Тёмный день - Сербжинская Ирина. Страница 22

Номер пятый — упитанный нетопырь бурой масти, висевший на дереве вниз головой — приоткрыл один глаз.

— Давняя традиция, знаете ли, — пояснил нетопырь. — Мы, столичные жители, видим это частенько, но вам, как провинциалу, это должно быть любопытно.

Он перехватился лапами поудобней и продолжил:

— Как-то, лет двести назад, когда столица нашего королевства еще была в Лу…, а впрочем, это неважно… тогдашний глава Гильдии портных добился величайшей чести в течение двухсот следующих лет одевать монарха. Имеется тому свидетельство: — исторический документ, договор, подписанный королем и главой Гильдии. Но вскоре королевский двор переехал в… впрочем, это неважно… его величество от услуг портных Лутаки отказался, расторгнув договор в одностороннем порядке. Однако, наши мастера иголки и ножниц оказались людьми, умеющими держать слово! Ровно четыре раза в год, перед крупными праздниками, они, как вы можете в этом убедиться, одевают короля, как и обещано!

— Вернее, его статую? — уточнил купец.

— Совершенно верно, но, согласитесь, слово, данное монарху, наши портные держат и уговор соблюдают.

В окно будочки высунулась узкая морда ехидны.

— Договор есть договор, — поддержала ехидна. — Наши портные они обещали одевать короля двести лет — они это делают! Осталось немного: всего каких-то девяносто девять лет. И глазом моргнуть не успеете, — она посмотрела на площадь. — Конечно, гардероб его величества пришлось порядком подсократить — как, скажите мне, натянуть на статую, к примеру, чулки? Но в остальном…

— Поначалу, и камзол и мантия шились из самых дорогих тканей, но потом, с годами, портные, знаете ли, обратились к здравому смыслу, — снова продолжил нетопырь. — Перечитали договор, выяснили, что о стоимости материалов там нет и речи, и внесли некоторые изменения. Теперь используют самые… э… недорогие ткани, прямо скажем, дешевые.

— Мудро, — признал купец.

— Разумеется, — согласилась ехидна. — Но вернемся к делам. Вам нужен проводник по городу?

Она оглядела нетопырей, висевших на дереве.

— Номер пятый! В Морской квартал, на улицу Веселых Утопленников!

Бурый нетопырь не спеша слетел с ветки.

— Благоволите лететь за мной, — с достоинством проговорил он. — Морской квартал — один из красивейших в нашем городе. Вам, как провинциалу, это будет интересно.

Словом, к Ярмарке, по традиции устраиваемой возле крепостных стен, на самой большой городской площади, была готово, а Гильдия предсказателей погоды заранее позаботилась о том, чтоб на небе все три дня не было ни облачка.

Первый день праздника обещал быть прекрасным.

Но не для всех.

Обитатели дома с синими ставнями потихоньку просыпались.

Фендуляр, который не нуждался во сне совершенно, уже устал дожидаться, когда все поднимутся, и битый час летал по гостиной, нетерпеливо насвистывая. Ему пришла в голову мысль: а не нанести ли убившим его соседям еще один дружеский визит, но на этот раз подойти к делу серьезнее — побренчать цепями, позавывать, повздыхать и посмеяться леденящим душу смехом от которого, как он точно знал, у живых встают волосы дыбом. Идея про леденящий душу смех так понравилась Фендуляру, что он решил немедленно приступить к репетиции.

— Ха-ха-ха! — как можно более зловеще произнес он, подумал и добавил в голос мрачности. — Ха, ха. Ха! Ух, ух!

Из-за дивана показался взъерошенный кобольд.

— Прекрасно, — кисло проговорил он, протирая лапой глаза. — Нет ничего лучше, когда с утра пораньше кто-то ухает и хохочет над ухом, как взбесившийся филин!

— Скажи, это было достаточно зловеще? — забеспокоился призрак, слетая вниз. — Я хочу сказать — леденило кровь, ужасало? Понимаешь, я вот тут подумал про соседишек. Напугает ли их…

— Меня лично напугал визит Тесса в нашу лавку, — заявил кобольд. — Вот это и кровь леденило и ужаснуло на совесть. Так что хватит с меня на эту неделю. А где Дарин? Все еще спит? Может, он уже получил эту… как ее? Таинственную вещицу? — поинтересовался Тохта, понизив голос. Фендуляр пожал плечами.

Вчера вечером, после визита в лавку повелителя ламии, всем потребовалось немало времени, чтобы опомниться и прийти в себя, зато потом каждый стал действовать по-своему.

Кобольд наотрез отказался уходить и объявил, что будет ночевать не у себя, в уютной норе возле болота, где так славно выводят рулады лягушки, а в доме Дадалиона. Тохта не хотел пропускать момент, когда Дарин получит волшебный артефакт, и хотел лично глянуть, что это такое. Фендуляр очень переживал, что совсем забыл рассказать повелителю ламий про своих соседей и намекнуть, что подданным Тесса неплохо было бы нанести визит этим гостеприимным людишкам — особенно в ночное время. Разумеется, призрак умолчал, что не поведал о соседях вовсе не из-за забывчивости, а потому, что неожиданно для себя испытал вполне человеческие чувства — обнаружил, что в присутствии ламии от страха не может выдавить из себя ни слова.

Дадалион, явившись домой и узнав сногсшибательную новость, остолбенел и потерял дар речи, а когда снова его обрел, немедленно потребовал подать самой лучшей бумаги для завещаний и за короткий срок написал их не менее десяти, каждый раз заботливо уточняя у Дарина, на каком из трех кладбищ он желает быть похороненным.

Волшебное зеркало тоже не осталось в стороне: оно решило оказывать Дарину всемерную моральную поддержку. Стоило тому появиться в лавке, как оно немедленно начинало показывать то пышную церемонию погребения у троллей, с торжественным поеданием дорогого усопшего, то бальзамирование тела покойного, столь популярное у змеелюдей.

— Это что, прямая трансляция? — мрачно осведомился Дарин, копаясь в шкафу в поисках склянки с чернилами и против воли косясь в зеркало. — Думало бы, что показывать!

— Обрати внимание, как ловко змеелюди извлекают мозги через нос. Их бальзамировщики — просто кудесники! А хочешь еще разочек взглянуть, как сгорает виг? Извини, но самого Тесса показать не удастся: ламии не отражаются. Гляди, как горит, как горит! Просто картинка!

— А в чулан не хочешь? — поинтересовался Дарин. — Прекрати, меня сейчас вытошнит!

— Не хочешь, как хочешь! — бодро отозвалось зеркало. — Так и быть, для поднятия настроения покажу тебе напоследок оргию гоблинов. Там есть одна миленькая гоблинша, — зеркало понизило голос. — Ух, что она вытворяла!

Угомонились все только тогда, когда Дарин решительно объявил, что с него хватит, и он идет спать. Впрочем, уснул он или нет, неизвестно, а обитатели дома с синими ставнями затихли еще не скоро.

…Фендуляр сделал еще один круг по комнате.

— Ха, ха, ха! У-у-у! Как, Тохта? Страшно?

— Жуть, — мрачно отозвался кобольд.

Призрак повеселел.

— Попробую еще рыдания, всхлипывания и заунывные стоны, ну, как и полагается привидениям. Устрою соседишкам страшную жизнь! Они думают, от Фендуляра так просто избавиться — воткнули в грудь кинжалишко — и все?! Не тут-то было! Фендуляр не сдается!

Стукнула дверь. По узкой лестнице в гостиную спустился Дадалион, облаченный по-домашнему — в длинный халат синего цвета и мягкие туфли — уселся за стол и машинально вытащил из стопки бумаг, чистый лист.

— Гм, гм… всем — доброе утро. Доброе, гм, доброе… — в руках его само по себе оказалось превосходно очиненное перо.

— «Я, находясь в здравом уме и прекрасной памяти»… тьфу ты! Верите ли, всю ночь глаз сомкнуть не мог, — пожаловался он. — Как только начну засыпать, так сразу завещания мерещатся.

— Чьи? — осведомился кобольд.

— Всех моих знакомых, разумеется, — Дадалион снова нацелился пером на бумагу. — Твое, кстати, тоже видел.

Тохта почесал за ухом.

— А свое?

— Ну, — несколько уклончиво ответил Дадалион. — Как-то не обратил внимания. Кажется, не было, — он откинулся на спинку стула. — Особенно отчетливо почему-то виделось завещание Гуги Ладуко.

— Что за Гуга Ладука? — спросил кобольд. — Уж не тот ли баснословно богатый старикашка, негоциант, торговец редкими драгоценными камнями?