Холодный поцелуй смерти - Маклеод Сьюзан. Страница 63

— Из-за проклятия дрох-гвиде. — Нагнувшись, я заглянула поуке в прозрачные серые глаза. — В некоторые подробности которого ты забыла меня посвятить, например в то, что малый волшебный народ не может рожать чистокровных детей.

Поука прижала уши:

— Это не твоя забота.

Я выпрямилась и наградила поуку взглядом «Скажи это кому-нибудь другому».

— Как раз моя забота, Грианна, чья же еще! Я ношусь по СОС-тауну по твоимпоручениям, собираю заблудившихся полукровок, потому что ты твердишь мне, что твоякоролева не может снять собственное проклятие и ей из-за них совестно. А теперь выясняется — мало того что у проклятия есть осложнения, королева еще и решила не рассказывать о них здешнему волшебному народу! Надо полагать, ты-то знаешь, какой они нашли выход из положения?

— Довольно, дитя мое. — На этот раз Грианна всерьез зарычала на меня, обнажив длинные черные клыки. — Положение дел мне известно. И я была вынуждена подчиняться запрету точно так же, как и все остальные, — хотела я этого или нет.

— Это другая история! — Я покосилась на нее. — Всем остальным было запрещено приближаться ко мне, а тебе было велено всего-навсего хранить тайну! Чем ты заслужила такую честь?

— Проклятие не затронуло меня. — Жесткая шерсть вдоль хребта у нее встала дыбом. — И я не вампир и не хочу поработить тебя.

Грианна ускорила бег, на два шага обогнала меня, и воздух вокруг нее затуманился. Теперь она предстала передо мной в своем человекоподобном обличье с привычным надменным выражением узкого удлиненного лица. Платье из тонкой серебряной ткани было схвачено на плече пряжкой и шелковисто облегало высокую стройную фигуру поуки, растекаясь у ног, словно озерцо. Вид у нее в таком наряде был неземной, эфирный, платье скрадывало ее силу. Пепельно-серые волосы ниспадали гладкой пеленой, пряди разделялись лишь над заостренными ушами, кожа испускала то же серебристое сияние, что и собачья шкура. С первого взгляда было понятно, что она из волшебного народа, только никто не различил бы ее за завесой чар ни с первого, ни со второго взгляда.

— Что ж, хорошо. — Я остановилась и настороженно уставилась на нее. — Но были и другие причины, верно?

— Разумеется, нет, дитя мое. — Грианна улыбнулась, зубы у нее были острые, как у собаки, и черные. — Я уже говорила тебе, что такие, как ты, мне омерзительны; даже если бы ты не заразилась салайх-шиол, кровь твоя осквернена отцовской наследственностью, и поначалу я намеревалась убить тебя. — Таким светским тоном хорошо погоду обсуждать. — Но той ночью я поняла, что ты находчива, упорна и отважна, и с тех пор я в долгу перед тобой.

Да-да, это ведь не меня тогда укусил вампир, подумала я. Тупица-кровосос был сам не свой от счастья, что заполучил себе поуку, и упустил четырнадцатилетнюю сиду, можно-сказать, прямо из рук. Зато я его не упустила. Чувства, которые питала ко мне Грианна, не были для меня новостью. Но все равно приятно знать, что я произвела на нее впечатление — и то хлеб.

— Поэтому я и согласилась с запретом, — спокойно продолжала Грианна. — Мне было запрещено пытаться выселить тебя из Лондона — какими бы то ни было средствами, в том числе и убивать, — если ты не помешаешь моей королеве. — Уголки ее губ опустились. — Однако в то время я не знала, что и вампиры заключили подобное соглашение.

Иначе говоря, кто-то обвел ее вокруг пальца, а она на самом деле была уверена, что я со дня на день превращусь в вампирскую закуску. То, что рассказала мне поука, подтвердило мои подозрения насчет того, почему волшебный народ, как и вампиры, не трогал меня последние десять лет. Если бы они нарушили запрет, Грианна и в самом деле убила бы меня — и тогда они все лишились бы сиды-трофея.

Я мысленно поблагодарила Малика и Тавиша, невзирая на их мотивы. Да, я прикончила вампира, который в ту ночь напал на Грианну, но он ранил меня, и, если бы она решила меня убить, из меня бы в два счета вышли отменные собачьи консервы. Я поежилась — страшно было даже подумать о смерти от челюстей поуки.

— Позволю себе спросить, Грианна, почему ты не сочла нужным убить меня, когда мне исполнилось двадцать три и срок запрета истек, — медленно проговорила я.

— Дитя мое, от живой тебя больше пользы. — Грианна двинулась по тротуару, шлейф струился за ней. — Моя королева соблаговолила решить, чтобы я воздержалась от каких-либо действий.

— Спасибо.

Еще бы. Интересно, что это за «польза» и долго ли я буду ее приносить, но об этом думать не стоило — сейчас меня занимало то, ради чего я пришла на встречу с Грианной, сведения о том, кто убил Томаса.

— Итак, трое врат Зачарованных Земель никто не открывал, — с полуулыбкой повторила я слова поуки. — Весьма конкретная информация; может, все-таки скажешь мне то, о чем пока молчишь?

— Во-первых, у меня есть к тебе предложение. — Ветер играл волосами Грианны. — Моя королева готова дать показания человеческим властям по делу об этом преступлении, которые снимут с тебя все подозрения.

— Почему?

— Ты гораздо больше моего преуспела в спасении полукровок, попавших в плен к вампирам, и моя королева тебе за это признательна. — Грианна показала на меня черным остроконечным ногтем. — Ты умеешь думать, как люди, у тебя обширные связи в вампирских и ведьминских кругах и среди волшебного народа — троллей и гоблинов. Твое знание Лондона не имеет цены.

— Ого, Грианна, не знала, что я тебе настолько небезразлична, — протянула я и, заметив, как она недовольно покривилась, подняла ладонь. — Ничего-ничего, главное я поняла. По Лондону и в самом деле бродит еще одна бин-сида, она умудрилась просочиться во врата без ведома твоей королевы, и теперь королева желает, чтобы я ее нашла. За это она снимет меня с крючка. Надо полагать, еще королева желает, чтобы сиду депортировали на родину, а не выдали властям, — я не ошиблась?

— Истинно так. — Грианна протянула мне руку. На ладони лежал гладкий округлый камешек — блестящий гематит. — Все, что от тебя требуется, — это найти сиду и вручить ей этот камень. Тогда она в мгновение ока вернется домой.

Ах, снова магия, прелестно-прелестно. Я взяла камешек — пальцы закололо, будто током. Сунула его в карман.

— Чтобы это сделать, мне понадобится все, что ты знаешь. И никаких недомолвок, Грианна!

— Значит, ты согласна? — Поука выгнула шею и взглянула на меня сверху вниз, в глазах на миг блеснул странный желтый огонь.

— А что я только что сказала? — Я подняла бровь, но Грианна продолжала выжидательно молчать, и я вздохнула. — Да, я согласна.

Поука довольно улыбнулась.

— Вот и славно, — буркнула я. — Наконец-то твоя душенька довольна, теперь можешь и поговорить.

— Очень хорошо, дитя мое. Трое лондонских ворот не открывали, однако одни из них недавно подверглись магическому взлому, это сделал смертный из здешних мест. Пока что моей королеве не удалось установить, где находится якорь врат, неизвестно даже, здесь он или на ее территории.

Я нахмурилась:

— Что такое якорь?

— По традиции, врата отворяются в местах, отмеченных особым сочетанием чар воды, земли и воздуха, так их легче находить и охранять, и такое сочетание чар называется якорем. — Мне показалось, будто она прижала заостренные уши. — Якорь этих врат — магия крови.

— То есть?..

— Эти врата может открыть любой, кто контролирует кровь, будь то здесь или на Зачарованных Землях.

— То есть их якорь — это не место, а кто-то живой?

— Ты почти угадала, дитя мое. Якорь — это двое, две створки врат. С этой стороны — смертный, состоящий в тесной кровной связи с кем-то из свиты моей королевы.

— Какая еще кровная связь?!

— С этой стороны — отец или мать, со стороны Зачарованных Земель — дитя.

— Смертный отец или смертная мать с нашей стороны, — проговорила я, складывая в уме два и два. — Что ты имеешь в виду — с вашей стороны должен быть похищенный ребенок, так?

Грианна аж побелела от возмущения:

— Моя королева никогда не допустит, чтобы в ее свите оказалось похищенное дитя! Это нарушило бы договор, который смертная королева Виктория заключила со всеми королевами Зачарованных Земель при рождении своего первого ребенка!