Изгнание - Лампитт Дина. Страница 11

Николь Холл снова проснулась от плача ребенка. Его настойчивый писк проник в глубины ее сознания, и звуки его заставили сжаться ее сердце от страха, задолго до того, как она начала просыпаться.

– О, нет, – воскликнула она, в ужасе открыв глаза, – о Господи, умоляю тебя, нет!

В воздухе витал все тот же тяжелый запах – дыма и трав, и все те же панели из темного, почти черного дерева окружали ее.

«Но это же невозможно, – в панике подумала актриса, – ни одно переселение, ни один гипнотический сеанс не может длиться так долго!»

И тогда впервые в глубине ее сознания мелькнуло первое смутное подозрение, первая слабая догадка о том, что, проделав это гипнотическое переселение, они совершили какую-то ужасную ошибку.

Николь резко выпрямилась и села на кровати, с ужасом оглядываясь по сторонам. Тяжелый полог массивной кровати с пляшущими на нем отблесками пламени от камина почти полностью скрывал от нее комнату. От охватившего ее отчаяния у нее началась истерика и, открыв рот, она завизжала изо всех сил. Тут же послышался звук бегущих ног, занавеска поспешно отодвинулась, и в ее проеме появилось взволнованное лицо девушки.

– О, госпожа Арабелла, что с вами? Вы меня ужасно напугали! – услышала Николь.

Актриса ничего не могла ответить, она была охвачена ужасом от сознания того, что произошло на самом деле. Она вдруг начала понимать, хотя здравый смысл отказывался верить в это, что этот глупый гипнотический эксперимент удался и его результат оказался поистине устрашающим. Это означало, что произошло действительно невероятное: Луису удалось отправить ее назад, в другое столетие, и теперь она обречена быть пленницей этого прошлого, подобно несчастному, выброшенному на необитаемом острове.

– О, Господи! – продолжала кричать она. – Что ты сделал со мной?

С каждой новой секундой она все яснее понимала: все, что она видит и чувствует, происходит на самом деле. И все же Николь не теряла надежды, что это ТОЛЬКО гипноз, что она действительно перевоплотилась в того, кем была в прошлой жизни, и когда эксперимент закончится, она сможет вернуться обратно.

– Где я нахожусь? – обреченно спросила она у склонившейся над ней девушки, глаза которой были полны участия и сострадания.

– Конечно же, дома. Не говорите так странно, госпожа Арабелла. Вам это совсем не на пользу.

– Но где этот дом находится? – настаивала Николь.

– Вы прекрасно это знаете. Это Хазли Корт.

– А где находится этот Хазли Корт?

Девушка глубоко вздохнула:

– Ох, госпожа Арабелла, когда вы так говорите, у меня сердце прямо разрывается на части. Лучше давайте я дам вам еще лекарства.

– Нет, нет, – торопливо ответила Николь служанке, доставшей из-за спины чашку и бутылочку, – сначала позволь мне накормить ребенка, а потом я сделаю все, что ты скажешь.

Это была просто попытка выиграть время, и все же Николь стало на удивление хорошо, когда она взяла в руки аккуратно спеленутый сверток и увидела, что малышка тут же перестала плакать. С чувством невероятного облегчения Николь приложила девочку к груди, и та тут же принялась сосать с блаженным видом.

– Послушай меня, – нервно продолжала говорить актриса, – произошло кое-что невероятное. Я вовсе не Арабелла. Это ужасная путаница. И все это случилось в результате одного эксперимента, который не удался. На самом деле я – Николь Холл, но каким-то непостижимым образом я вошла в жизнь Арабеллы. Ты понимаешь меня?

Девушка смотрела на нее в полном недоумении, и Николь поняла, что с таким же успехом она может говорить с ней на чужом языке.

Служанка сказала:

– Все эти глупости принесут вам только вред, госпожа. Постарайтесь прекратить все это, пока не появился сэр Дензил, я вас очень прошу!

Все было бесполезно, и Николь решила пойти на хитрость. Она сделала вид, что раскаивается:

– Прости меня, но я никак не могу с собой справиться. Понимаешь, дело в том, что во время родов я совершенно потеряла память. И теперь я не могу вспомнить, кто я такая и даже кто ты такая. Так что, пожалуйста, не сердись на меня.

Девушка казалась удивленной еще больше, но, тем не менее, выражение ее лица смягчилось.

– Я вообще удивляюсь, что человек, бывший так близко от смерти, как вы, в состоянии говорить. Давайте я помогу вам все вспомнить.

Она села рядом с Николь на кровать и обняла ее за плечи.

– Что со мной произошло? – виновато спросила актриса.

– Вчера у вас начали отходить воды, и я послала за Ханной – акушеркой. Схватки продолжались двадцать четыре часа, а когда, наконец, ребенок родился, у вас, казалось, совсем не осталось сил. Вы лежали совершенно неподвижно и были так бледны, будто вы умерли.

– И что же ты сделала?

– Я стала дышать вам в рот, пока Ханна мыла руки и возилась ребенком.

Николь похолодела:

– Искусственное дыхание? Ты знаешь, а вот это я на удивление хорошо помню. Но я думала, что его мне делал Билл.

Служанка покачала головой:

– Нет, в комнате никого не было, только Ханна и я. Принимая во внимание ваше положение, сэр Дензил запретил кому-нибудь еще присутствовать при родах.

Это было удивительно, но любопытство оказалось сильнее страха:

– И что же это?

– Ну… вы же знаете…

– Да нет же! Говорю тебе, я ничего не помню.

– Ну, в общем, вы не замужем, госпожа.

– О, выходит, это незаконнорожденный ребенок? – спросила Николь, глядя на ребенка, уснувшего у нее на груди.

– Это ребенок от Майкла Морельяна.

– А кто он такой?

– Он был вашим женихом, пока ваши отцы не приняли разные стороны в этой борьбе.

Для Николь это было уже слишком.

– Кажется, я услышала довольно, – сказала Николь, почувствовав вдруг, как все это безнадежно и как силы оставляют ее. – Теперь только скажи мне, кто я такая, кто ты такая и где расположен этот дом.

– Вы – Арабелла Локсли, дочь сэра Дензила Локсли, хозяина Хазли Корт в Оксфордшире. А я – Эммет Фенемор, я стала вашей служанкой, когда мне исполнилось двенадцать лет.

Николь решила сделать последнюю отчаянную попытку все объяснить:

– На самом деле все совсем не так. Я вовсе не твоя госпожа, я – Николь Холл, актриса. И единственное, чего я сейчас хочу, – уснуть в надежде, что, когда я проснусь, все само собой встанет на свои места. Так что теперь забери ребенка и дай мне немного отдохнуть. Но если завтра, когда я проснусь, я все еще буду здесь, я хочу, чтобы ты пообещала, что поможешь мне.