Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 22

— 8-

Правление Люкки было слишком недолгим, чтобы он успел обзавестись наследником или хотя бы объявить преемника. Двадцатилетний, полный сил юноша, он и подумать не мог о том, что этим следует озаботиться как можно скорее. Ближайшим его родственником, а стало быть, прямым наследником являлся Эмиль, но здесь существовало одно «но»: Эмиль был колдуном. Одна мысль о том, что трон может занять «одержимый» колдун, вызывала бурю протеста в душах у тех, кого хоть сколько-нибудь волновало благосостояние королевства. Поэтому естественно, что Совет, состоящий из министров, грандмастеров храмов и влиятельных нобилей, первым делом поднял вопрос: кого объявить наследником короны? Вспомнили каких-то дальних родственников короля Иссы, засевших в замке на границе с Медеей. Кандидатуру Эмиля не желали даже рассматривать. Сначала Эмиль молчал и слушал прения, откинувшись на спинку своего кресла и положив руки на стол перед собой; собравшиеся так увлеклись, что позабыли о нем и высказывали проекты один другого фантастичнее. Предлагали даже короновать Карлоту, которая до сих пор удачно избегала замужества. Но довольно быстро Эмилю надоело слушать весь этот бред. Подавшись вперед, он хлопнул по столешнице раскрытой ладонью.

— Господа, — сказал он тихо, но так, что поднявшийся в зале шум моментально стих, стоило ему заговорить. Все лица повернулись к нему, несколько десятков глаз уставились на него с подозрением и неприязнью. Эмиль слышал обрывки их мыслей, и почти все они сводились к одному: надо как-то избавиться от юного выскочки, пока еще не поздно. Противостоять давлению этой неприязни было сложно, но необходимо.

— Вы, кажется, считаете меня самозванцем? Но, однако, прошу вас не забывать, что мои предки, равно как и предки моего несчастного брата, были древние северные короли, и во мне течет их кровь. Никто не возьмется оспаривать этот факт? Нет? Разумно. В таком случае давайте не будем делать вид, что меня тут нет. Я здесь, и я являюсь первейшим кандидатом на престол. Любого же из тех, о ком вы сейчас говорили, в случае если он заявит свои права на корону, я назову изменником и предателем. Как, впрочем, и того, кто попытается оказать любую помощь этому самозванцу. Или самозванке.

Повисла пауза. Все члены Совета думали примерно об одном и том же, но никто не хотел первым озвучить свои мысли. Благодаря пятилетнему отшельническому образу жизни Эмиля, о характере его знали не много, но могли предположить, что многие черты он унаследовал у вспыльчивого властного деда, в которого пошел и лицом.

— Но вы не можете быть королем, — решился, наконец, высказаться дюк Неро, Первый министр. Он служил еще при Иссе, и сумел удержаться в той же должности при Люкке, и в последнее время даже забрал себе слишком много власти.

— Не могу быть королем? — повторил Эмиль, сощурив желтые глаза. — Почему это?

— Прайос не может подарить благословение тому, кто служит Гесинде.

— Чушь! — сказал Эмиль.

— Это правда, — одновременно с ним сказал гильмастер храма Прайоса мэтр Алардин.

— Разве боги — рыночные торговки, которые ссорятся и скандалят из-за покупателя?

— И тем не менее, мэтр Неро прав, — настаивал гильдмастер. — Ваше высочество, вы находитесь под покровительством Гесинды, вы отмечены ее даром и не можете претендовать на трон.

— Еще как могу. Гесинда отметила меня — это ее дело, но я не принимал служения ей.

— Богохульство! — зашумели собравшиеся. — Оскорбление Богини!..

— Однако, его высочество говорит верно, — удивив всех, вдруг прошамкал мэтр Вилар, гильдмастер храма Гесинды — глубокий старик, который с самого начала собрания тихо сидел, прикрыв глаза и, кажется, дремал. Даром он не обладал, и это было показательно: действующих магиков не рисковали оставлять в храме без присмотра. В столице и ее окрестностях вообще не было ни одного свободного магика, кроме Тармила и его бывшего подопечного. Да и касательно этих двоих можно было говорить лишь о свободе относительной. — Принц Эмиль не принимал служения Богине.

— Не имеет значения, — возразил мэтр Алардин.

Все снова зашумели и заспорили. Отметив про себя, что примерно половина членов Совета приняла таки его сторону, Эмиль подумал, что прения утихнут нескоро. Ни одна из спорящих сторон не была склонна к компромиссам. Эмиль решил, что нужно вмешаться. В этом важном вопросе нельзя допускать никаких разногласий.

— Господа, — проговорил он, и снова звук его низкого и мощного голоса подействовал на собравшихся почти магическим образом. — Господа, хочу, чтоб вы знали: я запомню все, что здесь говорится, и учту это в будущем. Я мог бы не говорить это, но мне не хочется начинать наше сотрудничество с конфликта.

Не нужно было обладать даром ментальной магии, чтобы почувствовать враждебность направленных на него взглядов. Все эти люди видели в нем только не в меру прыткого мальчишку, дерзко пожелавшего заполучить то, что ему не принадлежало. Не слишком-то им хочется признавать меня своим королем, подумал Эмиль. И они обнаглели настолько, что не боятся говорить об этом вслух. "Вы не можете быть королем"! подумать только!

Привычным усилием воли Эмиль вызвал видение светящихся нитей, протянувшихся от переносиц сидевших за столом людей. Это была еще не толпа, но все же ему не приходилось еще работать сразу с двумя дюжинами человек сразу. Несколько секунд он колебался: получится или нет? Кто-то из членов Совета мог быть устойчивым к ментальному воздействию, и тогда он только зря потратит силы, не восстановившиеся еще с ночи. Может быть, даже снова потеряет сознание, как случилось два года назад. Но Эмиль рассудил, что риск невелик, тогда как выгода очевидна. Он мысленно коснулся одной, второй, третьей нити… Работая с сознанием очередного сановника, Эмиль продолжал участвовать в беседе — никто из участников совета не должен был заподозрить, что с ними что-то делают. Такая работа требовала невероятного напряжения сил. Мельком Эмиль пожалел, что не может кардинально изменить направление мыслей особо упрямствующих сановников — тогда бы они точно заподозрили неладное.

— В любом случае, сейчас рано говорить о коронации, ваше высочество, — сказал мэтр Алардин, подводя черту под часовым спором. Он был один из тех, кто обладал совершенно непроницаемым для ментальной магии природным «щитом». — Тело вашего брата еще не предано земле. Произойдет это не раньше, чем через три дня; вам так же известно об установленном законом месячном сроке траура по почившему.

— Известно, — нетерпеливо перебил его Эмиль. — Но в этот раз придется пренебречь законом. Ждать так долго я не намерен.

— Ваше высочество! — вразнобой вскричали шокированные вельможи и служители Двенадцати.

— Не намерен! — с нажимом повторил Эмиль. — Сегодня я услышал достаточно, чтобы понять: кое у кого может возникнуть соблазн обойти законного наследника и посадить на трон своего ставленника. Коронация должна состояться через неделю.

— Невозможно! — мэтр Алардин даже побледнел от возмущения.

Словно для контраста, лицо и шея Эмиля налились кровью.

— Вы отказываетесь проводить церемонию? — спросил он очень тихо.

— Отказываюсь.

В зале стало очень тихо. С грохотом отодвинув тяжелый стул, Эмиль поднялся и подошел к высокому стрельчатому окну. День был в разгаре, а Эмиля нестерпимо клонило в сон. Он потер глаза и подумал, как хорошо было бы поскорее покончить с делами и лечь спать. Но рассчитывать на отдых в ближайшие часы не приходилось. Он снова повернулся лицом к притихшим советникам и сказал ровным голосом:

— Значит, вы, мэтр Алардин, отказываетесь проводить церемонию. Ну что ж… обойдемся без вас. От глупых молитв все равно нет никакой пользы, и никакой священник не нужен, чтобы возложить корону на голову монарха. С этой задачей я прекрасно справлюсь сам.

— Ваше высочество! — вскочил не на шутку встревоженный Первый министр. — Не получив благословения Прайоса, монарх не имеет права касаться венца.