Враг империи - Удовиченко Диана Донатовна. Страница 9

Да, все объяснялось предельно просто. Понятно теперь, почему капрал Мелли не любил распространяться об этой истории. Наверняка объяснения с кланом вышли невеселые, и уж точно ругань с гномом была знатная. Ну, а насчет возвращения в Галатон… Хотелось бы мне иметь хоть четверть его уверенности.

Мы улеглись отдыхать. Как только мои глаза закрылись, я крепко уснул. Разбудил меня Зарайя, трясший мое плечо и повторяющий:

– Вставай, лейтенант! Твоя очередь в караул заступать!

Что тут поделаешь! Ом уже стоял на краю поляны и внимательно вглядывался в окружающую нас темноту. Я кивнул ему и занял свой пост на другом конце лагеря.

– А я? – сонным голосом обиженно вопросил Дрианн.

– А тебе завтра в караул, – ответил Лютый.

– Завтра – само собой, а я и сегодня хочу! – возмутился парень. – И вообще, где лорд Феррли?

– Здесь я, здесь, – ворчливо откликнулся в моем сознании красивый баритон. – Дабы не раздражать лишний раз своим видом капралов, решил дождаться вашего дежурства. – Артфаал возник на плече довольного мага. – Как я сегодня заметил, вы уже успели познакомиться с одним из местных обитателей?

– Да. Кто это? – спросил я.

– Дорогой барон, откуда же мне знать? Зеленое сердце – абсолютно неизученная часть Аматы. У меня нет никаких сведений об этих джунглях. А познавать их, так сказать, эмпирически, у меня нет ни желания, ни возможности. Это процесс слишком долгий и кропотливый.

– И вы совсем ничего не можете сказать?

– Только свои выводы из сегодняшних наблюдений. Вы, наверное, уже заметили, что белая пантера – вы не против, если я буду называть это прекрасное животное так? – обладает астральным зрением. Она очень жизнеспособна и почти нечувствительна к магии. На вас напала потому, что вид ваших аур ей незнаком.

– Ну, это я и сам понял, – перебил я демона.

– Прекрасно! А поняли ли вы, что основным оружием этого великолепного существа является умение преодолевать ментальные барьеры?

Сколько умных слов! Я невольно поморщился. Зато Дрианн чрезвычайно оживился:

– Как интересно! Значит ли это, что остальные обитатели джунглей тоже могут вторгаться в сознание и подчинять его себе?

– Ну, ведь никогда не узнаешь, пока не увидишь собственными глазами, – беспечно ответствовал лорд Феррли. – Но скорее всего, вся магия Зеленого сердца основана на взаимодействии энергий и сознаний. Ведь смотрите что получается: белая пантера так велика и стремительна именно потому, что воздействие ее сознания на обитателей этого леса носит непродолжительный характер. То есть, зверь может зачаровать свою жертву всего лишь на краткий миг. Потом ему для нападения требуется высокая скорость и огромная сила.

– Что—то оцепенение Сайма кратким не назовешь, – пробурчал я.

– Делайте выводы, дорогой барон. Представьте теперь, насколько сознание любого здешнего кролика или оленя сильнее человеческого, и насколько надежнее оно защищено от вторжения за ментальный барьер.

Я собрался было от души выругаться на гипотетического кролика, обладающего могучим сознанием, но вдруг увидел, как Лютый вскинул арбалет, целясь куда—то вправо от меня. Несколько мгновений Ом целился в кого—то, потом обессиленно опустил оружие, и на лице его расцвела блаженная улыбка. Я проследил за его взглядом и сам обмер: из темноты джунглей к нам выходило самое прекрасное существо, какое только мог представить человеческий разум. Словно выплывшее из древних сказок и легенд, окруженное радужным мерцанием, оно бесстрашно подошло к костру и остановилось посреди поляны.

– Это то, что я думаю? – благоговейно прошептал Дрианн.

– По всей видимости, это действительно единорог – именно таким его описывает справочник мифических существ, – кошачья морда Артфаала приобрела самое счастливое выражение.

Мы вчетвером не отрываясь смотрели на великолепное животное. Единорог был очень похож на благородного скакуна, только чуть меньше. Гладкая белоснежная, без единого пятнышка шкура играла радужными бликами. Серебряная грива спускалась до земли. А длинный прямой рог на лбу переливался, словно был сделан из хрусталя. Осторожно переступая через спящих, единорог прошелся по поляне, потом остановился напротив Лютого и тихо пристукнул копытом. Ом, казалось, даже дыхание затаил. Чудесный зверь посмотрел на него и двинулся к Дрианну. Он долго переводил взгляд с мага на демона, сидящего на плече у парня. Любопытный мальчишка протянул руку, чтобы прикоснуться к единорогу, но тот встряхнул головой, впрочем, вполне добродушно, и отошел. Наконец он остановился напротив меня, и я увидел его глаза. Бархатные, карие, как большие спелые сливы. Беру назад свои слова о том, что не бывает чисто белого цвета и абсолютного добра. Бывает! Шкура единорога сияла идеальной белизной, а сам он являлся воплощением всего светлого и доброго. Он немного грустно покивал мне головой, а я сдуру, не зная, чем угодить, протянул ему обломок сухаря, который собирался съесть буквально перед тем, как появилось это чудо. Единорог, казалось, удивился. Он потянулся мордой к моей руке, с интересом обнюхал угощение, а потом вдруг взял его с моей ладони мягкими губами. И съел. Так вот запросто, как обычная лошадь. И поддел мое плечо носом, благодаря за подарок. Осмелев, я прикоснулся к его шелковистой гриве, потом погладил мягкую шерсть на голове. Сказочное существо еще немного постояло рядом со мной, потом так же плавно уплыло в глубины джунглей.

– О—о–о, – выдохнул Дрианн, – а я думал, они только в легендах бывают!

– Честно говоря, я тоже не верил в их существование, – признался Артфаал.

– А какой красивый! – восхитился маг.

Пожалуй, впервые никто ему не возразил в ответ на любимую фразу. Действительно, единорог был прекрасен, как мечта, как самый добрый сон из детства.

– Но что он делает в Зеленом сердце? – пожал я плечами.

– Как что? Живет он здесь! – ухмыльнулся демон. – Значит, все же единороги – не выдумка сказочников. Они существовали в действительности. Просто везде их уже истребили, а вот в Зеленом сердце – людей нет, потому и убивать их некому. Здесь все именно так, как было с момента сотворения Аматы.

Наше дежурство подходило к концу, мы разбудили следующих караульных, а сами улеглись спать. До самого утра мне снился прекрасный единорог, выходящий из дремучих джунглей в окружении радостного сияния.

Но все хорошее быстро заканчивается. Наступило утро, а вместе с ним пришли и новые заботы. Мы двинулись дальше, вглубь джунглей, следуя за Лютым, который вел нас звериными тропами. Куда? Вот бы знать! Не было у нас никаких указателей и ориентиров, приходилось полагаться лишь на чутье Ома. Чем дальше мы заходили в лес, тем страннее становилось вокруг. Под ногами шелестели настолько удивительные растения, что их одних хватило бы, чтобы привести в восторг весь магический университет в полном составе. Здесь были какие—то желтые цветики, тонкие длинные стебли которых извивались сами по себе, норовя ухватить нас за ноги. Были поющие цветы. Большие, похожие на подсолнухи, только с синими лепестками, они издавали приятные звуки, складывающиеся в таинственную, ни на что не похожую, мелодию. Это была песня самого Зеленого сердца – загадочная, древняя и по—своему очень красивая. Еще имелись цветы ароматные, цветы едкие, цветы вонючие. Травы, качающиеся без ветра, кусты—мухоловки и более крупные – охотящиеся на мышей и лягушек. Дрианн с восторгом подскакивал к каждому растению, и мне приходилось его оттаскивать, памятуя, что в таком многообразии непременно окажется какая—нибудь ядовитая пакость. Поэтому богатство растительного мира мне уже изрядно поднадоело, и когда маг сообщил, что нашел цветочки, у которых вместо серединки – крошечные звериные мордочки, я даже не удивился. Конечно, растения не могли полностью завладеть вниманием парнишки – имелись ведь еще птицы, звери и насекомые. По счастью, первые и вторые не слишком—то себя обнаруживали. Птиц почти не было видно из—за густых ветвей, но когда появлялись… Были среди них, конечно, очень красивые: большие, с пестрым оперением и длинными носами, и наоборот, совсем крошечные, которых я поначалу принял за блестящих мушек, с ноготь величиной. Но порой пролетали мимо и откровенные уроды: так, например, мне совершенно не понравилось голое, покрытое редким пухом существо, с маленькой головкой и огромным, как у откормленной индюшки, телом. Птичка, со своей стороны, меня тоже сразу невзлюбила. Она кружила вокруг моей головы, издавая резкие гнусавые вопли, и норовила тюкнуть в затылок тонким длинным клювом. Так продолжалось, пока я не отпугнул ее заклятием Огненной стрелы. Не попал, конечно, а если бы и попал, сомневаюсь, что сумел бы уничтожить – удивительно живучие твари здесь обитали. Но индюкообразная пташка, заклохтав, убралась восвояси. Со зверюшками дело обстояло еще хуже: совершенно невозможно было определить, какие из них опасны, а какие – нет. Крупный клыкастый зверь, пересекший тропу, от которого мы все поспешно отпрянули, подчеркивая, что не имеем недобрых намерений, вдруг принялся меланхолично поедать траву. А маленькое, похожее на мышку существо, только цыплячье—желтенькой расцветочки, вдруг плюнуло на ногу Ому чем—то таким едким, что в сапоге едва не образовалась дыра. Но повторяю, звери и птицы хотя бы скрывались. А вот насекомые… Перламутровые бабочки – это еще ничего, хотя я бы и к ним не прикоснулся. А вот пауки величиной с комнатную собачку, то и дело спускающиеся с деревьев на паутине, больше напоминающей толстую бечеву, заставляли понервничать. Еще очень раздражали жирные мухи, о которых Зарайя сказал, что они напоминают тех самых, что откладывают личинки в глаз человеку. Так что их приходилось тщательнейшим образом отгонять.