Мой пылкий лорд - Фоули Гэлен. Страница 44

Элис видела, что Люсьен привязался к ней, но сколько бы он ни уделял ей внимания, его склонность к порочным развлечениям ничуть не ослабла — уже начались приготовления к очередной вакханалии в Гроте. Привезли огромное количество вина. Элис видела, как на дворе одетые в черное стражники чистят свое оружие. Мысленные образы преследовали ее, нашептывая, что в Ревелл-Корте готовится нечто более темное и глубокое, нежели оргии в Гроте.

Элис не знала, подозревать ли Люсьена в преступной деятельности или в святотатственных занятиях, и что хуже. Спрашивать она боялась, опасаясь разрушить очарование их крепнущей любви и страшась разбудить опасную сторону характера Люсьена, с которой она столкнулась в первую ночь в комнатушке позади драконьих глаз. Он был прекрасным возлюбленным, если только она ему не перечила. И это было единственным правилом, единственной запретной темой. Терзаемая страхами, Элис мерила шагами свою комнату, а Люсьен занимался фехтованием в студии с бандой молодых повес, у которых были такие же холодные глаза, как и у него в минуты опасности. Накануне она дружески поболтала с ними, но вскоре обнаружила, что пытаться получить у них какие-либо сведения бесполезно. Элис так и не разобралась в их роли.

Для слуг они были слишком благородны, для друзей Люсьена — слишком молоды. Казалось, они как-то связаны с Гротом.

Ей так и хотелось крикнуть: «Черт побери, зачем он вообще устраивает эти приемы? Зачем расточает деньги, время и пятнает свое доброе имя такими безобразиями?» Все это совсем не подходит тому человеку, которого она знает.

«Доверьтесь мне», — сказал он. Элис не в первый раз напомнила себе об этом. Тот Люсьен Найт, которого она знает, человек остро чувствующий, человек большого ума и силы. Ей приходилось воздерживаться от окончательного суждения, пока Люсьен сам не расскажет ей обо всем. Если бы ему действительно хотелось обмануть ее, он выдумал бы какую-нибудь неправдоподобную историю, но Люсьен слишком уважал ее, чтобы запугивать.

Во всяком случае, конец недели, которую они договорились провести вместе, приближался. Расстанутся ли они? Или останутся вместе? Элис не знала, сможет ли остаться, если он не ответит на ее вопросы. Даже если он начал подумывать о женитьбе, она не готова провести всю жизнь в неведении касательно его занятий. Неопределенность ее положения и восторг, охватывающий ее в его присутствии, были мучительны до головокружения. Конечно, нельзя терпеть, что ее держат в неведении, но ведь она не хотела отказаться от него. Теперь Элис поняла Кейро. Любая женщина может пристраститься к этому человеку, как больной — к каплям опиума.

Изо всех сил цепляясь за надежду, Элис отбросила свои страхи и поспешила в студию. Ведь ничто не могло быстрее прогнать ее страхи, чем его улыбка! Она смотрела, как Люсьен тренируется, и изнемогала от желания при виде его впечатляющей мужской красоты. Но при этом, глядя на головокружительную быстроту, с которой двигалась его шпага, и видя волчье выражение на его лице, она думала — коль скоро это всего лишь тренировка, почему же Люсьен сражается с таким бешенством? Если бы кто-то из молодых людей бился с ним один на один, Люсьен сделал бы из него фарш. Ясное дело, он борется с чем-то или с кем-то мысленно. Если бы только он мог ей открыться!.. Элис знала, что Люсьен страдает, но он не хотел говорить на эту тему. Она видела ненависть, которая веяла, как дым, в глубине его глаз, когда он порой сидел, устремив взгляд в огонь, погруженный в размышления. Элис научилась возвращать его из темноты, находившейся где-то в глубине его души, ласково втягивая в самые глубокие, томные поцелуи, на какие только была способна. Возможно, тревожившая его тайна и была источником всех секретов, стоявших между ними.

Возможно, думала Элис, глядя на Люсьена с глубоким, непристойным вожделением, если она свободно отдастся ему, он отплатит ей доверием. Безрассудство такой сделки смущало ее, она чувствовала, что вслепую борется за спасение его души.

Под руководством учителя Люсьен выиграл очередной бой, вытер лоб тыльной стороной руки и снова бросился в атаку. ***

Люсьен понимал, что Клод Барду подбирается к нему. Не знал как, но какое-то шестое чувство, выработавшееся за годы искусного маневрирования в тылах врага, подсказывало ему, что буря приближается. По мере того как шли дни в обществе Элис, он осознавал, что его жизнь разделилась на две половины — темную и светлую. Люсьен очень долго существовал в сером мире полутеней, но теперь больше не мог в нем оставаться. Скоро придется сделать выбор. Ее свет был единственным, что удерживало его от того, чтобы избрать темноту и сразиться с Барду его же оружием — злом, ее любовь удерживала Люсьена на грани, не позволяя переступить черту.

Одно он знал наверняка: ему до глубины души претила ложь. Он жаждал рассказать ей все, но его страшило, как она к этому отнесется. Как может он рисковать потерять ее, когда теперь только Элис удерживала его от саморазрушения?

Каждое мгновение с ней было великолепным, хрупким даром, подобным красоте солнечного света, сияющего сквозь каплю росы. Люсьен мечтал сделать Элис счастливой, но у него оставался грозный долг перед его страной, и еще он должен был отомстить за человека, в чьей смерти повинен. И вот одновременно с тем, что он впервые в жизни постигал науку любви, Люсьен занимался безжалостным предательством, тайком, за ее спиной, расставляя ловушки для мужчин и женщин, которых он заманивал, пользуясь их пороками — какими угодно, лишь бы они помогли ему добраться до Клода Барду.

В четверг к вечеру Люсьен закончил писать письма в своем кабинете на чердаке, высоко над Ревелл-Кортом, потом пошел искать свою прекрасную компаньонку. Он нашел, ее на первом этаже, в большом салоне, обставленном в сельском стиле. Элис сидела в обществе пятерых молодых повес. Она старательно делала рисунок углем — портрет Марка, а остальные молодые люди сидели вокруг, праздно болтали, шутили, пили кофе и похваливали ее за точность, с которой она их изобразила.

Люсьен незаметно остановился в дверях, со спокойным удовольствием глядя на нее.

— Я так и не поняла, почему у вас такие глупые прозвища, — размышляла она вслух, тщетно пытаясь выведать их тайны. Немного затенив на рисунке волнистые волосы Марка, Элис закончила портрет, осторожно разгладила лист и подарила его позировавшему.

Марк поднял брови.

— Мисс Монтегю, вы очень талантливы!

— Если бы я могла уговорить лорда Люсьена попозировать мне, — сказала она со вздохом и улыбнулась ему, когда он вошел в комнату.

— Я и так знаю, как выгляжу. У меня ведь есть брат-близнец, помните? — Он наклонился над ее креслом и тихонько погладил ее по плечу. Она в ответ пожала ему руку.

— Но вы — это вы. Вы — мой Люсьен. Другой меня не интересует. Разрешите мне нарисовать ваш портрет, — настаивала Элис, нежно поглядывая на Люсьена.

Он слегка вспыхнул, услышав ее ласковые слова, сказанные в присутствии посторонних.

— Право, разрешите, — с усмешкой подхватил Марк, показывая свой портрет. — Смотрите, как хорошо она меня нарисовала!

— Она даже сумела сделать из Толберта красавца, — заметил О'Ши. — Видит Бог, на это нужен незаурядный талант.

— Эй! — запротестовал Толберт.

— Да, Дракон, разрешите ей сделать ваш портрет, — весело вмешался в разговор Дженкинз. — Мы будем пользоваться им как мишенью, упражняясь в стрельбе.

— Соглашайтесь, побалуйте леди, — смеясь, понукал его Марк.

— Да, пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне! — с умильным видом умоляла Элис.

Люсьен упирался, но он почти ни в чем не мог ей отказать.

— Ну ладно, — ворчливо сказал он наконец, потому что ему хотелось любым способом привлечь к себе ее внимание и ни с кем им не делиться.

Элис в восторге захлопала в ладоши, а юноши засмеялись. Она схватила его за руку и потащила позировать.

— Перестаньте-ка злиться, иначе я именно таким вас и изображу.

Люсьен вздохнул. Он согласился бы и быстрее, но на самом деле ему не улыбалось, что его будут изучать так внимательно при свете. Теперь же его заинтересовало, как она видит его — кто он в ее глазах.