Влюбленный герцог - Фоули Гэлен. Страница 38

Лето шло, и Долф Брекинридж погружался в такое уныние и меланхолию, о которых до сих пор и не подозревал.

Он часами сидел у окна в эркере своего клуба, тупо уставившись на украшения в честь победы. Казалось, украшения эти насмехаются над его поражением. Она никогда не станет его женой.

Залпом опорожнив стакан эля, он вышел на улицу, чтобы хоть как-то развеяться. Заметив в окне портновской мастерской Белинду, примерявшую красивые платья, он остановился и стал смотреть на нее. «Я ее ненавижу. Я ее хочу. Она мне нужна. Проклятие, что за обмен имел в виду Хоуксклиф в тот вечер в Воксхолле?»

Швырнув на мостовую окурок сигары, он усмехнулся и дернул поводья. Он бесцельно кружил по лондонским улицам, словно пытался таким образом избавиться от наваждения. Почему он не может ее забыть? Он и сам не понимал, почему она так мучит его, почему так злит. Или это судьба, или — об этом он боялся думать — у него неладно с головой.

Он объехал все места, где когда-то она торговала апельсинами, и даже навестил ветхий домишко, где она снимала комнату.

Покинув окрестности Сити, он повернул к Айлингтону и вскоре оказался на аккуратной, обсаженной деревьями аллее, в конце которой находился «Пансион миссис Холл для благородных девиц», где когда-то служила Белинда. Долф придумал, как прибрать к рукам Хоуксклифа — если только он отважится на это.

Пансион располагался неподалеку от маленькой старинной деревушки, но не контактировал с ней, точно богатая наследница, случайно оказавшаяся за одним столом с бедными родственниками. Долф в течение месяца приезжал сюда повидать Бел и знал, когда воспитанниц выпускают погулять.

От кучки лавок и паба скромное кирпичное здание отделялось зеленым полем, некогда бывшим общинным выгоном, а теперь засаженное цветами и превращенное в уютное место для прогулок. В середине поля был устроен небольшой пруд, где обитала стая гусей, несколько уток и один величественный лебедь, гордо созерцающий свое отражение в воде. Воспитанницам нравилось кормить водоплавающих птиц.

Долф остановил фаэтон на краю лужайки и спрыгнул на землю, поручив лошадей заботам затюканного грума. Взглянув на карманные часы, он неторопливо направился по мощеной деревенской улочке к пекарне. Купив буханку хлеба, Долф вышел на слепящее солнце и не спеша побрел к пруду покормить уток; при этом вид у него был как у человека, занятого своим делом.

Наклонившись, чтобы бросить птицам хлебные крошки, он услышал, как в пансионе прозвенел звонок на перемену. Жестокая улыбка раздвинула его губы. Сегодня он приманит свою добычу настолько близко, что она обязательно заговорит с ним. Он это предчувствовал.

Долф слышал, как у него за спиной посмеиваются и болтают ученицы, чинно спускаясь по ступенькам, потому что пришло время для ежедневной прогулки. Он медленно распрямился и оглянулся.

Болтая с жеманным, изысканным кокетством, пансионерки, одетые в девственно-белые платья, проследовали по дорожке, ведущей к пруду, туда, где находился Долф. Их бьшо около тридцати. Он окинул их взглядом знатока и остановился на юной красавице, выделяющейся из толпы, как лебедь среди уток.

Леди Джасинда Найт, бесценная сестрица Хоуксклифа. Что ж, это прекрасный способ дать понять Хоуксклифу, что с Долфом Брекинриджем шутить не следует.

На некоторых барышнях красовались шляпки, у других волосы были заплетены в косы и закручены в кольцо; у Джасинды же буйные золотые завитки парили, точно облако, вокруг ее лица, похожего на румяное яблоко. Это была свежая, дерзкая, рано развившаяся озорница с высокими скулами и сверкающими карими глазами, страстность которых подчеркивал миндалевидный разрез. Она смеялась чаще и громче остальных, постоянно была в движении и, казалось, пританцовывала при ходьбе. Ей было шестнадцать, самое большее — семнадцать лет, тело у нее было гибкое и грациозное, как у нимфы, что лишь подчеркивало ее облик веселой шалуньи.

Она вызывала у Долфа желание. Он ждал терпеливо, как хороший охотник, чтобы она подошла ближе, и в нем не просто проснулась похоть — его переполняло волнение. Слушая нервное хихиканье и шепотки, разносимые ветерком, он понял, что девушка взволнована очередным появлением своего обожателя. Но как же им заговорить друг с другом?

Он полагался на ее юную наивность, но она знала, что ей запрещено заговаривать с мужчиной без официального представления. Он также не мог обратиться к ней, не нарушив приличий.

Леди Джасинда приближалась к нему по дорожке вместе со своей компаньонкой, бесцветной девицей с каштановыми волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке. Вид у нее был такой, словно она приняла решение остаться старой девой. Джасинда держала в руке зонтик с оборкой из кружев и двигалась грациозно, точно тщеславная молодая кобылка на плацу, почуявшая близость жеребца, а ее скучная подруга читала ей вслух.

Судя по кокетливым, многозначительным взглядам, которые Джасинда бросала на него из-под ресниц, она была совсем не прочь оказаться в роли соблазненной жертвы. Легко было представить себе, как она мучила юношей — своих сверстников, но никогда еще взрослый мужчина не оказывал ей такого подчеркнутого внимания — мужчина, знающий, как удовлетворить расцветающие порывы, переполняющие это юное красивое тело. Весь ее вид свидетельствовал о том, что, чуть повзрослев, она разобьет не одно мужское сердце. Ведь она — единственная дочь Блудницы Хоуксклиф.

Когда Джасинда в очередной раз тайком взглянула на него, он облизнул губы и улыбнулся.

Девушка небрежно откинула с лица локоны и, вспыхнув, отвернулась. А ее похожая на старую деву подруга проследила за направлением ее взгляда, презрительно нахмурила узенький лобик и сразу стала похожа на гувернантку. Они принялись шепотом совещаться. Долф мысленно улыбнулся. Если ему удастся остаться с Джасиндой наедине, ей, возможно, захочется взглянуть на его шрамы. Женщины любят такие вещи.

Он отломил от буханки несколько кусочков и бросил их уткам, чувствуя, что Джасинда не сводит с него глаз. И тут неожиданно она доказала, что унаследовала от матери талант к кокетству. В результате то ли женской уловки, то ли вмешательства весьма хитроумной особы — матери-природы — легкий шелковый зонтик вырвался из ее руки и, подхваченный ветерком, взлетел, как воздушный змей, и опустился на середине пруда.

Долф повернулся как раз в тот момент, когда она подбежала к краю воды, где крякали утки, и остановилась рядом с ним.

— Ах нет! — вскрикнула она и в отчаянии прижала руки к щекам — в точности как это делает Сара Сиддонс на сцене «Ковент-Гарден».

Долф чуть не влюбился в нее за этот жест.

— Мисс, — он смиренно поклонился, едва сдерживая смех, — разрешите мне вам помочь.

— Ах, сэр, вы так добры, но я не могу злоупотреблять вашей любезностью…

Долф с галантной полуулыбкой сбросил фрак и вошел в воду, чтобы выловить дорогой зонтик, плывущий по волнам. Зайдя в холодный пруд по самые бедра, он протянул руку и схватил зонтик. Новые сапоги, обошедшиеся ему в семьдесят гиней, конечно, будут испорчены, но Долф ничем не выдал своего неудовольствия. Главное — прибрать к рукам Хоуксклифа, а все остальное — ерунда, успокоил он себя. Повернувшись, он увидел, что юная красавица радостно улыбается, а ветерок играет ее солнечными локонами.

— Боюсь, им нельзя сейчас пользоваться, — огорченно произнес Долф, выходя из воды и протягивая ей зонт.

Еле слышный смех сорвался с ее губ.

— Благодарю вас, мистер…

— Сэр Долф Брекинридж к вашим услугам, мадемуазель.

— Здравствуйте. А я Джасинда, — прошептала она, оглядываясь через плечо.

Ее подруга стояла неподалеку и хмурилась. А староста в длинном переднике торопливо направлялась к ним.

— Вы так красивы, — прошептал Долф. — Можно, я напишу вам?

Глаза ее расширились и взволнованно заблестели.

— Но это неприлично!

— Когда молодая леди бросает зонтик в пруд, это тоже неприлично, — тихо съязвил он. — Вам так нравятся приличия?