Искупление (СИ) - Мистунина Анна Владимировна. Страница 7
Опасные путники, слишком похожие на разбойников, остановились у развилки. Тагрия видела их сквозь завесу спутанных ветвей. И ругала себя последними словами, что не спряталась получше. Незнакомцы переговаривались о чем-то, поначалу спокойно, затем, видно, не пришли к согласию – голоса зазвучали громче, кое-кто принялся размахивать руками, указывая то на одну, то на другую сторону дороги. Тагрия наклонилась, обеими руками погладила лошадей. Если не хрустнет под копытами ветка, если ни одна не заржет, все обойдется. Может обойтись. Никогда еще она не испытывала свою магию так, но сейчас мысленно потянулась к незнакомцам: «Хватит спорить… езжайте дальше…»
Лучше бы ей не пробовать! Тот, что был ближе всех, вскинул голову будто гончая, почуявшая дичь. Оттеснив кого-то, подъехал другой – женщина, видно, единственная в отряде. Солнечный свет упал на их лица, до сих пор скрытые полями шляп. Очень смуглые лица, и где их угораздило так загореть весной? Если это вообще загар, а не… Мужчина повернул голову, и Тагрия все поняла прежде, чем встретила удивленный взгляд его темных глаз. Так вот почему разбойники не боятся заклятий!
Одно слово, брошенное резким голосом, и Тагрия с Бетараном оказались в шумном кольце всадников. Мечи со свистом вылетели из ножен и растерянно вернулись обратно, когда их хозяева разглядели, на кого так храбро нападают. Смуглокожий мужчина подъехал ближе. Тагрия постаралась закрыть собою брата. Попросила – от страха ее голос сорвался и получился жалобный писк:
– Пожалуйста, не трогайте нас! Пожалуйста, дайте нам проехать! Мы просто путники!
Взгляд незнакомца оценивающе скользнул по ее одежде, задержался на седле с выдавленным в коже рисунком, украшенной изящными бляшками сбруе. Тагрия пожалела, что недостаточно покрылась дорожной пылью.
– Простые путники? Здесь? – спросил он насмешливо. – Разве благородная госпожа не знает, что это заколдованное место?
– Но вы-то не заколдованы! – возразила Тагрия.
Кто-то из разбойников засмеялся. Смуглокожий ответил все с такой же усмешкой:
– Разве благородная госпожа не видит, что я колдун?
Дочь разорившегося трактирщика госпожа Тагрия прищурила глаза. Ей приходилось воочию видеть настоящих магов. В этом без сомнения текла их кровь, но очень, очень разбавленная. Глаза его вблизи отливали скорее коричневым, нежели черным, а цвет кожи был чуть темнее густого загара. Продолговатое лицо с округлым подбородком, небольшим аккуратным носом и прямым лбом подошло бы любому из истинных людей.
«Тоже мне, колдун. Это, если хочешь знать, обидное слово! Надо говорить – маг!»
И Тагрия сказала, сама не зная, зачем:
– Я тоже.
Разбойники дружно расхохотались. Потом женщина подъехала ближе, положила руку на плечо горе-колдуна, как будто прося его подождать. Блестящие черные глаза пронзили Тагрию, как нож масло.
Ну уж нет! Живя в кишащем жрецами замке, Тагрия давно научилась защищаться от слишком внимательных глаз. Толстая каменная стена послушно выросла в ее мыслях – попробуй-ка пробей! Женщина удивленно нахмурилась. Тагрия улыбнулась, в свою очередь заглядывая в душу незнакомки. До чего же, оказывается, приятно быть сильнее кого-то в магии!
– Она не врет, Тинкал, – сказала женщина. – Она такая же, как мы.
И кивнула Тагрии – с интересом и уважением. Тагрия ответила тем же. Она уже почти не боялась.
Горе-колдуну Тинкалу такой оборот вовсе не понравился. Он стряхнул с плеча руку своей спутницы и огрызнулся:
– Ослепла, что ли? Она совсем белая!
«А ты недостаточно темный» – подумала Тагрия.
– Ты никогда не встречал чистокровных колдунов и боишься, что они тебя не примут за своего, – сказала она. – Ты злишься, что плохо понимаешь чужие мысли. У тебя мозоли от сапог, которые ты снял позавчера с покойника. И чешется – сказать, где?
Женщина засмеялась:
– Видишь? Возьмем ее с собой.
– Хватит и нас двоих.
– Дерьмо! Не дури, Тинкал! Знаешь ведь, что она пригодится!
Тинкал сплюнул сквозь зубы. Окинул Тагрию злобным взглядом, потом вспомнил про Бетарана.
– А это что за безголосый прыщ за тобой?
– Он не безголосый, он заколдованный, – ответила за Тагрию женщина. Тронула коленями лошадь, подъехала ближе. – Зачем ты его с собой таскаешь?
– Хочу расколдовать, – просто сказала Тагрия.
– Ты умеешь? – сразу же спросил Тинкал.
– Нет.
Женщина с интересом разглядывала Бетарана.
– Твой любовник? – наконец спросила она.
– Мой брат, – Тагрия потянула повод, чтобы лошадь Бетарана подошла ближе. – Не трогайте его!
Пустые глаза ее брата смотрели куда-то сквозь разбойников. Плащ был распахнут, алый бархат камзола, того самого, в котором Бетаран был на пиру, покрыт пятнами от еды и вина. В короткой светлой бороде запутались крошки. Молодой разбойник прямо перед ними сделал тайком знак от колдовства.
– Отпустите нас, – попросила Тагрия. – У меня есть деньги. Драгоценности. Возьмите все, только оставьте нас!
Почему-то от ее слов все засмеялись. Все, кроме женщины. Она послала Тагрии тот же пронизывающий взгляд.
– Они все возьмут, будь спокойна! А тебя не тронут, пока я не разрешу. Ты поедешь с нами.
– А мой брат?
– Оставишь его здесь, и даже не думай… – начал Тинкал, но женщина снова его перебила:
– Если обещаешь делать, что тебе скажут, можешь взять его с собой. Правда же, Тинкал?
Тот бросил ей злобный взгляд:
– Будь я проклят, если стану нянчиться с полудохликом!
– Забудь, она сама с ним нянчится. А не будет слушаться, перережешь мальчишке горло. Идет?
Их спутники молча слушали, глядя то на застывшую в седле Тагрию, то на своих предводителей. Все они были обычными людьми, без примеси колдовской крови. Истинными людьми. Что побудило их поставить над собой проклятых колдунов?
Молчание затянулось. Беспокойно переступали лошади. Тагрия через силу распрямила сжатые в кулаки ладони. Будь она по правде магом…
Тинкал снова сплюнул.
– Идет. Ты все поняла?
Тагрия быстро кивнула. Что угодно, только бы они не тронули Бетарана.
– Едем, – приказал Тинкал.
Тагрия снова ехала по той же дороге к Ферру. Ее руки не связали, и повод лошади Бетарана все еще был у нее. Даже кинжал на поясе остался при ней – Тинкал небрежно взвесил клинок на ладони и, скривившись, вернул. Кошель, впрочем, забрал. Впереди и сзади ехали разбойники, так что убежать Тагрия не смогла бы, а помня угрозу Тинкала, не хотела и пытаться.
Грозные, похожие на великанов из детских сказок, дубы и вязы подступали теперь к самой дороге. Тянули ветви, словно хотели сомкнуть их над головами путников, шелестели молодой листвой. Под копытами шевелились их причудливые тени. Корявые корни торчали из земли, вгрызались в края древних каменных плит, но разрушить их не могли.
Женщина с дружелюбным видом пристроилась рядом. Она куда больше, чем ее спутник, походила на мага. Тагрия с непонятным чувством рассматривала ее, высокую, молодую – чуть старше двадцати лет, очень красивую необычной красотой магического племени. Примесь крови истинных людей смягчила ее лицо, оно не казалось таким угрожающим, как у женщин Долины. И все же от ее вида першило в горле.
Богатый, хоть и покрытый пылью дорожный костюм – узкое платье с разрезом, небрежно подобранное вверх, так что можно было видеть нижние штаны из плотной шерсти, короткий, украшенный бахромой плащ – отлично на ней смотрелся, но что-то подсказало Тагрии, что наряд с чужого плеча. Короткий изогнутый меч на левом бедре не походил на украшение знатной дамы, зато внушал почтение. Тагрия решила как-нибудь тоже обзавестись такой деталью туалета.
– Я Исара, – сказала женщина. – Я не вижу тебя изнутри. Это так странно. Как тебя зовут?
– Тагрия.
– Тагрия… А ты меня видишь? Там, изнутри?
Синеватый оттенок ревности, ненастоящая веселость. Злость и глубоко запрятанная боль.
– Да, вижу.
– Странно, – повторила Исара. – А по виду не скажешь, что в тебе наша кровь.