Сияние богов - Грановский Антон. Страница 19

– Что ж… речи твои завлекательны, ходок. Однако я не уверен, что ты – тот, кто сможет одолеть Тьму. А выходить на битву без надежды на победу – глупо.

Глеб склонил голову набок и с легкой усмешкой осведомился:

– Как же мне доказать тебе свою силу?… Отсечь тебе голову? – так я это мигом.

– Кажется, на улице гроза?

– Кажется, так.

– Во дворе, перед игорным домом, стоит ветхая старая подвода. Дойди до нее с поднятым вверх мечом. И если молния не поразит тебя, я пойду с тобой.

– Поклянись.

Тиш поднял ладонь и торжественно произнес:

– Клянусь Велесом!

В этот миг двери кружала с грохотом распахнулись, и Рамон с Хлопушей ввели в зал невысокого, худощавого мужчину крайне примечательной наружности. Главной запоминающейся деталью в этой наружности были волосы мужчины – ярко-светлые, почти платиновые, и кудрявые, как шерсть барана.

– Первоход, ты был прав! – пробасил Хлопуша. – Этот парень и впрямь караулил тебя за овином! Ума не приложу, как ты их чуешь?!

Рамон и Хлопуша крепко держали незнакомца за руки, а тот виновато посмотрел на игрока и хрипло проговорил:

– Прости, Тиш… Я не успел ничего сделать. Эти двое набросились на меня и связали по рукам и ногам.

Игрок не произнес в ответ ни слова. Он был хмур, суров и молчалив, а вид принял такой отрешенный, словно не имел к тому, что происходит, никакого отношения. И тогда заговорил Глеб.

– Я понимаю твою задумку, – сказал он. – Это твой напарник, верно? Он должен был подкараулить меня на улице и не дать мне улизнуть с твоими деньгами и моими годами. Верно?

– Верно, – ответил после паузы Тиш. – Его зовут Облакаст. Мы познакомились недавно и едва не убили друг друга при первой встрече. Но потом… потом мы решили, что лучше работать сообща. Тем более что оба мы…

Он замолчал и закусил губу.

– Оба вы – дети падших богов, – спокойно продолжил прерванную фразу Глеб. – И я приехал сюда за вами.

5

Отряд Глеба Первохода двигался по заросшей травой лесной дороге. От намокших под недавним дождем высоких трав мокли ноги, а легкий ветерок время от времени осыпал с веток дождевые капли, и тогда путники невольно ежились от попавшей за шиворот влаги.

– Двоих мы взяли, – сказал Рамон ходоку, правя лошадку в объезд неглубокой ямки. – И заполучить их оказалось совсем несложно.

– Троих, – поправил Глеб. – Зоряна может изменять структуру тела и превращаться во что угодно. Тиш – настоящий энергетический вампир, которому к тому же чертовски везет в игре. И этот малый Облакаст, который управляет воздушными потоками, как пастух – овечьим стадом. Всего – трое.

– А сколько еще осталось? – тихо поинтересовался Рамон, стараясь, чтобы ветер не отнес его слова к детям падших богов, ехавшим позади.

– Четверо, – ответил Глеб.

– Ты их чувствуешь?

– Да. Я знаю, где их искать.

– Четверо! – пробасил подъехавший Хлопуша и недовольно крякнул. – И каких фокусов нам от них ожидать?

Рамон посмотрел на него с укором и на мгновение прижал палец к губам, призывая говорить тише, а Глеб, которого, похоже, ничуть не беспокоило, что мутанты могут его услышать, ответил:

– Один из четверых умеет, подобно Фениксу, сжигать себя и возрождаться из пепла целым и невредимым. Еще один умеет предсказывать будущее, но недалеко, всего на минуту-две.

Хлопуша присвистнул и уточнил:

– А оставшиеся двое?

– Их я чувствую хуже, – нехотя признался Глеб. – Кажется, они умеют воздвигать вокруг себя силовое поле.

– Поле?

– Невидимую стену, – пояснил Первоход. – Поэтому я чувствую их очень слабо.

Хлопуша обдумал слова Глеба и вздохнул.

– Что-то мне подсказывает, что эти двое окажутся для нас самым тяжелым испытанием, – сказал он.

Глеб посмотрел на него насмешливым взглядом и поинтересовался:

– Уж не боишься ли ты, здоровяк?

– Боятся девицы перед первой брачной ночью, – отчеканил, приосанившись, Хлопуша. – А я – опасаюсь.

– Не волнуйся, дружище, – успокоил его Первоход. – Самое страшное, что нас может ждать, – это смерть. А, насколько я помню, ты никогда не собирался жить вечно.

– Твоя правда, – усмехнулся Хлопуша. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Только я не пойму, Первоход: откуда ты знаешь про этого, с огнем в голове, и про другого, который умеет предсказывать будущее?

– Науке об этом ничего не известно, здоровяк, – абсолютно честно и серьезно сообщил Глеб. – Но думаю, что за мое ведьминское всеведение нужно благодарить Громола.

– Ясно, – кивнул Хлопуша, посчитав тему закрытой.

Затем (должно быть решив, что долгая дорога без веселых песен может привести только в ад) пристукнул лошадку пятками по бокам, выехал вперед и запел хрипловатым басом:

Внезапно оборвав песню, Хлопуша обернулся к Глебу и озадаченно проговорил:

– Первоход, давно собирался тебя спросить – что такое «мотор»?

– Мотор? Ну, это… сердце машины.

– А, ясно, – кивнул Хлопуша. И хотел уже продолжить песню, но снова обернулся и уточнил: – А что такое «машина»?

– Железный конь, – ответил Глеб.

Здоровяк наморщил широкий лоб, пытаясь осмыслить слова Глеба. Потом махнул рукой, набрал полные легкие воздуха и снова заголосил:

Где-то вдалеке замычала корова. Звук этот, сам по себе обыденный, заставил Первохода насторожиться. Он велел своим спутникам спрятать коней за деревья, а самим укрыться в подлеске по обе стороны дороги.

– Возможно, это дреговичские разбойники, которые гонят через лес отбитую скотину, – пояснил Глеб в ответ на недоуменные вопросы Хлопуши и Зоряны (все остальные предпочли подчиниться молча).

Осторожность, впрочем, оказалась напрасной. По лесу шли не разбойники, а беженцы с небольшим стадом коров и тремя телегами, доверху набитыми подгоревшим скарбом.

Первоход разрешил своему отряду выйти из укрытия, а сам преградил дорогу телегам и громко осведомился:

– Кто такие?

– Беженцы мы, – ответил за всех пожилой мужик, держащий в руке косу, насаженную на длинный держак. – Из села Чуйкова. А вы?

– Мы? Княжьи люди.

В глазах крестьян появилось явное облегчение.

– Что же с вами случилось? – спросил Глеб. – От чего вы бежите?

Беженцы стали рассказывать. Рассказывали они, как водится, все разом, перебивая и перекрикивая друг друга. Бабы, не давая мужикам договорить, принялись перечислять добро, которое пришлось оставить в разграбленном селе на верную погибель.

Из всего этого многоголосья понять удалось следующее. На село Чуйково напали разбойники. Дома разграбили и сожгли. Половина сельчан разбежалась по лесу, а уцелевшие побросали на телеги то, что удалось спасти, и двинулись куда глаза глядят, лишь бы подальше от разбойников и их острых мечей.

– Сколько было разбойников? – спокойно осведомился Рамон.

– Немного, – ответил белобрысый парень, вооруженный наточенными вилами. – Два десятка или около того.

– Но все вооружены до зубов, – добавил пожилой мужик, шедший во главе каравана. – И еще – все они бывшие ратники.

– Откуда знаешь? – деловито спросил Хлопуша.

Мужик вздохнул.

– Это видно. По стати. По тому, как ловко они владеют мечом и копьем. Один из них, сухопарый, с рваной ноздрей, изрубил мечом троих наших самых крепких и драчливых мужиков – и сделал это играючи, почти не глядя.