На вершине отчаяния (СИ) - Велесова Светлана. Страница 77

— Тот, кто лично сыпал яд, мертв? — Люсьен глянул на барона поверх головы Нирраны.

— Да. После проведенного расследования дознавателями Каннингема, по его личному указу, преступник был казнен.

— Отлично. Значит…

— Люсьен! — Вскричала Лисица. — Ты не можешь просто взять и уйти…

— Замолчи Ниррана. — Люсьен притулили ее голову обратно к своей груди, чтобы не мельтешила перед глазами, и увидел быструю улыбку барона. — Я не собираюсь оставлять все как есть. Мы не можем убить всех. Но Каннингему надо дать понять, что его игра раскрыта, и что если он еще раз решится на такое, то пощады не будет. А для этого мне нужно всего одно имя. Барон Ньеви, вы в состоянии его произнести? Или мне дознаваться самому?

— Чье имя вы хотите узнать Тер Беррани?

— Того, кто получил приказ об убийстве Валлиса лично из уст Каннингема. Он получит его голову в подарок по случаю подписания договора.

Ниррана прекратила слабые попытки сопротивления и рассмеялась тихим, злым смехом. У барона глаза вылезли из орбит от подобного заявления.

— Молодой человек, вы не понимаете, о чем просите?

— Имя, барон. Я все равно его узнаю. Рано или поздно. Так пусть это случится рано, чтобы впредь неповадно было. Ваш Эрл должен знать, что мы не позволяем безнаказанно убивать своих сородичей.

— Вы сумасшедший.

— Как и все двуликие. — Люсьен встал и помог Нирране встать на ноги. — Всего хорошего Тер Ньеви. Приятно было познакомиться.

Они были уже у двери, и открывали засов, когда услышали тихий шепот барона, произносящего имя первого министра королевства. Люсьен не оборачиваясь кивнул и они вместе с Нирраной пошли искать его отца, мать и сестру.

Полумрак комнаты, обитой зеленым бархатом. Приглушенные голоса, шуршание бумаги и два непримиримых врага напротив друг друга.

— Почему не предупредил?

Каннингем не спрашивал. Он требовал ответа, пребывая в праведном гневе, что двуликие опять его обманули. Но его злость не шла ни в какое сравнение с бешенством Зарима. Он был готов порвать на куски всех и каждого… Эния у магов. У Темных магов что всяко хуже, чем окажись она у Лиссы или Сайфера… одного этого было достаточно, чтобы он потерял над собой контроль. И тем не менее ему каким-то чудом удавалось держать себя в руках, и цедить сквозь зубы вместо того чтобы орать поминая благим матом, Аликая и непроходимую людскую тупость.

— Мы предупреждали! Не моя вина, что ты не понимаешь намеков. Я что должен был орать на весь дворец, что книга фальшивая?

— Фальшивая? Книга? При чем тут это? Я говорю о Энии Веларис!

— А я о ком, по-твоему, толкую. Тебе ясно сказали, что мы нашли девушку и держим у себя. Что всем давно известно, что заложница, которую ты выдавал за настоящую Энию Веларис фальшивка, как та книга, которую тебе подарили. Что тут сложного? Что? Я тебя спрашиваю? А теперь ты смеешь на меня орать за то, что сам осрамился перед всем белым светом. Каннингем у нас за такой провал кончают жизнь самоубийством. Твое счастье, что ты Эрл и от тебя никто не потребует подобного.

Все присутствующие в комнате попеременно то бледнели, то зеленели и не знали что лучше, сбежать куда подальше или упасть в обморок, чтобы не быть свидетелями, как двуликий в наглую оскорбляет их властелина, начисто забывая, что сам всего лишь третий наследник престола и не имеет на это никакого права.

Единственные, кого в данную минуту совершенно не интересовал международный скандал, были телохранители Зарима. Им было сугубо параллельно, что творится на политической арене. Их волновало только одно, безопасность Зарима Тер Беррани. И то с каким недовольством на их подопечного взирала стража и всякие там министры, вызывало их наиживейший интерес, заставляя время от времени частично трансформироваться с тем, чтобы видом когтей и оскаленных клыков успокаивать самых нервных, порывающихся хвататься за то немногое оружие, что было доступно для ношения во дворце.

А Каннингем тем временем продолжал повышать голос, начисто забыв, что Эрлам орать на подданных по статусу непозволительно. Особенно если этот подданный не твой собственный, а врага твоего.

— Если Ализир такой умный. Так какого демона он упустил девушку? Как она оказалась в руках магов? Что на это ты мне ответишь? Опять соврешь?

— Я тебе никогда не врал, и не буду делать этого впредь. — Зарим немного остыл, хотя сердце болело так, как никогда в жизни, не давая вздохнуть полной грудью. Стальными тисками сжало грудь, в голове стоял звон, как от хорошего удара по колоколу. — И причины происшедшего будут расследоваться с особым пристрастием, уж это я тебе гарантирую. Ализир так просто этого не оставит, даю слово чести.

— Что мне до твоего слова? Мне нужен военный союз, а не какое-то твое слово. — Взорвался Каннингем.

Один из его министров наклонился к его уху и быстро зашептал подсказку. Зарим сдержал ухмылку, не до того ему сейчас было. Видимо у Каннингема, не полагавшегося на собственные знания о двуликих, был специальный советник, который пояснял ему те или иные действия оборотней, не понятные самому правителю. Закончив говорить, министр с поклоном отступил назад, а Каннингем глянул на Зарима уже по-другому. Его пальцы выбивали по столу, за которым он сидел барабанную дробь.

— Слово чести, говоришь? Хорошо, поверю твоему слову. Что с договором?

— Еще утром я был готов его подписать. Сейчас у меня нет такого права. Я не Ализир. В изменившихся условиях, мне нужно его слово, подтверждающее ранее оговоренные условия соглашения.

— Как быстро ты сможешь получить приказы от Ализира?

— Минимум через десять дней. — Не моргнув глазом, соврал Зарим, моля при этом всех Богов, чтобы этого времени хватило Аликаю, Алишеру, Ализиру, да кому угодно вызволить Энию на свободу. — Мы, как и вы, лишившись поддержки магов, а главное возможности путешествовать по миру с помощью порталов, вынуждены довольствоваться обычными способами передвижения.

— У вас же есть действующие древние порталы. Воспользуйся ими для передачи сообщения.

— Именно так я и собираюсь поступить, только ближайший из них находится как раз в пяти днях пути отсюда.

Еще один советник склонился к уху Эрла. Тот выслушал еще более внимательно, чем первого, согласно кивнул и жестом отправил его прочь.

— С посланием к Ализиру отправишь своего внука. Сам же побудешь пока моим гостем. Соответствующие апартаменты во дворце тебе предоставят. И книгу верните. Подлинную. Я знаю, что она у вас, так что не отбрешетесь. Все, иди.

Зарим не стал спорить, хотя мог бы. Зачем? Все что ему было нужно, всегда было при нем, и нет никакой разницы, будет он сходить с ума от страха за Энию у себя дома или пребывая в «гостях» у Каннингема. И там и там неизвестность его доконает. Телохранители как верные псы окружили его, не давая страже Каннингема и близко приближаться к своему подопечному. Так в окружении плотных колец сопровождающих, его отвели в удобные трехкомнатные апартаменты, расположенные этажом ниже королевских покоев, а потому смело можно считать эти комнаты самыми безопасными из всех гостевых во всем дворце, а значит, выбраться из них будет практически невозможно. Был бы он один, мог еще попытаться. Но с пантерами, словно гири, висящими на шее, даже рыпаться не будет. К тому же, кто кроме него подпишет этот треклятый договор? Не Ализир же собственной персоной? И уж тем более не Алишер. Представить брата, ругающегося матом с Эрлом Каннингемом, за каждый пункт договора, Зарим не мог даже при самой буйной фантазии. А с фантазией у него был полный порядок. Такого мог навыдумывать… а вот этого как раз не надо. Об Энии и ее судьбе он не будет думать вовсе, иначе ему не пережить эти десять дней. Лучше начать немедленно думать о чем-то другом. Например о том, как дать знать Люсьену, чтобы забрал в Алирану всех, и вернулся один.

— Тер Беррани. — Обратился к нему один из стражей. — Вы пока устраивайтесь. Все что вам понадобится для комфортного проживания… только скажите. Все будет.