Черный путь - Эльтеррус Иар. Страница 15
Казнь состоялась вечером. К тому моменту город уже стонал. Себастиан взялся за чистку жестко, и вместе с неудачливым Кровавым братом, как называли себя члены секты, на кольях, решетках и кострах оказались еще полтора десятка еретиков и отступников.
Во время аутодафе новоприбывший инквизитор вновь отличился. Спустя буквально пятнадцать минут после начала казни он встал и приказал добить казнимых. В ответ на изумленные и возмущенные взгляды «братьев» он сухо заявил:
– Вверенный вам город затопили тьма и беззаконие, ересь и грязь. Сейчас не время возиться с каждой тварью. И пока мы не уничтожим отступников всех до единого… – Далее Себастиан многозначительно замолчал.
После аутодафе к нему подошел раздосадованный Неррек и вкрадчиво намекнул, что Первому Инквизитору не очень-то по душе самоуправство новичка. На это экзекутор только усмехнулся и попросил передать Первому пожелание внимательно изучить бумаги посланца Святейших и в особенности ту, в которой говорится о его полномочиях.
Произвели ли на главу Церкви в Атане такое впечатление бумаги Себастиана или же он сам – но чинить ему препятствий в открытую не рисковал более никто. А если вдруг даже и находился такой идиот – то он очень быстро узнавал на собственной шкуре, каково оказаться на колу или гореть заживо в костре.
Никогда еще со времен последней Благословенной Войны Инквизиция не несла таких чудовищных потерь…
Глава четвертая
Тихий, но навязчивый гул толпы, медленным потоком текущей мимо, давил на уши. Аре незаметно поморщилась, чуть приподняв верхнюю губу – больше всего ей сейчас хотелось пойти домой, к детям, и остаться там, в тишине и спокойствии. Но командир ее отряда назначил женщину ответственной за порядок на площади, пригрозив оштрафовать, если хоть что-то пойдет не так, – и Аре ничего не оставалось делать, как забыть об уюте тесной, но зато своей квартирки и честно выполнять свой долг.
– Вход на площадь с алкоголем запрещен! – одернула она проходящего мимо рыжего паренька лет шестнадцати. [1]
– Но это же только келек! [2] – возмущенно запротестовал тот.
– Келек тоже приравнивается к спиртному, – строго проговорила лейтенант. – А вход на площадь с алкоголем запрещен!
Рыжий поник и, быстро допив пенистый терпкий напиток, швырнул бумажную бутыль в мусоросборник.
– Теперь можно?
Аре кивнула и вернулась к обозреванию толпы, тихо ругаясь себе под нос.
Вообще-то сегодня у нее должен был быть выходной, но когда чертова капитана это интересовало? И ведь недоплатит, сволочь, – это прежний командир старался для своих ребят, выбивал им премии и сверхурочные, а этот… Нет, он тоже старается. И выбивает. И премиальные, и сверхурочные, и еще Псэт [3] знает какие. Вот только не для полицейских, а для себя. И ведь не прижмешь гада, не пожалуешься на него никуда – вмиг с работы вылетишь. Связи решают все, а нынешний капитан был двоюродным братом полковника из Комитета полиции. Псэтова жизнь в псэтовой стране, но деваться некуда… И ведь пошла бы на другую работу, где и платят больше, и работать надо меньше – но такую работу еще найти надо, значит, сперва надо уволиться. А пока Аре не выплатит долг, никто ей уволиться не позволит. Вот ведь угораздило влететь с этим рабочим займом…
Лейтенант снова выругалась, вспомнив, как ее втравили в эту авантюру. Совершенно государственную и законную.
Год назад Ена, ее младшая дочка, заболела какой-то дрянью. Ее обследовали несколько раз, но так ничего и не нашли, пока Аре не заплатила врачам и девочке не сделали все необходимые анализы. Сделав же, сообщили, что лечение обойдется в сто пятьдесят тысяч сьеров, и это при том, что месячная зарплата женщины составляла менее двадцати тысяч, плюс пособия на детей – еще шесть тысяч. При нынешних ценах на жилье и продукты деньги просто смешные, на взрослую-то женщину и двух детей трех и шести лет.
Аре поняла, что придется влезать в долги. Она понятия не имела, как будет потом отдавать такую кошмарную сумму – но какое это имело значение, когда малышка Ена могла умереть? Лейтенант посоветовалась с сослуживцами, и кто-то упомянул про государственный служебный заем, доступный только работникам госслужб. Этот заем давался на неопределенный срок – в зависимости от суммы, и проценты на него шли куда меньшие, нежели на кредиты в частных банках, всего лишь двадцать пять процентов в год от всей суммы. Подумав, Аре пошла в бухгалтерию ее полицейского штаба оформлять заем. Около тридцати тысяч ей удалось занять у знакомых, оставалось сто двадцать.
Деньги перечислили на удивление оперативно, и уже через день лейтенант заплатила за весь цикл лечения. Разумеется, сверх установленных полутора сотен тысяч пришлось еще немало заплатить за лекарства, сиделок и так далее – но женщину это не смутило; кроме того, в договоре было указано, что за первый просроченный платеж штраф не начисляется. В общем, через месяц Ена была почти здорова, и Аре спокойно вернулась к работе.
Катастрофа грянула спустя полгода. Лейтенант в очередной раз пришла сдавать взнос и заодно поинтересовалась состоянием счета, решив уточнить, правильно ли она все посчитала. Результаты оказались шокирующими – из ста двадцати тысяч сьеров погашено было только девять, хотя Аре точно помнила, что внесла она ровно тридцать шесть тысяч! На следующий день она, охваченная негодованием и некоторым страхом, пришла со всеми платежными документами. И вот тут-то и открылась правда.
Да, женщина заплатила тридцать шесть тысяч. Но большая часть этих денег уходила на погашение пени, начисленных за… двухчасовую просрочку второго платежа!
Аре взвыла и приволокла в бухгалтерию знакомого юриста – который, впрочем, гневно-презрительно встопорщил усы, узнав, во что ввязалась его приятельница. Юрист внимательно просмотрел договор и указал лейтенанту все спрятанные в нем «мины». Аре трезво прикинула – и поняла, что расплачиваться по кредиту будет еще четыре года, при этом ее зарплата вместо почти двадцати тысяч составит всего двенадцать.
Следующий удар грянул спустя еще два месяца. В связи с резким подорожанием продуктов питания Комитет все же пересмотрел зарплаты сотрудников и повысил их на двадцать процентов. Всем, кроме имеющих служебный заем.
В общем, теперь Аре оказалась как бы в плену собственной должности. Погасить кредит досрочно она не могла – слишком большие деньги, ей такие взять было неоткуда. А уволиться до погашения не имела права. Вот и работала сутками, договорившись с сердобольной соседкой, взявшейся присматривать за ее девочками – благо, у той своих четверо было, от двух до восьми лет, и Ена с Утой прекрасно вписались в компанию.
Лейтенант тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли и вновь сосредотачиваясь на толпе. «Вот же сходят с ума мирры!» – подумала она, глядя на соотечественников, стекающихся к помосту в центре площади. Ее бы воля – запретила бы к Псэту все эти шарлатанские выступления! «Тоже мне, целитель нашелся!» – Женщина почти с ненавистью посмотрела на помост, на который поднимался очень крупный мирр полностью черного окраса.
Этот тип, называющий себя просто Учеником, появился в городе две недели назад. И тут же провел «массовое исцеление», вылечив от всяких болячек десятка два полусумасшедших, согласившихся поучаствовать в его безумии. Причем вылечил совершенно бесплатно. Об Ученике немного потрепались в вечернем выпуске газеты и забыли. Ровно на пять дней – то есть пока он не провел еще одно исцеление. На следующий день в двух разных журналах появились совершенно противоположные статьи – одна о наглом и бесцеремонном шарлатане, наживающемся на чужом горе (явно оплаченная Комитетом Здоровья, а уж кто бы говорил!), и, наоборот, хвалебная. Ее автор восторгался способностями и добротой Ученика, до небес превознося его имя, и рекомендовал всем желающим обязательно прийти на следующее исцеление, которое состоится… Ну, собственно, вот прямо сейчас оно и должно было состояться.