Падение Пятого (ЛП) - Лор Питтакус. Страница 17

Так я стал твоим Чепаном.

Я наблюдал за агонией нашей планеты через иллюминаторы взлетающего звездолёта. И чувствовал себя трусом. И только глядя на тебя, Элла, я забывал свой стыд, вспоминая, что моё малодушие спасает тебе жизнь.

Что сделано, то сделано. Ты никогда не была частью плана Старейшин. Но это не значит, что ты перестала быть лориенкой или Гвардейцем. Номера ничего не значат. Ты достойна уважения, Элла. Ты выжила. Когда-нибудь, я в этом уверен, ты станешь гордостью нашего народа.

Я люблю тебя.

Навеки преданный тебе,

Крэйтон.»

Я заканчиваю читать. Письмо Крэйтона дрожит в моих руках. На глаза наворачиваются слёзы. Не могу представить, что бы я чувствовала на месте Эллы, если бы вдруг оказалось, будто я не та, кем всегда себя считала. Все молчат, даже Девятый. Элла тихо всхлипывает, крепко обхватив себя руками.

— Ты всё равно одна из нас, — шепчу я ей. — Ты лориенка.

Элла заходится рыданиями и выдавливает сквозь слёзы:

— Я обманщица, я не такая, как вы. Я просто дочка богача, которая успела слинять с планеты только потому, что её папаша был негодяем.

— Неправда, — возражает Восьмой, обнимая Эллу одной рукой.

— Я не избранная! — восклицает Элла. — Я не... все было враньем.

Девятый забирает письмо из моих рук, бегло просматривает его.

— Ну и что? — произносит он пренебрежительно.

Элла поднимает на него круглые глаза:

— Как что?

— Заклинание разрушено, — продолжает Девятый. — Номера ни черта не значат. С таким же успехом ты можешь быть хоть Десятой, хоть Пятьдесят Четвертой — без разницы. Кому какое дело?

Слова Девятого звучат грубо, он как будто не замечает, каким ударом стало письмо для Эллы. Она выглядит ошарашенной. Я даже не уверена, доходит ли до нее смысл того, что он говорит.

— Девятый в своей бестактной манере хочет сказать, — вмешивается Восьмой, — что не важно, как ты сюда попала. Пускай мы прилетели на разных кораблях, это же ещё не означает, что мы разные.

— Дьявол! — не унимается Девятый. — Да если б таких себялюбивых чуваков, как твой папаня, было побольше, тогда бы у нас сейчас была целая армия!

Я бросаю на Девятого укоризненный взгляд, и он жестом застегивает рот на «молнию». Даже при полном отсутствии такта у Девятого, нам втроем, кажется, удается немного успокоить Эллу. Рыдания утихают, и после некоторого колебания она роняет на пол собранную наспех дорожную сумку.

— Без Крэйтона так одиноко, — шепчет она мне севшим голосом. — Он умер, считая себя трусом, раз не сказал мне правды, но ведь... это не так. Он был хорошим. Я так жалею, что не могу сказать ему об этом.

Она умолкает, и я чувствую, как тёплые слёзы капают мне на плечо. Так вот в чём дело. Она переживает не столько из-за новостей о себе, хотя это наверняка большое потрясение, сколько из-за того, что узнала о Крэйтоне. Я глажу её по голове, давая возможность выплакаться.

— Не проходит и дня, чтобы я не пожалел о том, что больше никогда не смогу поговорить со своим Чепаном, — глухо говорит Восьмой.

— Я тоже, — соглашается с ним Девятый.

— Легче никогда не станет, — продолжает Восьмой. — Надо просто жить дальше. Стать такими, какими бы они хотели нас видеть. Крэйтон был прав, Элла. Когда-нибудь ты станешь гордостью нашего народа.

Элла крепко обнимает меня и Восьмого. Мы стоим так немного, пока не подходит Девятый. Он неловко похлопывает Эллу по спине. Она оборачивается к нему:

— И это все?

— Ну, ладно! — театрально вздыхает Девятый.

Он обнимает нас всех троих, крепко сжимает руки и почти отрывает нас от пола. Восьмой охает, с губ Эллы срывается нечто среднее между смехом и хрипом. Ощущение, будто я попала в тиски, но мне всё равно не удается сдержать улыбку. Мы встречаемся с Эллой взглядом, и я понимаю, что сейчас она там, где ей больше всего хочется быть.

Глава 11

ДЖОН

В районе полудня мы едем по Миссури, до Арканзаса остается еще несколько часов. Дорога из Чикаго заняла чуть дольше намеченного — ведь даже у навороченной тачки Девятого нет супер-шпионской функции по испарению дорожных пробок. Поначалу я немного нервничаю, наблюдая, как Сара лавирует между машин, перестраиваясь при первой же возможности, но вскоре, глядя, как другие водители делают то же самое, понимаю, что для большого города это нормальный стиль вождения.

Выбравшись из Чикаго, мы оказываемся на автомагистрали. По обе стороны простираются зерновые поля. Теперь мы идём на хорошей скорости, легко обгоняя попутные фуры. Баллон с закисью азота, установленный Сандором, пока остаётся нетронутым. Очень бы не хотелось нарваться на дорожную полицию: как пить дать, я всё ещё в первых строках списка государственных преступников, не говоря уже о том, что ни у кого из нас нет водительских прав, чтобы предъявить патрульному, и это ещё одна проблема. Когда вернёмся в Чикаго, нужно будет посмотреть, не осталось ли после Сандора каких-нибудь заготовок для фальшивок. Нам нужны новые документы.

— А ты когда-нибудь пробовала сделать невидимой машину? — спрашивает Сара Шестую, молчавшую всю дорогу. Она лежит на заднем сиденье. Берни Косар развалился у неё в ногах. — Ведь ты всё равно её касаешься.

— Хм, — отвечает Шестая, садясь. — Нет, ни разу.

— И не надо, — говорю я, возможно, чуть резче, чем следовало. — В нас могут врезаться.

— Благодарю, Джон. Если б ты промолчал, я бы сделала нас невидимыми прямо посреди дороги, когда машина несётся на скорости свыше 100 километров в час. Какое везение, что ты с нами и не даёшь мне наделать глупостей, а Саре гнать слишком быстро.

Открываю рот, собираясь возразить, мол, в последнее время Шестая сама не своя и может отколоть любой номер (как, например, потащить мою девушку на опасное задание), но осекаюсь, перехватив взгляд Сары. Брови озадаченно вскинуты, словно она удивлена тоном Шестой. Видимо, за время поездки она уловила повисшее между мной и Шестой напряжение. Мне совсем не хочется объяснять Саре, в чем дело, поэтому я просто пожимаю плечами в ответ.

Шестая права — я слишком зациклился на нашем скоростном режиме. Каждый раз, когда Сара прибавляет газу, я мягко кладу ей руку на колено. Она сбрасывает скорость и примирительно смотрит на меня — якобы это машина просит ехать быстрее, а она тут ни при чём. Может, не стоит быть таким нервным, а просто оставить Сару в покое и наплевать на возможные последствия. Шестая с Девятым, наверное, так бы и поступили.

Каждую секунду я со страхом ожидаю, что у меня на ноге появится новый шрам. Что если могадорцы доберутся до Пятого раньше нас только потому, что из-за меня Сара ехала слишком медленно?

От подобных мыслей мне вот уже несколько дней не спится. Мыслей не столько о Пятом, сколько о нашем общем будущем. Невозможно предвидеть всё, как бы тщательно я ни планировал. Насколько легче было бы, если б я мог относиться к делу, как Девятый, — у него всегда всё просто: иди и мочи всех подряд.

А, кроме того, ещё эта драма с Шестой. И всё из-за одного несчастного поцелуя.

Так что, по сути, сейчас у меня нет ни одной стороны жизни, где бы я не чувствовал себя беспомощным.

В конце концов, мы останавливаемся на заправке в Миссури. Шестая берется заправлять машину. Берни Косар неторопливо обегает парковку, вынюхивая что-то на тротуаре и разминая лапы. Мы с Сарой направляемся в магазин, чтобы купить воды и заплатить за бензин. На полпути к магазину Сара вдруг останавливается.

— А может, — начинает она, — ты пока поговоришь с Шестой?

Я удивлённо хлопаю глазами и оглядываюсь на Шестую. Кажется, ещё никто не заправлял автомобиль с таким сердитым видом. Она вставляет заправочный пистолет в бак так, будто вонзает нож в могадорца.

— О чём?

— Дураку ясно, что вы чего-то не поделили, — говорит Сара. — Иди и разрули это.

Я не знаю, что ответить, так что просто стою, переминаясь с ноги на ногу. Не могу же я сказать Саре, в чем причина нашего с Шестой раздора — во-первых, я и сам не до конца все понимаю, а во-вторых, это напрямую касается наших с Сарой отношений, а мне совершенно неохота разбираться с этим прямо сейчас, особенно учитывая, что у нас есть дела поважнее.