Тёмный день - Сербжинская Ирина. Страница 34

— Потому что, если нашего господина не вызволить из тюрьмы прямо сегодня, завтра в полдень корабль увезет его на остров, на бирюзовые рудники! Овражники Лутаки разузнали это, да. Но если это произойдет, то тогда все пропало!

— Что пропало-то?

— Все, пропало, все, да, — в отчаянии воскликнул Дюф.

Остальные гномы встревоженно загалдели.

Дарин махнул на них рукой.

— Тихо! — прикрикнул он. Овражники испуганно примолкли. — Ну, вот что, — сказал Дарин Дюфу. — Не знаю, что вам наплели овражники Лутаки, но, по-моему, у них с головой не все в порядке. Я кто, по-вашему? Глава Морского Управления, что ли?! Начальник тюрьмы?! С чего вы решили, будто я могу вот так запросто взять и освободить человека? И не кого-то там, а арестанта, приговоренного к бирюзовым рудникам?!

Гномы согласно закивали.

— Мы решили, да. Взять и освободить.

Дарин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Вы что, смеетесь надо мной? — сдержанно поинтересовался он, но тут же вспомнил, что чувство юмора у овражников отсутствовало, а стало быть, и шутить они не умели — простодушные гномы воспринимали все буквально.

— Что он натворил, ваш господин? На бирюзовые рудники отправляют только убийц, значит, он пришил кого-то?

Овражные гномы озадаченно переглянулись.

— Пришил?

— Убил! Прикончил! Уничтожил!

Дюф решительным движением расправил шляпу.

— Наш господин никого не мог пришить, да, — твердо сказал он. — Он — не портной, он…

— Блин, чтоб вас… а в тюрьме он как оказался?!

Гномы пошушукались и умолкли, глядя на Дарина во все глаза.

— Так получилось, — печально сообщил Дюф. — Мы не знаем!

— Вот как? Наверное, пирожок на Ярмарке украл?

Дюф с размаху нахлобучил на голову бесформенную шляпу.

— Наш господин не крал пирожки, да! — с негодованием отверг он обвинение.

Дарин вытер со лба пот.

— Нет, это еще круче, чем с отхи разговаривать, у тех хоть иногда проблески мыслей бывают, — пробормотал он. — Знаете что…

— Мастер Дарин, — тревожным голосом перебил его Дюф. — Корабль отойдет завтра в полдень, да. После этого нам никогда не вызволить нашего господина. На бирюзовые рудники никто не может пробраться. Там нет овражников, да. Наш господин погибнет. И тогда…

— Что?

— Мы не можем, сказать, да, — закручинились гномы. — Пока господин не разрешит нам говорить, мы должны молчать! Иначе…

Он замолчал.

Дарину отчаянно захотелось хорошенько встряхнуть Дюфа, так, как это обычно делал с овражниками Тохта. Кобольд утверждал, что после небольшой встряски, гномы соображают гораздо быстрей.

— Но я-то чем могу помочь? Может, вам сходить к господину Гораму? Он…

— Никто не будет слушать нас. Никто не будет слушать овражных гномов, да, — повесив голову, ответил Дюф. — Но тебя послушают, да!

Перед такой наивной верой в свою значимость, Дарин только руками развел.

— Ошибаетесь, ребята. С какой стати? Я обычный человек, мелкая сошка… а неприятностей у меня и своих хватает…

Он вспомнил о повелителе ламий, о таинственном амулете, о Кёртесе, который как-то подозрительно легко отказался от мысли заполучить редкий артефакт и заторопился.

— Господину вашему не поможешь. Ясно? И я никак не могу вам помочь! Понятно?

Он посмотрел на гномов. Гномы, не отрываясь, смотрели на него. Дюф снова стащил с головы шляпу и принялся ее комкать.

— Мастер Дарин…

— Блин, — пробормотал тот, торопясь как можно скорее закончить неприятный разговор. — Как бы вам это втолковать-то? Ладно, объясняю еще раз… эй, Дюф!

Гном сделал шаг вперед.

— Слушай меня внимательно, — раздельно и четко проговорил Дарин, глядя на него сверху вниз. — Не знаю, что вам про меня здешние овражники не наболтали. Но я вашего господина из тюрьмы освободить не могу. Невозможно это! Теперь понятно?

Гномы одновременно кивнули.

— Наконец-то… ну, тогда — пока, — устало буркнул Дарин. — Тьфу ты, блин… желаю процветания, — поправился он и, не оглядываясь, пошел к забору.

Через пять минут Дарин уже шагал по переулку Монахинь-девственниц: отсюда рукой подать было до Привратной площади а оттуда — и до дома с синими ставнями недалеко.

— Вот ведь блинский фиг, а? — сердито бормотал он на ходу. — То повелитель ламий, то раб, так его перетак, то эти идиоты ушастые со своим господином! Сборище городских сумасшедших!

Он с силой пнул камешек, подвернувшийся под ноги. Камешек отлетел и запрыгал вниз по ступенькам узкой улицы, которая была вымощена каменными плитами, отполированными за века сотнями подошв. Дарин проследил за ним взглядом — до того момента, пока камень не зарылся в пыль на обочине.

— Овражники Лутаки им, видите ли, рассказали! Пользуюсь небывалой популярностью среди гномов-мусорщиков — это что-нибудь да значит! Автографы скоро раздавать буду… да чего там, раздавать? Продавать буду, лавочку открою. Хоть деньги заведутся… жаль, только, эти чучела овражные ни читать, ни писать не умеют. Накрылась моя лавочка…

Он вспомнил гномов, якобы пришедших из Волшебных земель за своим таинственным господином и выругался.

— Помощь им, видите ли, нужна! Господина еще какого-то приплели… в тюрьму его, видите ли, посадили… тоже мне, узник замка Иф! Да врут, небось, все! И про Волшебные земли и про… хотя, все говорят, что врать овражники не умеют, у них для этого мозгов маловато…

Он добавил несколько подходящих случаю непечатных выражений, почерпнутых из бесед с говорящими рыбами, свернул за угол и остановился.

Шедшие навстречу монашки в длинных синих балахонах, обошли его по обочине и заторопились дальше, оглядываясь на парня, неподвижно стоявшего посреди дороги.

— Чтоб они все провалились! — громко и с выражением сказал Дарин. — И овражники, и их господин, и… и…

Он посмотрел на видневшуюся в конце улицы Привратную площадь, на высокое ясное небо, вздохнул и повернул обратно.

Овражные гномы по-прежнему стояли на поляне за кустами и, понурившись, смотрели печальными глазами на Дюфа. Старший гном беспокойно терзал свою шляпу и без того уже напоминавшую воронье гнездо. Завидев Дарина, Дюф бросился ему навстречу.

— Вот что, — сказал парень, приблизившись. — Я вашего господина освободить не могу, об этом даже и не говорите. Но могу попробовать узнать, что к чему. За что его, собственно говоря, замели. Хотите?

— Замели?

Дарин поднял глаза на небо и медленно досчитал до десяти и обратно.

— Узнаю, за что его в кутузку посадили. Понятно?

— Мы хотим, да, — с готовностью согласился Дюф, выдергивая из шляпы пучки соломы. — А еще мы хотим, что ты, мастер Дарин освободил нашего…

— Опять?! Невозможно это, ясно? И думать забудьте! Тоже мне, нашли освободителя… как его зовут, вашего господина?

— Кехелус, — вразнобой ответили гномы.

— Кехелус, — повторил Дарин и обреченно вздохнул. — Ладно… пойду в Морское управление. Ждите здесь.

… Отыскать секретаря Барклюню в лабиринте просторных гулких коридоров Морского Управления всегда было не так-то просто. Сначала Дарин осторожно заглянул в небольшую комнатку возле кабинета господина Горама — если Барклюня не бродил по Управлению, сопровождая начальство, то обычно сидел на своем месте за столом и возился с бумагами или беседовал с посетителями. Но приятеля в комнате не оказалось и Дарин, вздохнув, отправился на дальнейшие поиски.

— Чтоб вы провалились, — недовольно бормотал он, вспоминая гномов-овражников, поджидающих его в парке. — За своим господином они следуют, ага… ну, и следовали бы, я-то тут при чем?

Он свернул в один коридор, в другой — Барклюни не было видно.

— Из Волшебных земель они явились… вот ведь врут как! Врут, гм…

Дарин хмыкнул — тут что-то не складывалось: всем было известно, что овражные гномы не умели врать. Но ведь не могли они и впрямь явиться в Лутаку из Волшебных земель!

— А почему? — сам себя спросил Дарин и сам же себе ответил:

— Потому что этого не может быть, вот почему.