Меч королевы - Мак-Кинли Робин. Страница 25

– Придется подучиться, – заметил Корлат, он явно веселился.

– Почему? – Где-то в глубине ее подняла голову ярость и начала прокладывать путь к поверхности. – Почему? Что общего у меня с мечами и… – она сглотнула, ведь уже полюбила Золотого Луча, – с боевыми конями?

Он подошел к ней и задумчиво заглянул в глаза. Она стояла, неловко воткнув кончик меча в груду ковров и выпрямив руку, словно в попытке удержать нежеланный предмет как можно дальше от себя.

– Это из-за твоих видений. Пригубив Воду, ты увидела воинский отряд на пути к сражению. Я и все мои Всадники слышали твой рассказ. А кричала ты на Древнем Языке наших предков, языке, на котором говорили, когда Дамар был единой страной, великой и зеленой, прежде…

«Прежде чем пришел мой народ», – подумала она, но не стала говорить об этом вслух, раз он сам промолчал.

– А спустя несколько дней весь лагерь узрел, как леди Аэрин вышла из огня приветствовать тебя. И при ней был Синий Меч, Гонтуран, с чьей помощью она отвоевала Корону Героев и победила армии Севера. – Король поколебался. – Аэрин не видели со времен моего деда. Однако она всегда хорошо присматривала за своей страной, с тех пор как впервые выехала на битву с Черным Драконом, еще до того как в руки к ней попал Гонтуран. О ней говорят наши самые любимые легенды.

Яркие пузырьки ярости в ее глазах взорвались и пропали. Харри опустила голову. Затем согнула локоть и поднесла меч к глазам. Длинное блестящее лезвие подмигнуло ей. Серебряную рукоять, почти гладкую, украшали несколько еле заметных изящных завитков на нижней части гарды. Она мрачно на них уставилась. Изгиб и свод их казались ей более подходящим украшением для церковной скамьи, нежели для меча. Запястье начало дрожать от непривычной тяжести.

Корлат сказал как можно мягче:

– Послушай, всякий, кому даровано Видение, принадлежит тому, что видит. Это считается руководством, указанием, помощью, посланной богами или героями нашего великого прошлого, которых по-прежнему заботит судьба потомков их детей. Теперь дети пригубливают Воду в свой десятый день рождения, надеясь на подсказку в том, какое ремесло им больше всего подходит. Многие не видят ничего, ибо, как я уже говорил тебе, Вода на многих не действует, и тогда решение принимается исходя из более простых соображений доступности и традиций рода. Но все наши священники получили Видение священного служения в свой десятый день рождения. Каждый из моих Всадников видел себя с мечом… Многие из них и боевого коня выберут только той масти, которой был их конь в видении.

Харри лихорадочно перебила его:

– Но это не имеет отношения ко мне. Я – Чужая, я вообще не из ваших гор. Да, я видела войну, но мой народ тоже боится войны. Поэтому не странно, что даже я смогла ее почувствовать. То, что ты сделал со мной, я…

Девушка поперхнулась, услышав себя со стороны: она назвала себя Чужой и бойко говорила на горском языке, который начала осваивать, запинаясь и путаясь, всего несколько дней назад. Или это только казалось? Сомнения навалились с новой силой. Харри с шумом втянула воздух. Будь она годом младше, это можно было бы принять за всхлип, но не теперь. Она стояла, дрожа, сжимая меч, ожидая, что король ответит и поведает ей об ужасной судьбе, ожидающей ее.

Корлат взял ее за правое запястье и развернул спиной к себе. Переставил ей пальцы на рукояти, загнул большой вниз. И тут же Харри почувствовала, что именно так его и полагается держать. Она устало задумалась, не собирается ли искусство владения мечом, как езда на боевом коне и способность говорить на незнакомом ей языке, внезапно проснуться в ее крови, словно вирус.

– Госпожа, – произнес Корлат у нее над плечом, его правая рука по-прежнему поддерживала ее запястье, – я знаю, тебе трудно. Возможно, от моих слов тебе станет легче. Своим присутствием, своими видениями, самой своей чужестранностью ты подарила моему народу надежду. Это первая надежда с тех пор, как мы узнали о грядущем нашествии северян. Эта надежда необходима нам, моя госпожа. Ведь она едва ли не единственное, что у нас есть.

Харри отняла руку, повернулась и взглянула ему в лицо. Она глядела на него в ужасе, а он ласково взирал на нее сверху вниз. На лбу у него медленно собрались морщины.

– Как это они тебя называют… Хари? Разве так тебя зовут на самом деле?

Она поморщилась.

– Нет, это… – Она не знала, как будет по-горски «прозвище», и загадочное шестое чувство подсказывать не торопилось. – Это сокращенное имя. Полное мне не нравится.

– И как оно звучит?

Пауза.

– Ангхарад, – выдала она наконец.

Он повертел слово на языке.

– Мы будем звать тебя Харизум. Харизум-сол, ибо ты высокого ранга. Не многие Видят настолько ясно, чтобы поделиться с другими. А вышедшую из огня Аэрин-сол узрели все.

Постарайся поверить даже в странные для тебя вещи. Мой келар велел мне привести тебя сюда, а твой келар говорит через тебя сейчас. Госпожа, я не многое знаю о твоей судьбе, но верю, как и все люди в этом лагере, что она важна для нас. И Аэрин, давний и верный друг своего народа, даровала тебе свою защиту.

«От этого Аэрин не становится моим другом, – кисло подумала Харри, но, припомнив улыбку старшей сестры, подаренную ей Аэрин, не смогла думать о ней плохо. – А келар Корлата велел ему привести меня сюда. О боже. Пожалуй, это кое-что объясняет. Харизум-сол. Безумная Харри. Если бы Аэрин задержалась подольше, поговорила со мной… рассказала мне, что происходит». Она подняла глаза на Корлата и попыталась улыбнуться. Достойная попытка, у нее почти получилось. Но карие с золотыми крапинками глаза короля увидели больше, чем просто мужество, и его сердце рванулось к ней. Он отвернулся и хлопнул в ладоши. Слуга принес горячий коричневый напиток, который Харри впервые попробовала за поросшим кустарником невысоким песчаным холмом, босая и в островном халате. С тех пор она успела выучить его название – маллак.

В тот вечер Корлат, Всадники и Харизум-сол ужинали с размахом. Стол ломился от яств, и Харри впервые познакомилась с горной горчицей, получаемой из семян джикты. Приправа выжгла ей не только рот и язык, но и горло и желудок. Переднюю стенку зотара снова подняли, большая часть лагеря пировала снаружи на коврах перед низенькими столиками под луной и белыми звездами. По мере приближения конца пира Харри начала нервно подтягивать рукава и теребить концы своего пояса. Над лагерем висело напряжение, и оно ей не нравилось. Девушка надеялась, что тисненый кожаный мех сегодня не появится. Он и не появился, но она подозревала, что Корлат с иронией наблюдает за ее нервозностью.

Разговор шел слишком быстро, и она не успевала понять все. Видимо, шестое чувство перетрудилось и решило отдохнуть. И все же ей удалось разобрать, что целью их похода было выяснить, насколько хорошо – или плохо – подготовлены к отражению атаки северян многочисленные горные деревеньки на севере, на юге и к востоку от великой центральной пустыни. Путешествие складывалось не особенно весело, и не только из-за вылазки на запад на территорию Чужаков, где упрямый и напыщенный старик отказался слушать правду. Корлат ожидал этого и, подумалось ей, не считал нужным впадать в уныние. Их путь почти завершился. Впереди, в горах, хотя до него оставалось еще несколько дней пути, их ждал город Корлата. Там располагался его дворец и постоянное войско. Судя по тому, как о нем говорили, у Харри сложилось впечатление, что «Город» являлся единственным городом в королевстве Корлата. Здешний народ не особенно увлекался строительством, укреплением и жизнью в городах, помимо собственно королевского. Главное преимущество Города заключалось в неимоверном обилии келара. Но горцы были независимым народом. Они предпочитали держаться за свои клочки земли и обрабатывать их. Ни города, ни присутствие войск их не привлекали.

Часто слыша это слово, Харри начинала лучше понимать, что означает «келар». Он представлял собой некую разновидность магии. Дар же являлся специфическим воплощением келара в конкретном человеке. Также келаром называли чары или колдовство, разлитое в воздухе в некоторых районах гор. Одним из таких мест был Город, где одни вещи происходили спокойно, а другие не могли случиться ни под каким видом, причем вопреки обычным физическим законам. Даже утратив остальную территорию, горцы могли отступить в Город. Если северяне захватят или уничтожат все до последнего клочка, немногие уцелевшие сумеют по-прежнему жить в Городе, ибо в нем сохранилась отчасти сила древнего Дамара.