Над бездной - Хольбайн Вольфганг. Страница 38

— Наше терпение скоро иссякнет, Деляну, — холодно сказал Демадьяр. — Я терпеть не могу мучить человека, но я прикажу сделать это, если вы будете упорствовать! Назовите имена своих сообщников и скажите, где они прячутся, тогда я, возможно, еще раз смилостивлюсь над вами!

Андрей мучительно старался встать на ноги. Его тошнило, невыносимо болела спина. Ему было трудно следить за словами Демадьяра. Теперь он окончательно понял, что этот так называемый процесс не что иное, как старательно подготовленный спектакль, который, возможно, разыгрывался для Флореску и Батория. Но что пытался внушить им Демадьяр?

— Я не знаю, где они, — с трудом произнес Андрей. — Я даже точно не знаю, кто они. Я всего лишь пару дней назад познакомился с ними.

— Где? — спросил Баторий.

Андрей в упор смотрел на него. Граф Баторий несколько секунд выдерживал взгляд, прежде чем кивнуть солдату. Тот прошел мимо Андрея, положил перед графом на стол завернутый в льняной лоскут узел и вернулся на прежнюю позицию.

Баторий развернул узел, и Андрей увидел одежду, которую он и Фредерик оставили в пустом доме.

— Это твоя одежда? — спросил граф Баторий. — Если да, то изволь объяснить, почему она порвана.

— Какое это имеет значение? — ответил Андрей. — Я ведь уже признался, что пытался ограбить герцога.

— Что сулит тебе верную смерть, — заметил Флореску. — Я только спрашиваю себя, почему человек идет на тяжкие пытки лишь для того, чтобы защитить двух сообщников, которых он якобы знает всего несколько дней.

— Обдумай свои слова, Деляну, — добавил граф Баторий. — Твои сгоревшие волосы — доказательство того, что ты и твои друзья ответственны и за пожар на постоялом дворе, случившийся два дня назад. Это еще одно тяжкое преступление.

— Вы можете убить меня только один раз, не так ли? — спросил Андрей.

Он смотрел на Демадьяра. Герцог изо всех сил старался выглядеть мрачно, однако ему не удавалось полностью подавить торжествующий блеск глаз. Андрей пока еще точно не знал, куда он клонит, но все, что здесь происходило, было, наверное, в его стиле.

— Ты ошибаешься, Андрей Деляну, — возразил Флореску. — Твоя смерть не будет кратким делом. Мне, как и герцогу Демадьяру, не нравится подвергать человека пыткам, но твои прегрешения слишком тяжки. Народ требует справедливости. Если ты и дальше будешь упираться, твоя смерть растянется на целый день.

— Ты выдашь нам имена своих сообщников, — добавил граф Баторий. — И имя вашего главаря.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Андрей.

В данном случае это было правдой.

— Тогда я немного облегчу тебе задачу, — сказал Флореску. — Ты вовсе не так простодушен, как кажется. Ни одному дураку не придет в голову, что можно незамеченным пройти в спальные покои герцога, разграбить его сундук с драгоценностями и благополучно унести ноги. Я скажу тебе, что было твоей настоящей целью. Ты хотел убить герцога.

— Что, безусловно, сделать намного легче, чем украсть его золото, — саркастически заметил Андрей.

— Возможно, ты даже надеялся потом в неразберихе улизнуть, — настаивал Флореску.

Граф Баторий стал задумчив и даже выглядел испуганным. Демадьяр, напротив, не мог скрыть удовлетворения.

— Скажи, кто вас надоумил, где скрываются твои сообщники, и… — Флореску выдержал короткую паузу, именно такую, чтобы бросить на Демадьяра вопросительный взгляд и получить от него подтверждение, — …тогда ты сохранишь себе жизнь.

Граф Баторий нахмурился и сказал:

— Простите, Флореску, но этот человек…

— Этот человек, — перебил его Флореску, — не является тупым орудием. Мало сломать кинжал, если не известно, чья рука его метнула.

Граф Баторий хотел ответить, но ему помешали. Снаружи донеслись громкие крики, дверь распахнулась, и два охранника, беспомощно размахивая руками, задом влетели в зал в сопровождении темноволосого ангела возмездия. Разъяренного ангела сопровождали двое мужчин в полированных латунных доспехах, которых Андрей знал слишком хорошо: одним из них был исполинского роста Мальтус, который однажды уже чуть не убил его, другого он в первый раз увидел на постоялом дворе.

Герцог Демадьяр привстал и растерянно начал:

— Графиня! Что…

— Что тут у вас происходит?! — резко перебила его Мария. Она почти кричала.

— Простите, графиня, — сказал Демадьяр смущенно, — но я должен просить вас покинуть зал. У нас идет суд, и…

— Суд над человеком, которого мы требовали выдать! — возмущенно перебила его Мария.

— Как так? — Демадьяр вопросительно посмотрел на нее.

Мария, не обращая внимания на солдат, которые беспомощно пытались преградить ей дорогу или каким-то другим образом остановить ее, решительно пробилась к Демадьяру и встала перед судьями.

— Прекратите свою аристократическую возню, Демадьяр, — потребовала она так же резко. — Вы не имеете права выносить приговор этому человеку! Право судить убийцу моего брата принадлежит исключительно мне! И я воспользуюсь этим правом!

Герцог ответил не сразу, он странно посмотрел на Марию. Флореску тоже был смущен и растерян. Граф Баторий делал попытки разрядить ситуацию.

Андрей отметил, как оба золотых рыцаря остановились слева и справа у него за спиной. Однако он не верил, что они могут схватить его. Они не могли сейчас убить его на глазах Демадьяра и других, как не могли сделать это на базарной площади в присутствии нежелательных свидетелей.

— Графиня, вы можете быть уверены, что мы разделяем вашу боль, — сказал граф Баторий. — Однако…

— Однако Демадьяр дал мне слово, — перебила его Мария. — Или вы уже забыли, герцог, что обещали передать мне и этого человека, и мальчика?

Демадьяр покачал головой.

— Никоим образом, — ответил он с каменным лицом. — Но это было до того, как он проник во дворец и попытался убить меня.

Мария бросила на Андрея почти испуганный взгляд:

— Это… правда?

— Нет, — спокойно ответил он.

Герцог засмеялся:

— Разумеется, он будет это отрицать. Вы ожидали чего-то другого?

— Что вы сдержите свое слово, герцог.

— Но вы должны понять, графиня, — вздохнул Демадьяр. — Я не могу передать Деляну вам, даже если бы хотел этого.

— Он говорит правду, — вмешался граф Баторий и добавил, указав на Андрея: — Деляну совершил несколько тяжких преступлений. Невозможно передать его вам или кому-либо другому, прежде чем он не ответит по закону.

Мария стиснула кулаки. На секунду ее охватила нервная дрожь. Андрей мог себе представить, что происходит у нее в душе. Но она овладела собой и в следующее мгновение, разжав кулаки, отступила на два шага назад.

— Это мы еще посмотрим, — пообещала она зловеще. — В любом случае я не советую вам трогать его.

— Успокойтесь, пожалуйста, графиня, — сказал Демадьяр мягко. — Я понимаю вашу боль, но, к сожалению, пока ничего не могу сделать для вас.

— Видимо, вы не понимаете, о чем идет речь, — холодно возразила Мария. — Если мой брат умрет, вас спросят, почему вы отказались выдать убийцу посланника Ватикана. Вы действительно хотите навлечь на себя гнев Римской церкви?

«Если мой брат умрет?» — подумал Андрей ошеломленно.

И спросил:

— Разве ее брат жив?

— Молчать! — загремел Демадьяр. — Вы имеете право говорить лишь тогда, когда от вас этого требуют.

Но Мария все же ответила:

— Он жив. Не знаю, долго ли протянет. Если он умрет, горе вам, Деляну. По крайней мере, от меня милости не ждите.

Она повернулась к герцогу:

— К вам это тоже относится, герцог Демадьяр. Я знаю, вы не особенно почитаете Римскую церковь, но мой брат — не простой священнослужитель. У него есть всемогущие друзья, которые пожелают узнать, как он погиб, будучи вашим гостем. И подумайте: если турки и в самом деле нападут на Констанцу, понадобятся ли вам друзья?

Демадьяр не ответил на угрозу, но по нему было видно, что она не произвела на него большого впечатления. Мария вынужденно признала сейчас правду: слово Ватикана в этой части страны не много значило. Хотя Рим и силен, но он далеко. И если турки попытаются взять Констанцу, папа при всем желании не сможет им помешать.