Точка отсчета - Крабов Вадим. Страница 6

Утреннее купание – одно из немногих удовольствий, которое могла позволить себе Флорина. К сожалению, верховное служение накладывает кучу запретов. Самый болезненный из них – запрет на мужчин. Как она отрывалась, когда была просто Старшей! Нет, лучше не вспоминать.

Вдоволь наплававшись, наигравшись в бурлящих пузырьках (в дне бассейна находился специальный воздуховод), Флорина позвонила в серебряный колокольчик. Молоденькая служка не заставила себя ждать. Красивая, как все лооски (значит, Древо Лоос приняла будущую жрицу), лет четырнадцати-пятнадцати, еще чуточку нескладная, в черной тунике – первый год обучения. Белый пояс просто для красоты. В руках аккуратно свернутые белоснежные туники. Нижняя и верхняя.

«Бедная девочка, – почему-то подумалось Флорине, – ты еще не поняла, на что обрекла себя. Хотя при чем здесь ты? Наверняка твои родители, бедные археи, избавились таким образом от бесприданницы. Богиня тебя приняла. К сожалению». Нахмурившись собственным неприятным мыслям, Верховная ждала, когда заговорит служка.

Еще одно ограничение для Верховной – утром не заговаривать первой. Служка, похоже, об этом забыла. Такое настроение испортила, мерзавка!

«Да у тебя что, одни кавалеры на уме? – Мысли резко поменяли тональность. Жрица завелась, от мимолетной жалости не осталось и следа. – Ах ты сучка похотливая! Говори же! Правильно, что не познаешь ты радость материнства! Справедлива к таким, как ты, Пресветлая!» – Флорина в злости не заметила, как выплеснула в мыслях свои сокровенные переживания.

Орден Родящих часто дразнили орденом Неродящих. Богиня забирала у своих жриц детородную силу, чтобы передать другим: людям, скоту, посевам. Или не передать – от настроения богини да усердия молящихся зависит. А еще жриц Лоос по праву обзывали шлюхами. Богиня приветствовала совокупления своих служительниц – вроде как плодородие надо осеменять. Вообще, про лоосок ходило много слухов, сплетен, анекдотов. Одно выражение «лоосская любовь» чего стоит! Любовь женщины к женщине, срам какой! А ведь под этим есть почва. Некоторые Верховные не выдерживали, спали с молоденькими жрицами. Да и другие, рангом поменьше и без запретов – тоже бывало. Слишком уж все красивы, невольно тянет к такой чувственной красоте.

Флорина не страдала «лоосской любовью», у нее была другая всепоглощающая страсть – наука. Иногда, очнувшись от составления схем, она со стыдом замечала свою левую руку зажатой между ног. А найти удачное решение проблемы для нее такое же удовольствие, как получить любовную разрядку. Даже больше! Потому и пропадала в подалтарной комнате. Там у нее находились и кабинет, и лаборатория.

– Д-доброе утро, с-сестра. – Служка, опомнившись, заикалась от страха.

– Чего застыла, мерзавка! – дала волю чувствам Флорина. – Одни мужики на уме? Клади одежду на кресло, и вон к своей настоятельнице! Пусть найдет тебе самое грязное место на кухне, заменишь двух рабов! Вон!

Девочка пулей вылетела из апартаментов Великой.

Флорина, машинально накинув заклинание «отторжения влаги», вышла из воды совершенно сухой. Успокоилась быстро, не успев надеть нижнюю тунику.

«Зря я так на девочку. Какие первые три года мужики? Не до них. Так загоняют, что только до подушки добраться», – вспомнила, улыбнувшись, далекую молодость. Как давно это было! Лучше не вспоминать.

«Какая же я молодец! – Великолепное настроение вернулось как ни в чем не бывало. – Иной мир, иной! Надо будет не забыть отметить Томилу. Ее совет сверить новые астрологические карты с «досумрачными» очень помог, очень! Молодец она. Возможно, выйдет из нее толк. Так, по старым картам время было самое подходящее, но мир оказался не тот. Надо подождать…» – С этими отрешенными мыслями вышла из собственных апартаментов и направилась в алтарный зал к Древу Лоос на утренний ритуал Восхваления Богини. Там ее, не смея поторопить, давно ждали старшие и срединные жрицы. Потом будет завтрак. К сожалению, исключительно вегетарианский – очередной запрет для Верховной.

После завтрака в одиноких раздумьях над изменением схемы структуры (две прислужницы из числа служек-второгодок не считаются) к Флорине подошла Томила.

– Разреши спросить, сестра, – обратилась к ней с легким поклоном.

– Томила, дорогая, спасибо тебе за совет, он мне очень помог! – Верховная вспомнила о данном себе обещании.

– Я рада, что угодила Верховной, но разреши поинтересоваться, как прошел опыт?

– Ты не угодила, сестра, ты помогла. Я решила подарить тебе любую безделушку из моей коллекции украшений, выбери сама. – Ну неохота Флорине придумывать благодарность, сама выберет. Любая вещь из личной сокровищницы Верховной – большая ценность. – Благодаря тебе опыт прошел на удивление удачно! Я побывала на неизвестном острове. Там была ночь. – Уже начав говорить, Флорина неожиданно переменила решение рассказать правду. Сама не поняла почему. Наверное, чтобы не сглазить. Удача – богиня крайне капризная. – Конечно, это не мир альганов, но так далеко я еще не была. Жалко, что все же на Гее.

– Спасибо за щедрый дар, поступок, достойный лишь истинной дочери Пресветлой! Не обижайся, сестра, но ты гениальна! С нашей Силой и такого быть не должно! – восторженно произнесла Томила. – С твоим упорством ты скоро достигнешь цели! Эх, мне бы хоть толику твоего таланта! – высказалась с четко отмеренной восторженной завистью.

Всегда приятная лесть сегодня резанула Флорину. Переборщила жрица.

– Ах, сестра, тебе упорства не занимать, не принижай свои достоинства. Пресветлая не любит излишне скромных. Вот и я, чтобы доказать, что была на неизвестном острове, прихватила оттуда местного варвара.

– Твои слова не нуждаются в доказательствах, сестра! – привычно польстила Томила.

Верховная не обратила внимания на Старшую.

– Я его сегодня же допрошу, лично. Любопытно, как у них там…

«Надо же – «лично»! Ну да, любопытно тебе… чтоб тебя твое любопытство прихлопнуло! Прости, Пресветлая, за эти мысли!»

Флорина не любила заниматься политикой вообще и делами ордена в частности. Она давно перекинула эти обязанности на Томилу, оставив себе лишь то, что нельзя передать. Официальные и не очень приемы, посещения ареопага Верховных. Как ни странно, он проходил не в Месхитопольском храме, где росло единственное плодоносящее Древо, а в Сиракском. Хотя почему странно? Историю никуда не денешь, оттуда начался орден, и там же по традиции оставался Главный храм Лоос, величие которого было лишь внешнее. Исток Силы давно переместился в Месхитополь.

Шел первый год от сошествия Сумрака. Гея только-только обнаружила пятна, только-только начала согреваться, приспосабливаясь к новым условиям.

Двое высоких красавцев ростом почти в пять локтей [2] соскочили с больших белоснежных коней со странными прямыми рогами на лбах и решительно вошли в распахнутые ворота Месхитопольского храма богини Лоос. У обоих за спинами по два перекрещенных коротких меча, рукояти которых торчали над плечами. Украшений на оружии, как и на людях, не было.

Боги! Да люди ли это?

Серебристые волосы, перетянутые сплетенным из травы ободком, ниспадали на плечи. Бледные, удивительно красивые лица без растительности. Их можно было бы принять за женщин, если бы не стальной взгляд больших холодных изумрудных глаз да мужские, пусть излишне стройные фигуры.

Они шли мягкой поступью опытных воинов, один позади, чуть в стороне от другого. В них чувствовалась Сила, перемешанная с нечеловеческой грацией.

Пришельцы направились сразу в храм, проигнорировав сопутствующие постройки. Немногочисленные жрицы в ужасе разбегались, воины не обращали на них внимания. По мере восшествия по лестнице к колоннам храма в окружающем пространстве росло напряжение. При входе в алтарный зал оно чувствовалось физически, как плотный, готовый взорваться молнией воздух перед летней грозой.

Алексия, старшая жрица Месхитопольского храма, стояла перед святая святых – резной каменной чашей жертвенника в центре алтарного зала. Крыша зала в Сумеречную зиму провалилась от снега, но завалы уже расчистили, чашу помыли, и теперь естественной крышей храма являлось само небо, сегодня, на удивление, голубое. В каменном цветке лежало то, за чем пришли незнакомцы, – переливающийся всеми цветами радуги плод, похожий на спелый финик.