Волшебные подплечники - Ипатова Наталия Борисовна. Страница 7

Голос Хлое прервался, и ступенька осыпалась. Библиотекарша покачала головой.

– Другая интонация, – невнятно сказала она. – Неправильная. Не безусловная. Ложь в утешение. Стихи гениальные, но мы сейчас не можем на это опереться.

А край был уже так близко, серый свет, разливавшийся над ним казался Соланж самым прекрасным из виденного в жизни. Одна бы, наверное, Хлое уже выбралась. Хм. Одна бы она тут и не оказалась.

– Нам бы сейчас очень твой друг пригодился.

– Септим? Он…

Да. Он из любых слов делал что угодно. Буквы в его руках сливались в слова, слова в картины, и он мог написать им обеим хоть крылья!

– А ты не можешь?

Хлое тяжко вздохнула. Соланж вспомнила, что она слышала по дороге, и догадалась, с какими гирями на ногах та карабкалась вверх по стене.

– Закрой рот и лезь давай.

Соланж перевалилась через край колодца и упала ничком в серую жесткую траву. Хлое хватило сил последовать за ней, и жадная пасть в земле тут же закрылась. Они оказались на равнине, пустой и сирой, где задувал резкий ветер, предвестник Самайна. Солнце скрылось за тучами, все направления были равны.

– Где это мы?

– В Межстраничье.

Ветер подхватил длинные волосы Хлое. Соланж растерялась слегка: когда-то она назвала библиотекаршу девушкой-иероглифом, однако сейчас начинала подозревать, что на самом деле перед ней девушка-повесть, никак не меньше.

Произнесенное слово ничего не изменило.

– Ну Межстраничье. И что? Где это?

– Свободное место, – непонятно пояснила Хлое. – Незаполненный промежуток среди написанных историй. Мы выпали из одной такой.

– И что теперь?

– Погуляем тут, пока там про нас еще напишут. Тогда сама собой найдется лазейка.

Соланж передернуло, потому что при слове «лазейка» ей представилась такая же бесконечная нора-труба, по какой они сюда выбрались. Второй раз оказаться там ей совсем не улыбнулось.

– Долго ли ждать-то?

– Без разницы, тут времени нет.

Нетерпеливым жестом Хлое прервала очередное наклюнувшееся «почему».

– Я отвечу на твои вопросы об устройстве мира, если буду знать ответ, или если у меня на этот счет будут внятные предположения. Я тоже всего лишь персонаж.

– Но у тебя есть опыт!

Хлое хмыкнула.

– Я персонаж, написанный так, как если бы у меня был опыт. Ты, я уверена, тоже не смогла бы объяснить основы своего мира, если бы тебя спросили.

– Основа моего мира – это я, – просто ответила Соланж.

Хлое приподняла бровь.

– Ну… в какой-то степени почему бы и нет? Но люди называют это солипсизмом.

Соланж встала на колени, потом на ноги, и отряхнула юбку.

– Все как-то называется, для всего есть какое-то слово. Ну и что с того? Мы должны идти куда-то или на месте сидеть?

– Без разницы. Ты бы что предпочла?

– Что-нибудь увидеть интересное, если покажут. Есть тут интересное, или везде пусто и это… ненаписано?

Они обе шли куда-то, тропа возникала в нескольких шагах впереди и исчезала за их спинами.

– Смотри, там, кажется, что-то есть! Подойдем ближе… или это опасно?

– Едва ли, если только мы там не написаны.

Хлое внезапно опустила глаза.

– А где ты сама написана?

Та бледно улыбнулась.

– Я ушла в Межстраничье из такого кромешного ужаса, что мне не хочется об этом вспоминать. Я не думаю, что там хорошо бы кончилось для… всех. Я, в сущности, рада, что его не написали. Не исключаю, впрочем, что меня попросту украли, но эта версия мне льстит.

– Почему?

– Там было множество более достойных персонажей.

– Но ты бы не хотела туда вернуться?

– Пожалуй… нет.

– Тогда, – мужественно сказала Соланж, – мы только издали посмотрим.

Перед ними прямо из промерзшей твердой почвы вырастало здание. Точнее комплекс зданий, опоясанный крепостной стеной. На башнях полоскались флаги. По стенам ходили часовые, Соланж с Хлое видели их отчетливо, а те их, кажется, не видели вовсе.

– Для тех, кто внутри, то, что снаружи – не существует.

Соланж пригляделась. Ей показалось, что по стенам тут и там пробегают строчки прошивки, столбцы черных букв-жучков.

– Ты хочешь сказать… вот это книжища!

– Сериал, – поправила ее Хлое, прищурившись. – Псевдоисторический. С магией. Там и вон там – неправильно.

– Как ты видишь?

– Архитектура неканоническая. Слова видны. И буквы. И вообще, оно там – видишь? – покосилось.

– О!… А не завалится вовсе?

Хлое окинула сооружение еще одним пристальным взглядом.

– Ну, это едва ли. Выглядит добротно вросшим в грунт. А еще смотри, его переводят.

В самом деле, откуда-то сверху, от стены одной из башен вели в туманное никуда красивый каменный мост. Соланж запрокинула голову, потому что высота была упоительной.

– Что это… там? – она показала рукой вперед и вверх, где из тумана вырисовывался смутный образ, как будто отражение города-замка, у подножия стен которого стояли они с Хлое.

– Пока ничто, в сущности. Проект, большая часть которого существует в воображении переводчика. Если он не осуществится, то мираж растает. Хороший перевод, добротный, будет жаль.

– А этот что ж? – Соланж указала рукой не в небо, а чуть пониже. От опоясывающей город-замок крепостной стены шел другой мост, деревянный, дощатый, в настиле сквозили щели. Несмотря на то, что конструкция выглядела очень шаткой и ненадежной, строительство ее продвигалось куда бодрее. – Или это что-то другое?

– Этот самопальный или фэнский перевод. Красотами языка и надежностью конструкций он и вправду не блещет, однако, по-видимому, готов будет раньше… если, конечно, строители не разойдутся во мнениях, как переводить имена собственные. Я шучу. Авторы этого перевода концентрируются на том, чтобы выявить скрытый смысловой оттенок реплики и чувство, с каким та была произнесена. Они делают это единственно из любви к первоисточнику, наградой им лишь чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы. В их понимании – хорошо, потому что после открытия официального моста мало кто станет пользоваться их неверной шаткой постройкой. Разве только такие же увлеченные безумцы, как они сами. Хочешь зайти внутрь?

Соланж кивнула.

– Если, конечно, это не опасное безрассудство, – сказала она голосом лживым и важным.

– Да ничуть. Они для нас существуют, мы для них – нет. Мы просто войдем в сюжет и станем в нем теми, о ком «не написано». А если не написано, то ничего и не случится, верно?

Хлое уже было направилась к городской стене, но, очевидно, задумалась. Понюхала воздух. Послюнила палец, подставив его затем ветру. Лицо ее стало озабоченным.

– Давай не в этот? – предложила она. – Я его не знаю, а тянет… запах мне не нравится. Пепел и кровь. Нет, дорогая, тебе рано это видеть. Пойдем-ка лучше погуляем до чего-нибудь старого и доброго.

И они отправились в путь по сирым равнинам Межстраничья, где совершенно все могло оказаться не тем, чем… казалось! Черные небесные мыши грызли белый лунный сыр. Мягко и беззвучно содрогалась земля: это небесная кошка ступала по холмам, линяя на склоны белой шерстью, которую ветер тут же сметал в низины. Заглянули по дороге в выложенный камнем сухой колодец и на дне его увидели кружащих дивных огненных зверей, заметив, что звери приходят и уходят по своей воле, а тайная их дверь там, внизу. Сначала это было упоительно интересно, но вскоре Соланж устала от того, что всему на свете находилось непременное объяснение с приподвывертом, и ни слова не написано в простоте. Поэтому новый город-замок, опоясанный стеной под стать прежнему, очень ее ободрил. Камни его были замшелыми, крепостной ров зарос травой. Хлое явно шла сюда не в первый раз: на лице ее блуждала улыбка предвкушения встречи.