Золотой ключ. Том 3 - Роун Мелани. Страница 71

Долго, словно она не слышала его слов, Элейна смотрела на портрет Ренайо. Потом вдруг тихо сказала:

— А откуда вам было известно, что Андрее умрет? — Она произнесла последнее слово как будто с опаской, отрывисто, и бросила на Сарио испуганный взгляд.

— Я тоже огорчен безвременной кончиной Андрее. — Ложь давалась ему легко. — Но жалость не должна ослеплять тебя, рождать в душе ненужные сомнения. — За многие годы Сарио научился читать в душах людей. Элейна сомневалась в правильности своих выводов. Она хотела в них сомневаться. — Садись, Элейна. Я хочу сделать несколько эскизов к твоему портрету.

Она не села. Ее глаза метали молнии — да, у девушки просто восхитительные глаза!

— Никогда! Неужели вы думаете, что я добровольно позволю вам написать мой портрет, чтобы вы потом смогли превратить меня в свою рабыню? Со мной это уже проделали один раз, и я поклялась…

— Уже проделали один раз?

— Вам наверняка известно, что я отказалась выйти замуж за Фелиппо Грихальву, однако Гиаберто — с согласия и при участии моей собственной матери — написал заколдованный портрет, и я согласилась. — В свете лампы заблестели застывшие в ее глазах слезы.

Теперь мало что в этом мире вызывало у Сарио отвращение. Однако подобные поступки его возмущали.

— Эйха! Фелиппо Грихальва! Он же никогда не умел вести себя пристойно, совсем как дворовый пес!

По щекам Элейны потекли слезы, но она старалась взять себя в руки. Сарио восхищался силой ее характера.

— Я находился за границей, надеюсь, ты помнишь, — тихо сказал он. — Элейна, я бы ни за что не допустил ничего подобного. Никогда. — Сейчас она беззащитна. У него есть то, о чем она мечтает, — знание, — и Элейна сделает все, что он попросит, дабы получить желаемое. — Тебе прекрасно известно, что Вьехос Фратос вымирают! Загнивают в своем болоте! Эйха! Я даже начинаю симпатизировать либертистам. — Элейна смотрела на него вопросительно — ответа на какой вопрос она искала? Он видел это в ее глазах, в том, как она стояла, но не понимал, что у нее на уме. — Ты хочешь узнать то, чему я могу тебя научить? — Он знал, каким будет ответ.

— Конечно!

— В таком случае, ты должна меня слушаться! — Ну почему с теми, кого природа наделила талантом, всегда так трудно? — Садись, я хочу написать твой портрет.

— И сделать меня своей пленницей? — с вызовом спросила она. — Если я буду вашей ученицей, то стоит вам лишить меня собственной воли, как я превращусь всего лишь в отражение.

Невозможное существо!

— Моронна! Мой долг защитить тебя от остальных. Именно для этого я и должен написать твой портрет, который не позволит никому — в том числе мне — причинить тебе вред.

Эти слова произвели на Элейну впечатление.

Ей с самого начала следовало понять, что он намеревается оградить ее от происков остальных Грихальва, как в свое время Сааведру.

— Не упрямься! Разве ты сама не критиковала Вьехос Фратос?

— Критиковала, — неуверенно подтвердила Элейна.

— Ты ведь согласна, что академический стиль абсолютно ничего не стоит? Что Грихальва слишком заняты собой и поглощены собственными проблемами?

— Согласна — В таком случае позволь мне защитить тебя, чтобы ты смогла учиться и никто тебе не мешал! Эйха! Я прав, и ты это знаешь. Так что давай закончим спор и примемся за дело. У нас так много работы! Опись имеющихся в Палассо работ Грихальва. Необходимо полностью переработать учебные пособия для юных художников из рода Грихальва. Мы должны создать новую манеру живописи, которая оживит искусство в Тайра-Вирте. — Он тяжело вздохнул, с нетерпением дожидаясь ее согласия.

— Опись, — неуверенно произнесла она. — Я нашла опись, сделанную во времена Арриго Второго.

Так много жизней назад. Теперь он мог лишь вспомнить, что воспользовался коронацией Арриго II для того, чтобы избавиться от Ренсио. Он протянул руку.

— Дай-ка мне ее посмотреть.

Увидев, что Элейна колеблется, он почувствовал раздражение.

— Я.., я не взяла ее с собой.

Дело тут не в описи. Как и Алехандро, она в нем нуждается. И нет необходимости прибегать к магии, чтобы убедить ее в этом, достаточно произнести нужные слова с нужной интонацией.

— Элейна, ты должна мне доверять. Я хочу иметь ученика, который прославит мое имя, ученика, чей талант засверкает всеми красками под моим руководством. Ученицу. Если бы я пожелал получить копииста, то не стал бы сражаться за истинное искусство, которое загубили Вьехос Фратос, разве не так? — Он говорил мягко, потому что видел, она все еще сомневается.

И это неудивительно — после того, что с ней проделали ее родные. Заставили выйти замуж за Фелиппо, этого омерзительного ублюдка. Как только они посмели столь подло поступить с молоденькой девушкой? Как могли подвергнуть такому унижению ребенка, осененного Луса до'Орро? Он обязан сделать все, чтобы подобное не повторилось.

— Позволь мне написать твой портрет, — продолжал Сарио. — Там будут белые хризантемы, обозначающие Правду, белый дуб — Независимость, речная ива — Свобода и можжевельник, символизирующий Защиту и Очищение. Ты поможешь мне подготовить краски. Станешь следить за каждым движением моей кисти, будешь забирать портрет к себе в комнату, пока я его не закончу. Разреши мне таким образом помочь тебе. Я знаю: это эгоизм с моей стороны — желание сделать тебя своей ученицей, мечтать о том, чтобы ты всегда была свободна для живописи, которая является твоим предназначением в жизни, со мной или без меня. Но я умоляю тебя, Элейна, выполни мою просьбу!

Она боролась с недоверием и страхом, понимая, каким будет исход сражения. У нее не было выбора, впрочем, как и у него. Они оба — невольники, принадлежащие Луса до'Орро. Золотому Свету.

Из всех ныне живущих художников она больше остальных была на него похожа.

— Я поверю вам. — Она произнесла эти слова так, словно они причиняли ей боль, и опустилась на стул.

Довольный, Сарио достал чистый лист бумаги.

Элейна встала еще до рассвета, устроилась в кресле, стоявшем точно напротив письменного стола, в последний раз поправила рисунок Агустина и стала ждать.