Сияние богов - Грановский Антон. Страница 33

Глеб качнул головой – нет, второй раз он не допустит подобной ошибки.

Вдруг кто-то прыгнул к нему из кустов, сбил с ног и в одно мгновение навалился на грудь, да еще и рот ладонью закрыл. Первоход попытался спихнуть с себя врага, но незнакомец прижал Глеба к земле так крепко, что ходок не мог пошевелиться. Сила у незнакомца была воистину нечеловеческая.

Приблизив свое лицо к лицу Первохода, незнакомец злобно ухмылялся.

Глеб снова попытался вырваться из его крепкой хватки, но, увы, с тем же результатом.

– Ну, здравствуй, ходок… – прошипел незнакомец, и Глеб с изумлением узнал голос Добровола. – Соскучился по мне?

Враг убрал ладонь с губ Первохода.

– Добровол?… – Глеб внимательнее вгляделся в лицо врага. Лицо было молодое, свежее, хотя и бледное. – Этого не может быть!

Парень осклабил зубы в усмешке. Глаза его горели безумным огнем.

– Что тебе нужно? – спросил Глеб.

– Твое сердце! – прошипел незнакомец. – Я вырву его из твоей груди и съем!

Казалось, что руки, прижавшие Глеба к земле, сделаны из железа. Кем бы ни оказался этот парень, но силен он был необыкновенно. «Надо тянуть время», – пронеслось в голове у Глеба.

Он холодно осведомился:

– Тебе это посоветовала Мамелфа? Она опять обманет тебя. Как обманула в прошлый раз.

В глазах парня промелькнуло сомнение, но в следующий миг глаза эти снова осветились безумным огнем, и он прорычал:

– Я должен съесть твое сердце, пока оно еще бьется в моих руках!

Добровол опустил взгляд на грудь Первохода, и к безумству в его глазах добавился голод. Огромный, нечеловеческий, неутолимый голод.

И вдруг Глеб со всей отчетливостью понял, что это конец. Что из мощных рук безумца ему уже не вырваться.

– Добровол… – позвал он, силясь пошевелить не руками, так хотя бы плечами. – Как ты стал таким?

– Таким сильным? – Холодные глаза парня хищно сузились. – Мне пришлось сожрать двоих, чтобы обрести силу.

Вдруг послышался глухой звук удара, и парень, слетев с Глеба, свалился на траву.

Хлопуша опустил дубину, посмотрел на Глеба и сказал:

– Слава богам, что я оказался рядом, Первоход. Кто этот ненормальный?

Глеб поднялся на ноги и отряхнул испачканные рукава куртки. Потом взглянул на незнакомца и ответил:

– Он говорил со мной голосом князя Добровола.

– О как! А разве твоя бомба, которую ты вбил Доброволу в глотку, не разорвала его на куски.

– Разорвала. Но Мамелфа придумала новый фокус, и вот он опять перед нами. Только в другом обличье.

Хлопуша пристально посмотрел на лежащего.

– Готов поклясться, чтобы заполучить обличье этого юноши, Добровол сожрал его с потрохами, – глухо пробасил он.

– Вполне возможно, – согласился Глеб. – Интрига в духе Мамелфы.

Ходок присел рядом с парнем, наклонился и исследовал его голову.

– Череп цел, – констатировал Первоход. – Но, похоже, у парня внутричерепное кровоизлияние или что-то в этом роде. Ты здорово приложил его дубиной, Хлопуша.

– Приложил бы и сильнее, если бы было время рассчитать удар, – пробасил здоровяк. – Ты сам его добьешь или хочешь, чтобы это сделал я?

Глеб выпрямился и удивленно посмотрел на Хлопушу.

– Ты это серьезно?

– Он одержимый, – хмуро заявил здоровяк. – Если мы оставим его в живых, он снова выследит тебя. Если ты не можешь его убить, я сделаю это сам. Размозжу ему дубиной череп, и делу конец.

– Никаких дубин, – твердо сказал Глеб. – Мы не станем его убивать.

Хлопуша нахмурился.

– Что же мы с ним сделаем? – недовольно осведомился он. – Перебьем ему ноги?

Но снова Глеб покачал головой.

– Нет.

– Тогда что?

– Свяжем ему руки за спиной и оставим здесь.

Хлопуша посмотрел на скрючившуюся на траве худощавую фигуру.

– Почему только руки?

– Потому что у каждого должен быть шанс, – назидательно изрек Первоход.

– Даже у такого негодяя, как Добровол?

– Даже у него.

Хлопуша вздохнул:

– Не понимаю я тебя, Первоход. Но последнее слово за тобой.

Здоровяк размахнулся и забросил дубину в кусты.

– И все-таки ты не прав, – проворчал он затем. – Впереди нас ждет много опасностей, но ты оставил опасность и у нас за спиной.

– Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест. Давай-ка свяжем парня, пока он не пришел в себя. Да, и еще. Не говори никому про то, что здесь произошло.

– Почему?

– Не хочу, чтобы наши ребята забивали себе этим голову. У них и без того волнений полон рот.

Хлопуша хмыкнул:

– Как скажешь, друг. Как скажешь.

Глава седьмая

КТО ИЗ НИХ?

1

На холме виднелся город, обнесенный крепостной стеной. Мост через глубокий ров был переброшен. Похоже, сегодня здесь не ждали врагов.

Глеб повернулся к Хлопуше и Рамону.

– Я чувствую его, – сказал он. – Этот парень здесь.

– Ты уже знаешь, какие у него способности? – полюбопытствовал Хлопуша.

Глеб покачал головой:

– Нет. Вокруг него по-прежнему защита. Не уверен даже, что я узнаю его при встрече.

– Первоход, если мы нагрянем в город всем отрядом, мы можем спугнуть его, – рассудительно проговорил Рамон.

– Верно, – согласился Глеб. – Поэтому мы пойдем в город с тобой вдвоем.

– А я? – пробасил удивленно Хлопуша.

– А ты возвращайся в лагерь и присмотри за нашими ребятками. Отвечаешь за них головой, понял?

Здоровяк нахмурился.

– Какого лешего, Первоход? – обиженно вопросил он. – Вы опять решили обойтись без меня?

Глеб оглядел здоровяка с ног до головы и сказал:

– Прости, Хлопуша, но ты слишком приметный. Народец в этой местности живет не очень рослый. Ставлю голову на отсечение – за тобой по всему городку будут бежать мальчишки с воплями: «Богатырь, достань воробушка!»

Здоровяк насупился.

– Рамон тоже приметный, – пробубнил он. – Такой ухоженной бородки больше ни у кого нет. А в ухе у него серьга.

Рамон вежливо улыбнулся, поднял руку и вынул из уха золотую серьгу.

– А бороду я подстригу, – пообещал он.

Несколько секунд Хлопуша молчал, угрюмо поглядывая на Глеба из-под нахмуренных бровей, затем природное добродушие взяло верх, здоровяк вздохнул и обреченно махнул рукой.

– Ладно, идите вдвоем. Хотя зря ты, Первоход, берешь с собой этого хлыща, а не меня. Его ножичками только караваи резать. А моя палица сокрушит любого врага.

– Это правда, – кивнул толмач красивой, словно у девушки, головой. – А если враг выбьет из твоей руки палицу и оставит тебя безоружным, ты его просто съешь!

Глеб и Рамон засмеялись, а Хлопуша скривился, проворчал что-то вроде «очень смешно», затем повернулся и зашагал к лагерю.

В город Глеб и Рамон вступили, закутавшись в просторные плащи, которые прагматичный Хлопуша прихватил в разгромленном стане разбойников.

Городские ворота миновали без всяких проблем. Ратники-охоронцы лишь смерили их равнодушными взглядами и тут же отвернулись, а десятник поинтересовался без всякого любопытства в голосе:

– Для чего вы здесь, путники?

– Странствуем, – ответил Глеб.

– А-а. Ну, проходите. Только глядите не воруйте. Коли попадетесь на воровстве – лишитесь рук.

– Что ты, служивый, какое воровство? – улыбнулся Первоход. – Нешто мы сами себе враги?

На том беседу и закончили.

Войдя в город, Глеб и Рамон довольно долго бродили по его улицам, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что встречали по пути. Мнение о городе у них составилось не слишком отрадное. Беден был город. Беден и захудал.

Возле одной из лавок торжка встретили Глеб и Рамон двух мужичков. Один был худосочный, с красным носом и всклокоченными жесткими волосами, похожими на ежовые колючки. Второй – длинный и сутулый. Мужики оказались общительными и охотно вступили со странниками в беседу.

– Наш князь Гостивар – самый лучший князь на славянских землях! – с гордостью сообщил худосочный. – От нашего князя никто никогда не уходил обиженным!