Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич. Страница 44

Вильцы знали о схиме больше прочих. Я затруднялся предположить откуда. Несущественные детали всплывали потом. Кто-то интересовался мной, но делал это весьма тонко. Простой человек этого не заметил бы. Даже Малышка с ее чутьем на наблюдателей оставалась спокойной.

Вряд ли это другой схимник. Следившие не были отмечены весьма заметной для меня печатью ученичества. Возможно, то, как легко договаривался я с таможенниками об умеренных податях, все-таки привлекло ненужное внимание? Некоторые купцы шепотом и постоянно озираясь сообщили, что мною интересовались. Непонятные люди расспрашивали, представляясь приказчиками купцов. Говорили, хотят нанять. Мол, ожидается сложный поход.

Что и говорить, имя Искателя давно стало известным в купеческих кругах. Я решил некоторое время держаться подальше от Вилецкого княжества. Интерес со стороны власть имущих был мне неприятен, хоть и весьма закономерен. Вильцы, люди, помнящие о своем славном прошлом, наверняка мечтали о не менее славном будущем. Заполучить в союзники схимника, а тем более меня – это осчастливит любого князя. Понятно, кто же откажется от такого советника, который, просто поговорив с врагом, может превратить его в союзника? А мне вовсе не хотелось участвовать в честолюбивых планах какого-нибудь владетеля, как и привлекать еще большего внимания, пытаясь избавиться от его интереса.

На севере я все еще не решался появиться. Восточные торговые пути стали вотчиной кузена Караванщика, который меня очень не любил. На западе – сфера влияния Золотого Моста, а значит, схимника Механика. Оставался юг, хоть и там – недалеко до земель чубов, а значит – до моего брата Атамана. Но с ним бы я, в случае чего, договорился. Помню, в ученичестве мы неплохо ладили. С тем же Механиком отношения складывались гораздо хуже. Да и степь лучше лесов хотя бы потому, что вероятность внезапной засады на торговом пути меньше.

Как только я принял решение, снялись с места мы сразу, не ожидая попутного каравана. Было лето. С голоду не пропадем. Да и самостоятельное путешествие оставляло больше времени для тренировок. Зануда и Бешеная за прошедший год научились многому. К примеру, сейчас они уже осваивали умение помогать кровообращению мышцами. Пока это происходило без остановки сердца. Последнему я стану учить не раньше, чем начнется второй этап их жизни. Но даже так это умение могло пригодиться, если нужно долгое время сохранять неподвижность. Оно позволяло конечностям не затекать. И зимой легче переносить морозы, когда ты способен разогнать свою кровь до кончиков пальцев. А вот Малышка пока застряла на том, что остальные освоили давно, – на простом контроле мышц.

Вечером у Бешеной опять чуть не случилась вспышка ярости. К счастью, нынче она держала в узде свой темперамент гораздо лучше, и все же не удержалась от вопроса:

– К чему все это?! Сердце качает кровь по телу! Зачем помогать ему сокращениями мышц, для которых они, кстати, и не приспособлены?!

– Во-первых, это позволяет тебе лучше их контролировать, – терпеливо объяснил я. – А во-вторых, это – часть более сложного умения. К примеру, если мне пробьют сердце, я смогу просто остановить его, открыв все клапаны, и спокойно качать кровь мышцами. При этом, ускорив метаболизм, зарастить рану. Смертельный для прочих удар со временем будет вам не опасен.

– А зачем останавливать сердце? – включился в разговор Зануда.

– Потому что с каждым его ударом рана расширяется. Тебе нужно сохранять его в полном покое, для того чтобы ее залечить. А так как сердце пронзают обычно в бою, бой тебе при этом тоже надо продолжать, не сбавляя темпа. Потому это упражнение так важно. Ведь ваши мышцы кроме прогонки крови в такой ситуации вынуждены будут выполнять и другие действия.

– Чем больше ты рассказываешь, учитель, тем меньше это все укладывается у меня в голове, – призналась Бешеная. – Сложно, непонятно, невообразимо.

– Не бойся, – утешил я ее. – Когда мы перейдем к изучению этого приема с остановкой сердца, твой ум уже будет способен и не на такое. Мозг, как и мышцы, можно развивать, постоянно напрягая. А все эти упражнения… по сути, вы берете под контроль то, что мозг обычно контролирует без вашей воли. Этим вы развиваете и его тоже. Может, и есть другой способ, но я о нем не знаю. Потому даже Малышку, которая никогда – я в этом уверен – не возьмет в руки оружия, приходится тренировать наравне с вами.

– Я не понимаю. – Зануда присел прямо на землю у костра. – Учитель, ты всегда говоришь, что схимники не созданы для боя, что мы – не воины. Но посмотри на себя, вряд ли отыщется в этом мире воин опаснее. Ты способен залечивать любые раны. Даже меч в сердце тебя не остановит, даже не уменьшит твоих способностей. Каждый твой удар подобен удару тарана. Твое тело обладает чудовищной силой, невероятной ловкостью. Все, чему ты сейчас нас учишь, делает нас все смертоноснее в бою. И при всем этом ты говоришь, что мы не созданы для боя. Как же так?

– Хорошо, попытаюсь объяснить. – Я сел рядом с ним. – Приведу аналогию. В свое время я общался с Абдаллахом, книгу которого ты читал. Он поведал мне, что, когда излагает мысль на бумаге, она становится яснее даже ему самому. Для упорядочивания знаний, изложения их так, чтобы другие лекари тоже поняли, извлекли пользу из его книги, ему пришлось очень много писать. И писать быстро, пока мысль не улетела. Когда тренируют придворных писцов, им тоже приходится учиться писать очень быстро. Ведь владетель, которому они служат, не будет ждать, изрекая свою волю, пока писец все перенесет на бумагу. Если посмотреть со стороны, придворный писец и Абдаллах делали одно и то же, писали очень быстро. Но не скажешь же ты, что Абдаллах создан, чтобы быть придворным писцом? Да, когда он развивал и упорядочивал свои знания, в нем заодно развилась способность, которой позавидовал бы любой писец. Но не развитие ее было целью Абдаллаха. И если задуматься, умение быстро писать никак не связано с его призванием лекаря. Так же и вы. Ваша цель – познать себя, свое тело, в полной мере. Познать и научиться управлять. Через это вы познаете весь мир. Нет ни одного явления в человеческом обществе, которому не нашлось бы аналогии в нашем теле. Что с того, если в процессе этого познания вы разовьете способности воина, несравнимые с теми, которыми обладают простые люди? Целью ведь было не это.

– Я, кажется, понял, – задумчиво промолвил парень.

– А я – нет, – проворчала Бешеная. – И что с того, что цель была другая. Это не отменяет моей способности сломать руку взрослого мужчины двумя пальцами. В бою нам с Занудой нет равных.

– Потому что вы не встречались с полноценными учениками схимников, – тяжело вздохнул я. – Мне нечего добавить к сказанному. Рано или поздно ты сама все поймешь. А до тех пор… Что ж, нынче ты на жизнь зарабатываешь мечом. Но посмотри на Малышку. Вчера она выдала на скрипке такую мелодию, на которую обычный человек просто неспособен. Его пальцы не столь ловки и быстры. Это – благодаря все той же тренировке схимника. И Малышка может подумать, что мы на самом деле – виртуозные скрипачи.

Зануда рассмеялся, Бешеная нахмурилась, не понимая, шучу я над ней или говорю серьезно. Малышка осталась невозмутима. Уж она-то все поняла, в этом я был уверен.

– Хватит на сегодня упражнений. – Я хлопнул себя по коленям и встал. – Пора ужином заняться, а то уже стемнело.

– Ты же не голоден, – хитро прищурился Зануда. – И вообще можешь есть что угодно, хоть траву, а можешь и вообще неделю не есть, не чувствуя голода.

– Конечно, но никто не отменял удовольствия от вкусно приготовленной пищи, – ответил я в том же тоне.

Похлебка действительно оказалась вкусной. А учитывая, что эти дни шли мы без обеда, чтобы вернее оторваться от возможных преследователей, моим ученикам она вообще показалась княжьей пищей. Даже Малышка нахваливала. Она же, кстати, первой насытившись и облизав ложку, вдруг указала ею в темноту, туда, откуда мы пришли, и произнесла:

– Там, двое.

Я еще ничего не видел, но оказалось достаточно напрячь слух, чтобы различить звуки осторожных шагов.