Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Франк Вольфганг. Страница 14

Капитан-лейтенант Рольманн, из радиожурнала которого взяты эти выдержки, сам потопил судов на 22 000 тонн, эсминец «Уерлвайнд» («Вихрь») и военный танкер, другой командир потопил судов на 30 000 тонн, а большая лодка – на 23 000 тонн. И так далее – погони и атаки. «Первый золотой век» подводных лодок был в самом расцвете. Как и предсказывал Дениц, более короткие пути приносили дивиденды.

Поход одной лодки, длившийся только одиннадцать дней и который адмирал назвал «примерным и исключительно успешным», был типичным для тех дней. Пусть эта лодка останется анонимной.

Ветреным дождливым утром команда лодки выстроилась в своей оливково-зеленой морской форме напротив «префектуры» в Лорьяне. Крики французских детей, игравших вокруг бывшей оркестровой сцены, почти заглушали напутственную речь адмирала, который оказался в Лорьяне во время одного из своих молниеносных визитов. Он хорошо знал этих людей и уже как-то провожал их. У них за плечами было шесть походов. Некоторые из старшин, стоявших перед ним навытяжку, зелеными юнцами служили с ним в довоенные годы на «каноэ».

Точно в 9 часов лодка отошла от пирса и исчезла за дождевой завесой, следуя за лоцманским судном. На лодке было сорок один человек команды, одиннадцать торпед, восемь артиллерийских снарядов, пищи на семь недель и полный запас топлива и смазки. Мерно гудели дизеля. Командир, опершись на перископное гнездо, говорил:

– Глядеть во все глаза, парни. Погуляли – и хватит. Теперь за работу. Всем вниз, кроме верхней вахты.

Вечером на мостике появился механик.

– Эта французская смазка, которую мы взяли, жидковата, командир. Температура воды в системе охлаждения немного выше нормальной. Мы добавили немного старого немецкого масла, но это не помогает, потребление пока гораздо выше нормы.

– Отлично, – сказал командир. – Ну и что теперь?

– Это означает чувствительное снижение максимальной скорости хода на больших отрезках.

– И сколько же нам можно?

– По моим оценкам, не больше тринадцати, командир, – ответил механик.

– Проклятье! Я думаю, ты что-нибудь придумаешь.

– Боюсь, что нет, командир. Мы уж все перепробовали, что в голову пришло. За этим я и пришел доложить.

Командир выругался и тут же спохватился:

– Этим горю не поможешь. Надо сообщить на базу.

Ночь прошла без приключений. Едва появился намек на рассвет, вахтенный офицер крикнул с мостика вниз, в центральный пост:

– Скажите командиру, что светает. Будем делать пробное погружение? [34]

И тут же впередсмотрящий по северо-восточному сектору доложил о дыме на горизонте:

– Доложите командиру: дым справа восемьдесят!

Новость пробежала по лодке со скоростью степного пожара, и люди, которые только что лежали в полудреме, повскакивали с коек. Командир взлетел на мостик. Лодка изменила курс и прибавила скорости. Над горизонтом постепенно стали вырисовываться силуэты двух судов, идущих в западном направлении. Лодка легла на параллельный курс, против ветра и волн. Брызги летели на мостик. Наступал серый и холодный день. Садились роса, видимость была весьма умеренной. На горизонте внезапно появились ленточки дыма, который, постепенно увеличиваясь, составили облако.

Лодка подошла поближе и держала дистанцию, с которой вырисовывались мачты и трубы. Постепенно картина прояснилась: это был большой конвой с расчлененным строем. Каждые четыре-пять минут конвой менял курс «все вдруг», и лодка это делала вслед за конвоем.

– Надо иметь терпение, – сказал командир. – Если вы хотите выкрасть ребенка из коляски, то должны вначале уяснить себе, где его мамаша.

Теперь он увидел два длинных и низких быстроходных корабля и пару тральщиков с высокими тонкими трубами. Они расположились по периметру конвоя, словно собаки вокруг отары овец.

Вскоре после полудня лодка заняла позицию впереди конвоя. Командир прокомментировал обстановку для тех, кто был в центральном посту и в трюме:

– Все суда вооружены… Среднее водоизмещение семь-восемь тысяч… Среди них крупный лайнер, несколько танкеров и больших сухогрузов… Большинство загружены под завязку… У торговых судов параваны [35] на носу…

Люди внизу слушали спокойный голос командира и невольно заражались его спокойствием и силой.

– Атакую лайнер, – сообщил командир. – Он во главе внешней колонны. Это современное судно, трехцветной окраски. Вооружено… Всего вооружения не вижу… Одна труба, две мачты. Полагаю, вспомогательный крейсер. Если бы это было пассажирское судно, оно находилось бы внутри конвоя…

К голосу командира примешался звук выдвигаемого перископа. Сейчас уже безо всяких наушников слышны были винты кораблей конвоя. Голос командира продолжал:

– Прошел между двумя ведущими эскорта… Приближаюсь к ведущему третьей колонны… Сейчас я между второй и третьей колоннами… Торпедные аппараты товсь!.. Залп первым, вторым и третьим аппаратами – пли!

Побежали секунды.

– Слышу все торпеды, – доложил гидроакустик.

Сколько ж они будут идти, вечно что ли? Наконец раздался звук взрыва, эхом пробежавший по лодке. Командир стал описывать сцену:

– Торпеда попала точно в середину… Теперь левая рыбка угодила в судно за лайнером. Отлично! Второе судно поражено в корму. Дистанция около двух тысяч метров.

Послышался еще один глухой взрыв.

– Третья, командир?

– Нет, – ответил командир, – это опять первое судно. Очевидно, котлы взорвались. У него сильный крен на правый борт. По центру сильные разрушения. Спасательные шлюпки не удается спустить. Погружается кормой. Длиной метров сто семьдесят. Примерно восемнадцать тысяч тонн. Второе судно, я бы сказал, – около семнадцати тысяч тонн. Корма в воде выше ватерлинии.

Больше времени для репортажа не оставалось, надо было сосредоточиться на следующей атаке. Сейчас лодка была в середине конвоя. Суда обменивались сигналами, валил дым из труб. На дистанции выстрела оказался танкер, и командир выстрелил, но цель отвернула, и торпеда прошла мимо. На оплакивание промаха времени не оставалось, потому что приближались два больших танкера из следующей колонны.

Опустить перископы и погрузиться на двадцать метров! Рокот винтов раздался над самой головой, затем начал стихать. Снова подвсплыть на перископную глубину. Какая жалость: остались лишь самые арьергардные суда. Но был еще шанс избежать обнаружения гидроакустическими средствами противника, пристроившись в кильватер к отставшим! Командир скомандовал:

– Полный вперед!

Шум моторов вырос до максимума.

– Зарядить торпедные аппараты!

Осторожно, лишь краткими мгновениями используя перископ, командир увидел, что эскорт собирается вокруг того места, где он выпустил первые торпеды. Они замедляли скорость, прослушивали глубину, потом подняли красный сигнальный флаг «Z» и начали бомбометание. Командир видел, как под грохот взрывов суда конвоя увеличивали скорость, а их команды надевали спасательные жилеты и занимали места у орудий. Два поврежденных судна держались на воде, но все больше и больше кренились. Через час после атаки гигантский лайнер задрал нос, накренился и ушел на дно. Через несколько минут за ним последовало и второе судно.

В носовом отсеке шла кипучая работа по заряжанию торпедных аппаратов. Койки были убраны, торпеды цепляли к лебедке, и мускулистые руки направляли торпеды в аппараты. Густо пахло смазкой. Сопровождаемые всяческими пожеланиями, торпеды скрывались в аппаратах. К вечеру, вновь всплыв на поверхность, лодка опять подошла ближе к конвою, а потом, словно на крыльях, стала описывать широкие круги вокруг него. Но, хотя командир ждал до темноты, в час ночи было все-таки слишком светло, чтобы атаковать с надводного положения, а с другой стороны, было слишком темно, чтобы атаковать с подводного положения. Надо подождать луны.

При свете вышедшей луны командир погрузился для новой атаки. В перископ он мало что видел, потому что неправильное техобслуживание на базе сделало перископ негодным для ночной работы, но крупные, хоть и неверные, силуэты и шум винтов все-таки были существенными наводчиками.