Изгнание - Лампитт Дина. Страница 30

Это было поистине странное и беспокойное лето, в которое Николь попала по стечению невероятных обстоятельств и теперь вынуждена была жить жизнью совершенно другой женщины. Это было лето, когда на ее глазах происходили великие исторические события. И еще, без сомнения, этим летом произошло гораздо более важное событие: ребенок, которого она спасла, хотя сама с трудом верила в это, этот ребенок постепенно возвращался к жизни, становясь жизнерадостным, улыбающимся существом. И благодаря этому чуду произошло еще одно – Николь, которая никогда никого не любила, теперь отдавала малышке всю свою нежность, заботу и любовь.

Сначала, после той ночи, когда она, как сумасшедшая, сбежала с девочкой на кухню, Николь пробовала бороться со своими чувствами. Но это ни к чему не привело, и, в конце концов, она вынуждена была признаться самой себе в том, что она по-настоящему полюбила это крошечное бессловесное существо, которое так во многом от нее зависело. Потом, предоставленная самой себе, постепенно Николь поняла, что она счастлива, что ей нравится такая жизнь, которую теперь омрачало лишь то, что ей постоянно приходилось держаться на расстоянии от Дензила Локсли, мрачная тень которого, казалось, лежала как на самом доме, так и на его окрестностях. И все же, как ни противен ей был этот человек, она находила в себе силы общаться с ним, ибо, увы, это был единственный способ получить информацию о событиях, происходивших в стране.

Начиная с середины лета, дела короля шли с переменным успехом. И хотя города Гулль, Линкольн, Ньюарк и Лечестер не признавали его власть, но графства Херфордшир, Вустершир и Уорикшир были полностью на его стороне. Войска теперь формировались по всей стране. В Манчестере во время уличного бунта погиб один человек, который стал первой жертвой гражданской войны. И так как йоркширская знать относилась к Карлу довольно холодно, он вынужден был двигаться все дальше на юг.

– Его величество призывает всех своих сторонников сойтись для принятия окончательного решения в Ноттингеме, – с волнением произнес сэр Дензил, размахивая в воздухе каким-то документом. – Боже мой, это война. Теперь ему ничего не останется, как начать ее.

Он разыскал Николь на террасе, где она сидела, пытаясь читать книгу, что было довольно сложно, если учесть, что шрифт и язык были малопонятны ей. Миранда лежала рядом на шерстяном коврике, и теплые лучи солнца ласково грели маленькое тельце, которое уже изрядно прибавило в весе после болезни.

– Как себя чувствует Констанция? – спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону ребенка.

– Уже гораздо лучше, благодарю вас, – ответила Николь, игнорируя тот факт, что он так и не желает называть девочку ее первым именем, несмотря на то, что все обитатели дома уже давно признали его. Она решила просто сменить тему.

– Вы поедете на встречу с королем?

– Поеду, но только в том случае, если ты будешь меня сопровождать, – улыбнувшись, тихо сказал он.

Николь поняла, чего он добивается. Ему хочется выманить ее из дома, где не будет никаких преград для ухаживаний.

– Но я не могу покинуть Миранду, – быстро ответила она, – ведь я все еще ее кормлю.

Сэр Дензил слегка поморщился от отвращения, и Николь поняла, что хотя он и развратник, но разговоры на подобные темы ему неприятны.

– Ты можешь взять ее с собой.

– Не думаю, что сборище солдат всех сословий – подходящее место для маленькой девочки.

– Совсем наоборот, – спокойно ответил сэр Дензил, – там наверняка будет много их жен, а, следовательно, и детей.

– Можно мне это обдумать? – слегка волнуясь, спросила Николь.

Он улыбнулся одной из тех улыбок, которая всегда заставляла ее нервничать.

– Конечно, можно, дорогая, – он развернулся, чтобы уйти, но на полдороге остановился и оглянулся через плечо. – Я бы очень хотел, чтобы ты согласилась, – произнес он, прежде чем зашел в дом.

«Нисколько не сомневаюсь», – подумала Николь, желая ему провалиться в самую глубокую на свете яму. Он напоминал ей плохого актера из фильма ужасов, который рушит всех и вся на своем пути, пока не получит полного удовлетворения.

– Если ты надеешься, что я везде и повсюду буду сопровождать тебя, ты глубоко заблуждаешься, – прошептала она ему вслед, хотя мысль об этой поездке очень прельщала ее.

Когда-то ей доводилось играть в ноттингемском театре, она играла мисс Хадкастл в пьесе «Покоряющая сердца», и город тогда просто пленил ее. Увидеть этот город таким, каким он был в далеком прошлом, пройти по его улицам, существующим уже несколько столетий, было для нее очень и очень заманчиво. К тому же Николь понимала, что если она будет сиднем сидеть в Хазли Корт, она может не увидеть, как будут развиваться события гражданской войны и никогда не встретится ни с одним из ее героев. А тут предоставлялся реальный шанс увидеть Карла I и всех его придворных. На нее нахлынули школьные воспоминания о принце Руперте, ставшем причиной соперничества между Дугласом Фэрбенксом Младшим и Эрролом Флинном, [4] не говоря уже о молодом, но развратном Карле II.

«До тех пор, пока этот старый козел не оставит меня в покое, я должна быть с ним очень осторожна», – подумала Николь, вспомнив, что все светские дамы, пускаясь в путешествия брали с собой служанок. Она тут же поняла, что если Эммет будет рядом с ней, это наверняка охладит пыл сэра Дензила. «Если только я смогу повести себя умно, у меня получится восхитительное путешествие, а отчиму Арабеллы придется держаться от меня на почтительном расстоянии», – сказала себе Николь.

Она поведала о своем решении в тот же вечер, когда они вдвоем сидели в устрашающе огромной комнате, темные стены которой были увешаны мрачными гобеленами, изображающими сцены охоты. Николь всегда считала, что эта комната действует угнетающе, и в ней сэр Дензил выглядит особенно непривлекательно. Но именно там он сидел в тот вечер, работая со своими бумагами, и ей ничего не оставалось, как войти туда. Как только он заметил ее, его бесстрастное лицо тут же смягчилось и губы растянулись в подобии улыбки: