Принц-пират - Фоули Гэлен. Страница 32

Аллегра нарушила покой его души, и сегодня прозвучали первые выстрелы, как только он впервые в жизни признался вслух, что отец долго сражался с убийцами, дав тем самым ему возможность бежать: пожертвовал собой, полагая, что Лазар, его наследник, выживет и продолжит род.

Но только не станет… как это она сказала… плавать по морям на пиратском корабле, наводя ужас на людей. «Нельзя противиться судьбе», — сказала она. «Еще как можно», — подумал Лазар и снова приложился к бокалу с хересом.

Сегодня утром, там, в «вороньем гнезде», Аллегра заставила его признаться, если не ей, то самому себе, что он пренебрег предсмертной волей отца. Пренебрег судьбой, предопределенной ему по праву рождения, теми обязанностями, к которым его готовили до тринадцати лет.

Да, все, что она говорила о нем, было правдой. Он трус, тщеславный, эгоистичный бандит, живущий бессмысленной жизнью, которая никому не приносит пользы. Лазар ненавидел Аллегру за то, что она распознала правду, и не понимал, как ей это удалось. Она же еще ребенок. Котенок, но какой сильный! Ясноглазый ангел. Лазар злился на Аллегру за то, что она растревожила притупившуюся боль и печаль. Она не имела на это права. Господи, она же Монтеверди! Аллегра чертовски раздражала его, но Лазар так сильно жаждал ее, что желание ослепляло его. Он должен обладать ею. Скоро.

Боже, доктора утверждают, что вредно для здоровья жить с этим бушующим внутри вулканом неутоленной страсти.

Проклятие, это просто в нем говорит неудовлетворенная похоть!

Нет, ему нужна она! Но после сегодняшнего спора удовлетворение казалось еще менее вероятным. Сеньорита Монтеверди презирает его за пиратство и никогда не простит ему того, кем он стал — принцем, отвернувшимся от своего народа. Лазар не сумеет объяснить ей, почему не может вернуться на остров Вознесения. Это тайна, которую он унесет с собой в могилу.

С яростью взирая на море, Лазар почти прикончил бутылку хереса. Он пытался с помощью вина притупить боль и ощутить безразличие. Спустя полчаса Лазар был пьян и радовался этому.

«Отличный напиток, — подумал он, добредя до каюты и устало рухнув в кресло. — Насколько же разумнее ничего не воспринимать серьезно!»

Лазар откинул голову на спинку кресла, и тут же все его мысли устремились к тому проклятому месту.

Его мысли становились затуманенными и странными каждый раз, когда он думал об Аль-Куме. Все воспоминания об. этом месте возвращались к нему через опийный ту-. ман, ведь Малик нашел прекрасный способ держать в узде своего самого непокорного раба.

Заставить мальчишку зависеть от опиума! Великолепная идея.

Как ни странно, Лазар и до сих пор иногда жаждал его. Чувствуя отвращение к себе, он осушил бутылку. Потрепанный корабельный кот уселся на стол, с любопытством глядя на Лазара фосфоресцирующими зелеными глазами.

— Чего тебе, черт возьми?

Кот, почувствовав дурное настроение хозяина, бросился наутек.

Лазар закрыл глаза; перед его затуманенным взором все еще стоял Аль-Кум, нулевая долгота. Нулевая надежда.

Как же он был красив с его высокими белыми арками, ярко-красной черепицей, — просто восхитительный ад, с журчащим фонтаном. Уже одно это журчание было облегчением в бесконечно тянувшихся днях жаркой пустыни. Причудливое бормотание муллы, призывавшего правоверных к молитве, переливчатая, плавная музыка в ночи, пистолет Малика у виска Лазара, заставлявший мальчика опуститься на колени.

Дрожь пробежала по его телу, и он крепко стиснул веки, чтобы прогнать воспоминания.

Что подумала бы Аллегра, если бы узнала, что на самом деле стало с ее возлюбленным молодым принцем? На губах Лазара мелькнула улыбка. Он жалел, что у него нет фамильного кольца. Когда-то у Лазара было доказательство его благородного происхождения. Давным-давно.

Это было его кольцо-печатка с фигуркой льва из оникса, с глазами из рубинов, взятых из эфеса Эксцельсиора, по древней традиции Фиори. Оправа в эфесе осталась пустой, и ее следовало вновь заполнить, когда Лазар взойдет на трон. Рисунок тогда был бы полным, а потом, через много лет, Лазар снова вынул бы камень из эфеса и вставил бы его в перстень своего наследника.

Но круг разорван.

Перстень, последнее свидетельство происхождения Лазара, украли у него вместе с верой, гордостью и уважением к себе. Саиф-дель-Малик, которого называли Мечом Чести, теперь владел этим трофеем, взятым у мальчика-принца, которого его корсары выловили полумертвым из моря и привезли в Аль-Кум.

И никогда Лазар не вернется туда, что бы ни случилось.

Аллегра вздохнула и устало потерла затылок, заметив, что лампа вот-вот погаснет. В поисках правды она, по совету Лазара, провела день в тесной, тускло освещенной каморке, роясь в ящиках с пыльными документами, украденными Лазаром из кабинета ее отца. За последние несколько часов Аллегра узнала об отце больше, чем ей удалось бы, проживи она вместе с ним много-много лет.

Аллегре не понравилось то, что она узнала. Как больно так скоро после смерти отца обнаружить, что он брал взятки, использовал в корыстных целях государственные средства, отправлял десятки молодых людей, якобы мятежников, в тюрьму без всяких оснований.

Все это, несомненно, делало более вескими утверждения Лазара о том, что отец предал короля Альфонса, желая разбогатеть и обеспечить себе высокий пост, и с этой целью нанял убийц для кровавого дела. Позднее он повесил этих людей за то самое преступление, которое и поручил им совершить. В таком свете самоубийство отца было подтверждением его вины.

Но как же это можно понять умом? И как Аллегре признать, что ее неистовый пират и похититель — не кто иной, как исчезнувший принц великих Фиори?

Задвинув тяжелый деревянный ящик, она потянулась и вышла наверх подышать свежим воздухом.

Вечер был ветреным; отблеск заката окрасил паруса в розовый цвет. Аллегра взглянула на верхнюю палубу, потом на нос корабля, но капитана нигде не было видно. Она не встречала его с тех пор, как они расстались утром. Сейчас он, должно быть, где-то внизу и опять готовится к ночной вахте.

Викарий, расположившись под навесом, читал вслух Библию матросам. Девушка подошла к ним и прислушалась. Она застенчиво улыбнулась, когда мужчины подвинулись, стараясь угодить ей.

Пока викарий читал из Евангелия от Иоанна, мысли Аллегры пошли совсем в ином направлении. Она хорошо понимала, почему капитан больше не проводит ночи в одной постели с ней. И хотя Аллегра ценила учтивость Лазара, пустынное бескрайнее море угнетало ее, когда его не было рядом. Как ни странно, ей не хватало его теплого тела, которое прижимало ее к матрасу; недоставало уверенности в себе без глубокого, размеренного дыхания Лазара. Ночью одиночество было особенно острым, а скрип корабля напоминал стоны призраков.

Попрощавшись с викарием и матросами, Аллегра отправилась вниз, такая же встревоженная и задумчивая. Проголодавшись, она зашла на кухню. Поскольку в этот вечер Эмилио ничего не готовил, девушка поискала что-нибудь легкое и набрала миску фруктов. Она так и не нашла Лазара. Господин Харкорт сказал ей, что вечером, проходя через Гибралтарский пролив, они могут столкнуться с врагом.

Девушка вошла в кают-компанию, откусив на ходу кусок сочного персика, и постучала в дверь, но никто не откликнулся. Войдя в каюту, она тут же увидела, что капитан крепко спит на дальнем краю кровати.

Улыбнувшись, Аллегра тихо закрыла за собой дверь. Ее взгляд упал на опорожненную им бутылку. Нахмурившись, она положила персик, поставила миску с фруктами на стол, открыла балконную дверь и несколько иллюминаторов, надеясь, что ветерок приведет капитана в чувство. Она взглянула на Лазара, проходя мимо постели, где только вчера он познакомил ее с новыми ощущениями, которые мать Беатрис назвала бы искушением плоти.

Рукой Лазар обхватил подушку; его лицо было повернуто к ней, и он спокойно спал.

Его вид и возбуждал Аллегру, и вызывал в ней грусть. Как он красив! Но сколько в нем усталости и боли! Он казался таким незащищенным! Лазар никогда намеренно никого не обидел бы, думала она. Он хороший человек, хотя и жесткий, и если Лазар наносил удар, то только потому, что ему самому было больно.