Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 32

Однако, дискуссию надо заканчивать. А то вон мальчишки рты пораскрывали: еще бы! император в минуту откровенности! Где еще такое увидишь? Не-ет, совсем я что-то распустился, скоро уже начну искать, в чью бы жилетку поплакаться. Противно! А причиной всему — усталость, проклятая усталость. Выспаться бы… но где взять время? Просто удивительно, сколько вещей императору, первому лицу в государстве, приходится делать самому. Вот взять хотя бы этот треклятый список башен… Так! Он снова оборвал себя. Хватит ныть! Надо сосредоточиться.

— Итак, за работу, господа, — Эмиль кивнул на заваленный бумагами стол. Резвый ветер уже успел скинуть с него несколько листков, и они разлетелись по комнате. Адъютанты не замечали беспорядка; все их внимание было приковано к Эмилю. — Будьте добры разобрать все эти документы в течение часа, и принесите их в мой кабинет. Я собираюсь сегодня же просмотреть их.

Адъютанты, словно очнувшись ото сна, отмерли и бросились ловить бумажные листки и складывать их в стопки. Эмиль с минуту понаблюдал за их деятельностью, усмехаясь, потом вышел из комнаты. У него был час свободного времени, и он намеревался немного отдохнуть, перед тем, как опять с головой нырнуть в ворох бумаг.

— 4-

— …Послушай, Берти, нам надо поговорить с императором. Мне кажется, он с ума сошел, вытворяет такие штуки, каких я от него и ожидать не мог. Так и до беды не долго!

Вернер заметно нервничал, и щеки его покрывал яркий румянец, придавший его лицу невероятное очарование. В этот момент с него можно было писать какую-нибудь романтическую картину, например "Юный рыцарь, спешащий на свидание". Он, впрочем, никуда не спешил, а стоял под раскидистым дубом, изящно привалившись боком к его стволу и скрестив на груди свои белые руки. Рядом стоял Альберт, ковыряя носком сапога траву. Он тоже нервничал, но совсем по другой причине: они оба покинули лагерь без ведома императора, и им могло здорово влететь за подобное своеволие. Время от времени он посматривал на небо. Тяжелые тучи, ходившие с утра, явно не предвещали ничего хорошего. Дожди в последнее время почти не прекращались, и это обстоятельство тоже заставляло его нервничать. Угодить под ливень вдалеке от навеса Альберту очень не хотелось.

— Какой там еще беды? — скучным голосом спросил он. — Объяснись, раз притащил меня сюда.

— Я говорю о той королевской девке, которую Барден тащит за собой из самой Скааны, — Вернер так и пыхал негодованием. — Не могу понять, какая ему в ней нужда теперь. Папаша ее — покойник, королевство Барден уже прибрал к рукам — так какой в ней толк? Ладно бы хоть, красавица какая была, так ведь нет, бледная немочь, кукла слепая, умом тронутая. Не по-ни-ма-ю! — от избытка чувств Вернер даже влепил кулаком в ствол.

— Поосторожнее с выражениями, — оживляясь, посоветовал Альберт. — Барден услышит — башку вмиг тебе снесет. С него станется, раз из-за нее целое королевство с землей сравнял. А что до понимания — не твоего это ума дело. Успокойся.

Но успокоиться Вернер не мог.

— Но не любит же он ее, в самом деле!

Альберт покачал головой. Он считал, что никому не стоит браться судить о сердечных привязанностях императора. Ибо император был человеком совершенно особенным, ни на кого не похожим, и привязанности его, наверняка, имели довольно специфический характер. Вернер, который уже год состоял на службе при императоре, и сам прекрасно знал это… но почему-то иногда забывал.

— А может, и любит, — сказал Альберт. — Откуда ты знаешь, кого он любит, а кого — нет. Вот я, например, предполагать не возьмусь. Да и послушай, тебе-то лично что за дело до королевны? Тебе-то она чем помешала?

— Мне — ничем. А вот разброд в войске из-за нее начаться может, — зловещим голосом сказал Вернер.

А ведь он, пожалуй, в чем-то прав, подумал Альберт. Может разброд начаться, еще как может. Простые солдаты, бравые вояки, прошедшие не одно сражение под командованием самого императора, ждали, несомненно, что королевна из разоренной Скааны поедет в Касот как пленница, как самый ценный трофей, захваченный имперской армией. Подразумевалось, что и обращение с ней будет соответствующее. И никто не ожидал, что Барден даст пленнице целую свиту слуг, хороших лошадей, отличный экипаж и позволит ей везти с собой более чем громоздкий багаж. Правда, он приставил к ней и охрану, но на фоне всего остального эта охрана выглядела, как почетный эскорт. Никто ничего не понимал, в том числе и старшие офицеры, и слухи по лагерю витали самые разнообразные, но все без исключения для императора не слишком лестные.

Кроме того, присутствие скаанской королевны и ее служанок в лагере нервировало солдат еще и по другой причине. Поход длился уже несколько месяцев, явственно ощущался недостаток женщин, а император даже пленниц, захваченных в замке скаанского короля, в конце концов отпустил по домам, чем вызвал у солдат большое неудовольствие — они-то намеревались натешиться вволю. А тут — эта Туве, или как ее там. Вернер обозвал королевну бледной немочью, но Альберт не мог с ним согласиться: девушка обладала своеобразной, хоть и не яркой, красотой. Она не блистала, как, скажем, блистал Вернер, но притягивала взгляд незаметно, исподволь, и уж после, приглядевшись, от нее глаз оторвать было нельзя. Разумеется, солдаты пускали в ее адрес слюни, и несколько раз Альберт становился свидетелем не слишком пристойных разговоров, касающихся северной девы. Но дальше этих разговоров, полагал он, дело не пойдет. Солдаты знали, что император сделает с тем, кто коснется королевны хотя бы пальцем. Никто из них не осмелился бы на такой опрометчивый поступок, как бы сильно ни было вожделение.

— Даже если что-то и начнется, ты все равно ничего с этим сделать не сможешь, — вздохнул Альберт. — Так что лучше не забивай напрасно голову и не волнуйся. Кроме того, все солдаты — да и офицеры тоже — императора страсть как боятся.

— Боятся, — согласился Вернер. — Боятся и почитают, как бога. Но эта девка для них — слишком сильное искушение! Если уж она так нужна ему, он мог бы отправить ее с сопровождением вперед, чтобы она не маячила ни у кого перед глазами. Но он слишком самоуверен, думает, что влияние его на людей не имеет предела, и что он может сдерживать их с помощью страха бесконечно.

— Ты полагаешь, он так думает?.. — усомнился Альберт.

— Послушай, Берти, — Вернер гнул свою линию, не отвлекаясь на сторонние вопросы, — ты должен поговорить с ним. Убедить его отослать эту девку вперед.

— Я? — Альберт вытаращил глаза. — Убедить императора? Но почему я-то?

— Потому что у него к тебе особое отношение. Да-да, не делай вид, как будто ты не замечал. Именно тебя он подпускает к себе ближе, чем кого бы то ни было. Может быть, — Вернер понизил голос, — ты даже мог бы в чем-то повлиять на него.

— Что?!

— Да не ори ты… Что, скажешь, все это не так?

— Н-не знаю… — выдавил Альберт и задумался. Да, ему иногда казалось, что император разговаривает с ним как-то иначе, чем с другими. Мягче, что ли… Но он списывал это на свое собственное особое отношение к императору. Ну, вроде как отражение эмоций: ведь все знали, что император «слышит» мысли и чувства людей. Для Альберта же Барден был не просто повелитель, правитель империи и облеченный огромной властью «одержимый» колдун… Альберт, каким бы странным это ни казалось, по-настоящему любил своего императора.

— Чего ты не знаешь? — подзуживал Вернер. — Ты что, боишься?

— А ты — нет?

— Я — боюсь, — признался Вернер, тряхнув кудрявой гривой. — Меня он без раздумий по стенке размажет, если ему что не понравится. А тебя — нет.

— Преувеличиваешь…

— Ничуть. Короче, Берти: ты обещаешь поговорить с ним или нет? Учти, присутствие в лагере этой скаанки до добра не доведет.

— Ладно… — вздохнул Альберт. — Я попробую.

— Вот и ладно, — явно обрадовался Вернер и отлип, наконец, от дуба. — Давай тогда возвращаться, пока нас не хватились. Да и дождь, кажется, начинается.