Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда (СИ) - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев". Страница 44

Министерство магии оказалось почти точно таким, каким его и запомнил Гарри в свои прошлые посещения – два ряда каминов, высоченные потолки, гулкое эхо, разве что чиновников стало заметно меньше – Кингсли терпеть не мог бюрократов и сократил штат министерства почти наполовину. Фонтан Волшебного Братства с золотыми статуями, разбитый в поединке Дамблдора с Волан-де-Мортом восстановили, добавив пышную и невероятно безвкусную стелу в память этого исторического поединка. «Хорошо хоть статую Дамблдора не догадались в фонтан поставить! – мрачно подумал Гарри, – с них станется, и откуда только такие берутся… усердные? Это счастье, что Кингсли им развернуться не даёт». Гарри отлично знал, что когда нужно, министр магии может быть очень жёстким, и чиновничья братия боится его как огня.

Дежурный волшебник, какой-то незнакомый молодой мракоборец, хотел было потребовать волшебную палочку Гарри на проверку, но, присмотревшись к его орденам, передумал, а глянув в лицо, узнал гостя и тут же вскочил:

– Куда прикажете вас проводить, сэр?

Гарри показал ему письмо от Кингсли.

– Сию минуту, сэр, я вызову сопровождающего.

– Благодарю вас, не стоит беспокойства, – сказал Гарри и, положив руку на плечо молодому мракоборцу, заставил его сесть, – меня уже встречают. – Навстречу Гарри, раскинув руки для объятий, с ослепительно белой улыбкой на темнокожем лице спешил Кингсли Бруствер, министр магии.

– Гарри, мой мальчик, а вот и ты! – пророкотал он. – У меня масса новостей! Но не здесь, не здесь! Пойдём!

Внезапно Кингсли хлопнул себя по лбу и засмеялся:

– О горе мне, неразумному! Старый Кингсли окончательно превратился в министерского бюрократа, забывшего законы гостеприимства! Господин мой Гарри, прошу тебя, будь моим гостем, пройдём в мой кабинет, и я утолю твои голод и жажду лучшими яствами и напитками, пока двенадцать обнажённых танцовщиц явят в твою честь своё искусство!

– О, господин мой Кингсли, – в тон ему ответил Гарри, – не утруждай себя и рабов своих приготовлением яств и напитков, ибо я уже вкушал овсянку на завтрак в Хогвартсе и сыт. Не будем терять ни минуты твоего драгоценного времени и сразу приступим к делу, ибо врата слуха моего открыты для сокровищ твоей мудрости! – и, когда они отошли от обалдевшего дежурного волшебника подальше, добавил: – а к вопросу о танцовщицах мы, возможно, вернёмся позже!

– И это говорит декан факультета боевой магии, директор школы, воспитатель и пример для молодежи! – картинно воздел руки Кингсли, – куда катится этот мир?!

– Ладно тебе, Кингсли, – улыбнулся Гарри, – я же знаю, что у тебя нет дюжины танцовщиц, тебе и за одну Сара голову бы открутила. Кстати, как она поживает, как дети, как внуки? Привет от меня им передавай…

– Спасибо, Гарри, всё более-менее, все здоровы, приезжайте как-нибудь в гости, Сара будет рада, – сказал Кингсли, и вдруг оба почувствовали неловкость. В гости к министру полагалось ехать с женой, и Кингсли хотел пригласить Гарри вместе с Джинни, но он успел заметить, что отношения между Гарри и Гермионой вышли за пределы дружеских, и теперь не знал, что сказать, чтобы не обидеть своего друга. – В общем, приезжайте, когда будет время! – закончил он с облегчением.

Гарри был благодарен Кингсли за тактичность и поспешил увести разговор в сторону от опасной и неприятной темы.

– Куда ты меня поведёшь? – спросил он.

– Сначала к невыразимцам, а там видно будет, – ответил Кингсли. – Нам вниз на лифте.

В кабине они оказались одни, поэтому Гарри спросил:

– Кингсли, что-нибудь прояснилось с убийством Наземника?

– Нет, – ответил Кингсли, раздражённо отпихивая служебные свитки, парящие в лифте у него перед носом, – мои люди там всё обшарили и не нашли практически ничего, кроме денег.

– Много?

– Для такого типа как Наземникус – много, почти триста галлеонов. Непонятно, откуда они у него взялись, у него за всю жизнь и сотни в руках никогда не было. Деньги лежали на виду, но убийца их не взял.

– Значит, версия убийства с целью ограбления отпадает?

– Трудно сказать, Гарри. В этом деле вообще трудно сказать что-то определенно, и это меня изрядно раздражает, а иногда и пугает, должен признаться… Допустим, что Наземника убил случайный гостиничный вор, в магловских притонах они не редкость. Что бы он сделал, если бы нашёл галлеоны? С одной стороны, монеты незнакомые, но с другой – золото есть золото, он бы обязательно забрал его. Значит, это не был обычный вор. Кроме того, он оставил нож, и это, Гарри, необычный нож. Мои люди забрали его с места убийства и внимательно изучили. В нём нет магии, но это старинная и очень редкая вещь. Это, Гарри, так называемый семейный нож. Преступник не мог оставить его просто так, скорее всего, его спугнули, и ему пришлось срочно трансгрессировать, ну, а вернуться за ним преступник, видимо тоже не успел или не смог.

– Семейный нож? А что это? Никогда про них не слышал, – сказал Гарри. – Слушай, Кингсли, а почему мы так долго едем?

– А мы давно приехали, просто в коридоре разговаривать неудобно, а в отделе тайн вокруг будет полно посторонних и любопытных ушей. Впрочем, давай всё-таки выйдем, а то кто-нибудь, не дождавшись лифта, пожалуй, ещё проклянет нас с тобой. Про семейные ножи я тебе расскажу потом.

В отдел тайн они попали без всяких приключений, просто Кингсли открыл самую обычную дверь, за которой не оказалось круглой комнаты с чёрными стенами и вращающимися дверями – самый обычный офис. То ли отдел перестроили, то ли Кингсли знал какую-то другую дорогу. Никаких загадочных артефактов и магических приборов тоже не было видно.

Начальником отдела тайн оказался худой и очень нервный человек с неприятно дергающимся глазом. Иногда глаз дергался слабо, а иногда так сильно, что казалось, будто волшебник скалит зубы, как собака перед тем, как напасть.

– Не обращайте внимания, сэр, – поймал взгляд Гарри начальник, – всего лишь косвенный результат неудачного опыта, у нас такие вещи – сплошь и рядом. Через неделю, надеюсь, пройдёт.

– Прошу прощения, сэр, – смутился Гарри, – я не хотел…

– Чепуха, чепуха, чепуха! – воскликнул тот, – поговорим лучше о нашем дельце!

– Одну минуту, Саймон, – остановил его Кингсли, – комната, надеюсь, защищена от подслушивания?

– Ха! Разумеется! У нас всё защищено!

– Ты уверен?

– Да, да, да, я совершенно уверен! Но ты, Кингсли, конечно, можешь встать и лично проверить все заклинания. Все пять слоёв. Мы с мистером Поттером подождём, а ты не стесняйся!

– Саймон, пойми, это дело такого рода, что если произойдёт утечка информации… – начал Кингсли.

– Я работаю в этом отделе полвека, и последние двадцать лет я – его начальник! – раздражённо оборвал его Саймон. – За эти годы через мои руки прошло столько информации высшей степени секретности, что из папок с ней можно сложить Биг Бэн! И ни одной утечки, Кингсли, ни одной! А если у тебя появился повод сомневаться во мне, я готов немедленно написать прошение об отставке! Немедленно! Да-да, немедленно!

– Саймон, не надо меня злить, – холодно сказал Кингсли, – а то я ведь могу это прошение и подписать. Надеюсь, в этом ты мне веришь?

Начальник отдела тайн сразу обмяк:

– Прости меня, Кингсли, проклятые нервы, похоже, я опять…

– Мы оба погорячились, Саймон, – примирительно сказал министр магии, – но давай всё-таки перейдём к делу.

– К делу так к делу, – согласился Саймон. Он уселся за свой стол, порылся в свитках, отбрасывая ненужные прямо на пол, наконец, нашёл тот, что ему требовался, пробежал его глазами, зачем-то пригладил волосы, поёрзал в кресле и начал:

– Мы тщательно проанализировали пророчество Сивиллы Трелони, текст которого нам любезно предоставил господин министр. Для облегчения работы пророчество было разбито на смысловые блоки, каждый из которых подвергся многофакторному анализу. Смысл некоторых блоков на данный момент, к сожалению, остаётся для нас неясным, но в одном вопросе нам, как мне кажется, удалось добиться серьезного успеха. Как вы, несомненно, помните, в пророчестве говорится, что «Грядет час, когда Мир Живых приблизится к Миру Мёртвых, и тогда пришедший сможет овладеть сокрытым». С большой степенью уверенности мы можем полагать, что этот час наступит в момент мистической кульминации ближайшего к нам по времени праздника Самайн, то есть 31 октября. Однако не следует думать, что миры будут соприкасаться, так сказать, по всей своей поверхности. Опуская выкладки из области топологии магических пространств, позволю себе привести такой пример. Если Мир Живых представляет собой одну сферу, а Мир Мёртвых – другую, то, очевидно, что соприкосновение между ними возможно в единственной точке. Невыразимец взмахнул волшебной палочкой, и перед его слушателями возникла объёмная картинка, иллюстрирующая сказанное. – Вот эта точка. Однако, в более общем случае, когда упомянутые магические пространства имеют более сложную форму, например такую или такую (картинка послушно следовала указаниям Саймона), этих точек может быть гораздо больше. Запомним этот важный вывод и пойдём далее. Для того чтобы магические пространства миров объединились, мало их сближения. Нужен некий артефакт, который окажется способным как бы проколоть магические реальности и тем самым соединить их.