришли сказать, что царь-батюшка царского сплетника видеть желает… уже полчаса желает… вместе со всей боярской думой… Я тут со стрельцами вроде как гонец и заодно почетный караул.

– Царя-батюшку заставлять ждать нельзя, – с сожалением вздохнула Янка.

– Вот и я о том, – обрадовался Виталик. – Уже иду.

– А мы проводим, – вызвался Жучок.

– Куда? – нахмурилась Янка. – А дрова кто пилить будет? Вы с Васькой остаетесь.

Васька с Жучком скривились и нехотя взялись за пилу, которую стрельцы с готовностью им уступили.

– Слышь, Федот, – прошипел Васька, демонстративно выпуская когти, – чтоб в следующий раз сюда ломились с заранее напиленными и сложенными в поленницу дровами.

– Ага… – Сотник бочком выскользнул с подворья.

За ним, кусая губы, чтоб не рассмеяться в голос, шел царский сплетник, гадая, за каким чертом потребовался царю-батюшке в такую рань, что он послал за ним гонца, да еще и с почетным караулом? Вроде вчера только расстались после трехдневной пьянки в честь спасителя отечества, и первую ночь он провел относительно спокойно. Неужели Гордон будет требовать продолжения банкета?

2

В палатах белокаменных Виталий пару раз уже бывал, а потому, оказавшись внутри, уверенно двинулся в сторону рабочего кабинета царя Гордона, но Федот на полпути его тормознул.

– Тебе туда, – кивнул он в сторону тронного зала.

– Так ты не шутил? – удивился Виталик. – Там действительно Гордон вокруг трона круги нарезает?

– Нет, конечно. С каких это пор цари холопов ждут? Не по чину, однако, будет, – рассудительно сказал Федот. – Он приказал: как тебя в палаты царские доставлю, ему об этом лично доложить, а уж опосля и он на заседание боярской думы с царицей-матушкой пожалует.

– Стратег, – одобрительно кивнул головой Виталий. – Однако что-то назревает. Не знаешь, из-за чего сыр-бор?

– А тебе Янка не сказала? – настороженно спросил Федот.

– Нет.

– Ну, тогда и я не скажу, – улыбнулся в усы сотник. – Иди, сплетник, не задерживай. Одного тебя все ждут.

Юноша не стал перечить. Он приветливо махнул рукой стрельцам, застывшим в почетном карауле у дверей, и вошел в тронный зал. Бояре при виде царского сплетника надменно задрали бороды и бороденки вверх и демонстративно отвернулись. Нового фаворита царя-батюшки в этой среде не жаловали, именовали не иначе как безродным выскочкой и говорили с ним через губу, несмотря на все его заслуги перед отечеством. Лишь войсковой воевода боярин Кондыбаев приветливо махнул рукой. Остальные же члены боярской думы старательно делали вид, что царского сплетника здесь нет, и продолжали заниматься своими делами. А дел сегодня у думы было невпроворот: бояре злословили, шушукались, обменивались последними новостями и играли кто в кости на щелбаны, а кто в подкидного дурачка в ожидании державного. Ну и, разумеется, гадали, по какому поводу на этот раз Гордон созвал ни свет ни заря на экстренное заседание боярскую думу. Предположений было много, но все сходились во мнении, что, чем бы это заседание ни закончилось, кошельки растрясать по-любому придется, так как царь-батюшка, дай Бог ему здоровья, да со всего размаху, вечно привечает всяких иноземных проходимцев за их, боярский, счет. Виталик огляделся и понял, что ему даже притулиться негде. Все лавки были заняты боярскими задами. Лишь скромное кресло неподалеку от тронов Гордона и Василисы пустовало. К нему царский сплетник и направил свои стопы. Бояре тут же заметили и недовольно зароптали:

– Ишь, к царю-батюшке поближе пристраивается!

– Совсем одолела худоба безродная!

– Дык… он ему вроде жизню спас…

– Так то бабушка надвое сказала. Можа, спас, а можа, и сам злоумышлял. Иноземцы, они хитрющие!

– Верно баешь, Кобылин. Таперича сплетник ваще обнаглеет.

– Да уже обнаглел. Говорят, дверь в кабинет Гордона ногой открывает…

– И чем он кормильца нашего так приворожил, не пойму?

– Чё ж тут непонятного? С нечистой силой связался. Поселился-то вона где! На подворье Янки Вдовицы! А она самая что ни на есть ведьма!

– Ну, ты говори, да не заговаривайся, Буйский! Знахарка, а не ведьма. Ты, когда сам животом хворый стал, кого на свое подворье зазывал: лекарей иноземных али Янку Вдовицу? Вот то-то и оно. И называл ты ее тогда не ведьмой, а Янкой Лекаркой. Скажешь, не так? – сердито спросил Кондыбаев главу боярской думы.

– Вот завсегда тебе слово наперекор сказать надобно! Из-за таких, как ты, Козьма, род боярский и худеет! – зашипел на воеводу Буйский.

Назревающий скандал остановил рев труб.

– Государь всея Руси царь Гордон со своей супругой Василисой Прекрасной! – торжественно провозгласил глашатай.

Бояре начали прятать карты и кости по карманам, торопливо вскакивать с лавок. Поднялся со своего кресла и Виталик. Распахнулись узорчатые двери парадного входа, и в тронный зал вошли Гордон с Василисой. Бояре тут же начали усиленно, в пояс, кланяться. Виталик же лишь приветственно махнул рукой и дружески кивнул головой. Василиса невольно рассмеялась.