Связующая магия - Баумгертнер Ольга Гартвиновна. Страница 8

Здесь уж я не выдержал и рассмеялся. И мне так страстно захотелось увидеть ухмылку Ретча, которая без сомнения образовалась на его лице, когда он писал эти строки… увидеть Гаста и ощутить его крепкое рукопожатие… увидеть малыша, прижать его к себе и… Мой смех резко оборвался, и я, стиснув зубы, упал на Шэда, зарывшись лицом в его густой гриве. Связующая книжка выпала из рук, а разбуженный Шэд удивленно заворчал, умудрился вывернуть шею и добраться языком до моего лица. Я выпустил его и, дрожа, закричал в утренние бездушно-белые облака на бледном небе.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

Я опрокинулся навзничь на мокрую от росы траву, ощущая под ладонями ее острые жесткие края и холодную влагу. Я и сам не знал, кому предназначался мой крик – то ли Игниферосу, то ли его мертвому брату. То ли им обоим. Но ту боль, которую я испытывал, я никогда бы не забыл и никогда не простил бы… Шэд, испуганно приникнув к земле, прижимая уши, подполз ко мне, осторожно прошелся языком по моей руке, а потом опять добрался до щеки.

– Все хорошо, Шэд, – прошептал я, охватив его за шею одной рукой и трепля другой косматую голову.

Я поднялся и, разведя костер, взялся за приготовление завтрака. Заварил травяной чай из найденных неподалеку душистых трав, съел немного зачерствевшую булку и несколько кусочков мяса, засоленного, таявшего на языке, с жемчужными прожилками сала. Шэд пасся неподалеку. Солнце между тем, наконец показавшееся из-за холма, разогнало утренние сумерки и тени. Роса понемногу испарялась, заструившись тонкими ручейками тумана с пригорка, на котором мы остановились на ночлег. Где-то в покрытых высокими травами холмах звонко запели птицы, переливчато перекликаясь друг с другом. Я достал щетку, подозвал Шэда. На ухо ему уселась стрекоза, поблескивающая сапфировым хитином. Он мотнул головой, отгоняя ее, и замер, зажмурившись в золотых, чуть затуманенных утром лучах. Я вытянул руку, и синяя нитка уселась на бугорок ладони, вращая огромными сине-зелеными глазами и блестя чуть подрагивающими от ветерка хрупкими прозрачными крылышками.

– Похожа на тех, что водятся на заливных лугах неподалеку от Мидла, – пробормотал я.

Шэд потянул к стрекозе свой любопытный нос, и она легко ускользнула в такой же чистый и полный солнца, как ее крылья, воздух. Я вычистил Шэда, подобрал книжку и бросил в дорожную суму. Следом отправилась кружка. Я затушил костер. А потом утащил прямо из губ Шэда стебелек дикого овса.

Все это мне казалось немного странным. Я минул множество миров, в которых мне не попадалось ни одного знакомого растеньица, ни животного, ни птицы, ни насекомых. Шэд в таких мирах даже к траве не притрагивался – подозрительно обнюхивал и не решался попробовать на вкус. То вдруг, наоборот, нам попадались миры, где все вокруг казалось до боли знакомым. Эту загадку я понять не мог.

Число миров между тем временем перевалило за сотню. Череда степных и пустынных кончилась, и шли миры с буйной растительностью, заросшими лесами холмами и предгорьями. Здесь часто попадались реки и озера. И опять все было безлюдно. В прошлых мирах мне приходилось запасаться едой в тавернах, а иногда и попросту возвращаться назад, когда еда у меня заканчивалась. Употреблять в пищу незнакомых животных я не желал, также как Шэд не решался попробовать красивые, ароматные, но совершенно незнакомые цветы и травы. Неделю назад мне пришлось скакнуть обратно на десяток миров, чтобы купить в таверне хлеба и мяса. Теперь еда опять заканчивалась, но я надеялся, что, либо мне попадется какое-нибудь животное, на которое можно поохотиться, либо посчастливится больше и попадется населенный людьми мир.

Мы прошлись по пологим холмам, утопая в высоких травах, наслаждаясь их свежими бодрящими ароматами, сладким запахом зацветающих летников. Шэд не уставал набивать брюхо сочной травой и беззаботно гонялся за яркими бабочками. Меня здесь тоже наполняло энергией и одновременно несколько расслабляло, но вместе с тем, эта сила уходящей весны дурманила мне голову. А сны снились такие, что я от них задыхался, просыпаясь среди ночи в жарком поту, стаскивал рубашку и ложился на росистую траву, пока она не охлаждала ни мое разгоряченное тело, ни мой распаленный ум. Измученный видениями я просыпал до самого полудня.

Луга на холмах стали сменяться редкими светлыми лесками. Тонкие осинки чуть шелестели бледно-зеленой листвой. Ручейки, неизвестно откуда катившие свои прозрачные воды, с журчащим звоном сбегали со склонов и впадали в единый поток в ложбине. Я последовал за этой располневшей от вливающихся в нее струй речушкой и на следующий день вышел к большой полноводной реке. Казалось, что река, чья зеркальная гладь отражала синее небо, лениво катилась среди холмов. Но, посмотрев на стремнину в ее середине, я понял, что течение весьма сильно. Я пошел вдоль реки, вниз по течению. Шэд, напившись, побежал вперед. И вдруг впереди раздался испуганный крик. Я оторвался от созерцания крутящихся у берега мелких водоворотов, меж которых ловко сновали водомерки, и поспешил туда, где за пригорком скрылся Шэд. Шэда я обнаружил, замершего перед испуганной девушкой, вцепившейся от ужаса в повод пегой лошадки. Лошадка, груженная охапками свежескошенной травы, никак на Шэда не реагировала, только пряла ушами, отгоняя надоедливую мушку.

– Шэд, иди сюда, – позвал я.

И мое вороное чудовище игриво запрыгало ко мне. На лице девушки отразилось удивление.

– Не бойся, – доброжелательным тоном заговорил я, хотя полагал, что она не понимает ни слова, схватил Шэда за шкирку и потрепал как нашкодившего щенка.

Я улыбнулся, чуть заговорчески подмигнул и похлопал Шэда по шее. Он недовольно зафыркал и, встряхнувшись, оборотился жеребчиком. У девушки вырвался изумленный возглас. А я закинул на Шэда седельную сумку. Он прошелся своими мягкими губами по моей щеке, фыркнул прямо в ухо и опять потянулся за сочными стеблями. А я поднял котомку, оброненную в девушкой, и протянул ей. Она приняла суму, что-то сказала. Я развел руками, показывая, что не понимаю, а она улыбнулась и сделала знак следовать за ней.

– Пойдем, Шэд, – позвал я. – Может, здесь найдется городок, где можно пополнить запас снеди.

Девушка между тем принялась оживленно болтать, словно позабыв, что я не понимаю ее, поглядывала на меня и коротко смеялась, и снова начинала о чем-то увлеченно рассказывать. Мне оставалось только с улыбкой ее слушать. Через минут пять тропинка вынырнула из леска, и перед нами раскинулась обширная поляна, окруженная все тем же осинником и выходящая на берег реки. Посреди поляны стоял небольшой, но добротный дом из теса, судя по ширине доски явно не из этого леса. Крыша, однако, заросла травой, а небольшой сад пребывал в запустении. Справа от домика стоял сарай, куда более давнего вида. Доски его потемнели, зелеными пятнами на них рос мох.

Спускаясь с пригорка на поляну, я понял, что поблизости больше жилья нет, и почувствовал разочарование. Надо все-таки раскрыть портал и найти город – брать еду из этого одинокого дома мне не хотелось. Благодаря магии присутствия я понял, что девушка жила здесь одна – за деревянными стенами не ощущалось больше ни живой души, если не считать десяток кур в сарае. Девушка между тем дошла до крыльца, привязала к перилам лошадку и принялась снимать с нее охапки сена.

– Постой, – я указал пальцем на траву, она сама слетела с лошадки и разложилась во дворе сушиться.

Девушка восторженно засмеялась и поманила меня за собой в дом. Я и Шэд последовали за ней. Обстановка оказалась простая, но в комнатах было чисто и, пожалуй, даже уютно. Хозяйка стала хлопотать на стол, а я в очередной раз удивил ее, когда разжег заклинанием огонь в очаге. Это простенькое волшебство снова привело ее в восторг, и она опять принялась что-то возбужденно мне говорить. Я с трудом удержался от желания применить гипномагию, чтобы начать понимать ее. Задерживаться здесь я не собирался и забивать голову еще одним языком особой нужды не видел. Пожалуй, я приведу в порядок крышу дома, получу в награду свой обед, в предвкушении которого у меня уже чуть урчало в животе, и найду город и таверну, где смогу выспаться в постели и насладиться горячей едой и ванной. Мне нравилось путешествовать в безлюдных мирах, среди нетронутой людьми природы, но иногда верх брали вполне обыденные желания. Я наколдовал несколько свечек, наполнивших полутемный дом светом. А затем из баловства создал звездное небо, скрывшее темные балки потолка, и обрушил звездный дождик. Хозяйка от восхищения едва не позабыла об обеде, но взглянув на мою голодную физиономию, рассмеялась и вернулась к приготовлению еды. Она поставила котелок на огонь, побросала туда ароматные травки, недадолго куда-то ушла и вернулась уже с болтающейся в руках обезглавленной и ощипанной тушкой курицы. Нанзила на металлический прут и тоже разместила этот импровизированный вертел над огнем. Вскоре на столе появилась овощная похлебка, зажаренная курица, немного подсохший, но ароматный хлеб. Ко всему этому девушка добавила два глиняных стакана и темно-зеленую бутыль вина, почти полную, и пригласила меня к трапезе. Я, разумеется, не отказался. Мы с ней выпили по стаканчику сладкого белого вина и принялись за еду. После еды я показал вполне привычный, но восхитивший ее прием бытовой магии, когда по моему хлопку посуда подпрыгивала в воздухе и возвращалась на стол совершенно чистая.