Мятежный дух - Хенди Барб. Страница 7

— Проснись! — проскрежетал он.

Речь со скрипом вырывалась из его искалеченного горла. Сунув руку под воротник плаща, Чейн потер грубый шрам, оставленный саблей Магьер.

Глаза Вельстила открылись. Он медленно сел и огляделся по сторонам. Он всегда, просыпаясь, не сразу соображал, где находится.

— Мы опять в палатке, — напомнил Чейн. Рассеянное выражение тотчас исчезло с лица Вельстила.

— Навьючивай коней.

Чейн не двинулся с места.

— Мне надо покормиться… сегодня же!

Он приготовился выслушать гневную отповедь. Вельстил окинул его взглядом с головы до ног, и в глазах его появилось нечто, похожее на беспокойство.

— Да, я знаю. Мы спустимся ниже и поищем пищу.

Злость комком застряла в горле Чейна. Вельстил слишком легко пошел ему навстречу. Чейн не сумел скрыть удивления, и голос Вельстила отвердел.

— Какой мне от тебя будет прок, если ты обессилишь?

Такой эгоизм ничуть не задел Чейна. Лишь бы только получить обещанное — человеческую кровь, а с ней и жизнь! Чейн отдернул полог палатки и, выйдя наружу, встал между хилыми ветвями горных елей. Вельстил последовал за ним.

Будучи на голову выше своего спутника, Чейн выглядел на десять с лишним лет старше. Каштаново-рыжие, неровно подстриженные волосы отросли ровно настолько, чтобы он мог заправлять их за уши. Вокруг него завивался снег, белесая дымка застилала безжизненный пейзаж, который оживляли лишь редкие деревья, искривленные вечно дующими здесь безжалостными ветрами. Чейн ненавидел это монотонное голодное путешествие. На миг он закрыл глаза, грезя наяву о ночах, проведенных в Беле, в миссии Хранителей.

Комнаты, освещенные мягким теплым светом, битком набиты книгами и свитками. Вся обстановка — немудрящие столы и стулья, но на них зачастую разложено столько удивительного, что глаза разбегаются, — с чего бы начать этой ночью путешествие в неведомое прошлое или в дальние, давно забытые страны. И вдруг комнату наполняет запах мятного чая, и появляется Винн, одаряя Чейна приветливой улыбкой…

Он очнулся от воспоминаний и молча двинулся седлать лошадей.

Животные были выносливой горской породы, но вид у них был изможденный, изголодавшийся. Когда припасы начали убывать, Чейн сократил их порции зерна.

Георн-метаде…

Чейн накрепко запомнил это приветствие на нуманском языке, звучавшее в устах Винн. Она владела многими наречиями, а нуманский был языком ее родины. Чейн искоса глянул на Вельстила — в голове его мелькнула странная мысль.

Он почти ничего не знал о прошлом своего спутника, но время от времени Вельстил мимоходом поминал страны, в которых ему доводилось бывать. Как бы мог он обзавестись связями среди заморских Хранителей, если б не был способен с ними общаться?

— Георн-метаде, — вслух сказал Чейн.

— Добро пожаловать? Что ты имеешь в виду? — Вельстил подступил ближе. — Где ты слышал это приветствие?

Чейн пропустил этот вопрос мимо ушей.

— Ты ведь бывал в нуманских землях?

Вельстил тотчас потерял к нему интерес и потянулся к узде своего коня.

— Ты же сам прекрасно знаешь, что бывал.

— Ты говоришь по-нумански?

— Разумеется.

— Бегло?

Держа узду на весу, Вельстил повернулся к Чейну.

— Что это ты задумал?

Чейн водрузил на круп своего коня седло.

— В дороге будешь обучать меня нуманскому. Если я хочу попасть в Гильдию Хранителей, мне нужно будет как-то с ними общаться.

Снежинки стали крупнее, поднялся ветер. Вельстил долго молчал, неподвижным взглядом уставясь в темноту, затем наконец кивнул:

— По крайней мере, будет чем заняться. Но, — предостерег он, — в этом языке много случаев неправильного спряжения, а идиомы настолько…

И осекся, когда Чейн рывком развернулся влево, задрал голову, жадно втягивая ноздрями воздух.

— Что такое? — спросил Вельстил.

— Я чую жизнь.

Малец расхаживал по пещере, пристально вглядываясь в темноту, скрывавшую ее высокие своды. Он кого-то чуял.

Как будто птица, но чем-то отличается от птицы, а чем — он никак уловить не мог.

Быть может, какой-нибудь сокол или орел укрылся здесь от снежной бури. Свет кристалла не проникал настолько высоко, чтобы даже зоркие глаза Мальца могли разглядеть, что таится высоко вверху, в темных нишах. Пес подошел к дальней стене и глянул наверх.

Эхо многократно повторило отчетливый щелчок.

Прямо перед носом Мальца о камень ударилась стрела.

Пес попятился, развернулся, пытаясь понять, откуда она прилетела. И замер, припав на все четыре лапы, насторожил уши, готовый броситься на любой звук. Он уже собрался было предостерегающе залаять своим спутникам, когда вдруг с высоты, справа донесся странный звук.

Нечто мягкое… податливое… гладкое прошуршало по камню, и вслед за тем послышался какой-то скрип, словно скрип деревянной двери. И тишина.

Малец заворчал.

— Иди сюда! — приглушенным голосом позвал Лисил.

Малец не двинулся с места, но больше так ничего и не услышал. Кто бы ни затаился там, наверху, кто бы ни позвал его сквозь рев снежной бури, этот кто-то явно не желал никого к себе подпускать. И Малец больше не был уверен в том, что неведомый благодетель имеет отношение к его сородичам.

Пес медленно, короткими шажками двинулся вперед и осторожно обнюхал небольшую стрелу, которую можно было бы назвать дротиком, будь она на полпальца короче.

От стрелы исходил отчетливый птичий запах, и сильнее всего пахло оперение — пучок серых в крапинку перьев на конце короткого древка. Оно не завершалось металлическим наконечником, а просто было заточено. Пес ухватил стрелу зубами и обнаружил, что светлая древесина, из которой она сделана, на ощупь куда тверже, чем с виду. От нее шел сладковатый аромат, похожий на запах жасмина, а может, корицы… и живо напомнил ему чай со специями, который Магьер подавала посетителям в «Морском Льве».

Память. Как странно то, что вспоминается ему… и то, что никогда не вспомнится. То, что он наверняка знал когда-то, будучи стихийным духом.

Малец вновь поднял взгляд к высокому своду пещеры. Чутье и рассудок говорили ему, что опасность им не грозит, во всяком случае, если они не станут докучать своему таинственному благодетелю. И все же псу не по нраву было то, что некто будет следить из темноты за каждым их шагом. Он в несколько прыжков вернулся к своим спутникам, держа в зубах стрелу.

Малец бросил ее на груду плащей и одеял и приготовился растолкать Лисила.

Винн повернула голову и приоткрыла глаза. Малец подступил поближе, обнюхал ее кое-как перевязанное запястье — то, которое он повредил, когда спасал девушку.

При гаснущем свете кристалла, лежавшего на сундуке, Малец испытующе глянул в круглое лицо Винн. Она неловко положила руку ему на голову. Ладошка Винн скользнула по его уху, по мохнатой морде — и вновь бессильно упала на одеяло. Винн опять закрыла глаза.

— Все будет хорошо, — прошептала она и совсем тихо, словно засыпающий ребенок, добавила: — Спасибо.

Малец покрутился и свернулся калачиком у ног Винн.

Он положил голову на лапы, стараясь не закрывать глаза, и зорко вглядывался в тьму пещеры. И так и не понял, что наконец погрузило его в темноту — то ли усталость, то ли погасший кристалл.