И пала тьма - Клеменс Джеймс. Страница 33

— Это не обычная колония, — раздался рядом севший голос Роггера.

Тилар вопросительно обернулся.

— Это Силковый риф.

Капитан услышал вора и в сердцах сплюнул.

— Разворачивайте корабль, черти! Шевелитесь!

— Ты уверен? — спросил рыцарь.

Роггер закатал рукав, обнажив выжженные на руке символы, и ткнул пальцем в один из шрамов:

— Файла. — Дейла назвала знак по имени богини водного царства.

— Я побывал у нее. — Роггер опустил руку.

Тилар только головой покачал, их преследовало поразительное невезение. Они решили путешествовать по морю, чтобы избежать богов Девяти земель и не ступать на берег. И тут же ухитрились заплыть в единственное царство, что не имеет четких границ.

Файла слыла склонной к уединению. Приближенных слуг она выбирала только из рожденных в ее царстве, что, учитывая его необычное расположение, не вызывало удивления. Файла обитала в подводном городе из водорослей-силков. Жители Силкового рифа охотились, рыбачили и промышляли дарами моря. И город, подобно силкам, на которых его построили, не стоял на месте, а дрейфовал по морям Мириллии.

— Я всегда считал, что невезение — мой постоянный спутник, но должен сказать, что встречу с Силковым рифом именно сейчас нельзя отнести к случайности, — проговорил Роггер.

Делия кивнула.

— Боги охотятся за нами. Теперь уже все прознали о смерти Мирин и присоединились к погоне. Должно быть, Силковый риф послали нам навстречу.

Грудь Тилара сдавила тяжесть, он понимал, что пришел их последний час.

— Теперь понятно, кто натравил на нас мийодона, — продолжал тем временем Роггер.

Беглый рыцарь не отрываясь смотрел на покачивающийся на волнах ковер водорослей. Накренившийся корабль застыл в незаконченном повороте, а течение и ветер неумолимо несли его к силкам. Мийодона послали, чтобы покалечить судно и загнать его в расставленную западню, что было очень в духе Файлы. Океан был ее домом, и морские создания беспрекословно подчинялись ее приказам.

Над ухом вздохнул Роггер:

— Если мийодон служит у нее пастушьей собакой, неизвестно, что еще ждет нас.

Глава 8

Чризмферри

Дарт терла щеткой из конской щетины каменный пол. Она ободрала костяшки пальцев до крови, а щелочь разъедала их все сильнее. Платье из домотканой шерсти липло к телу, с кончика носа капал пот.

Лаурелле приходилось не слаще; на ней красовалось такое же бесформенное одеяние, а свои роскошные локоны девочка забрала под чепец. Обеими руками она драила каменный пол кладовой Милостей. Как ни странно, она не жаловалась на нудный, тяжелый труд и была вполне довольна судьбой.

Они обе считались служанками в ожидании, и в их обязанности входила работа, которая хоть и казалась черной, но никому из знати Чризмферри не позволили бы даже взглянуть одним глазком на то, как сейчас они скребут полы в кладовой, где хранятся репистолы Чризма.

— Пусть прикосновение оракула возвысило вас над остальными, — наставляла их матрона, — но в кастильоне господина вы всего лишь служанки и не должны забывать это.

Поэтому они проходили первый урок на коленях на каменном полу.

Компанию им составлял Щен, он обнюхивал пол, а сияние горячей шкуры освещало полутемный покой. Он держался поближе к хозяйке — возможно, его пугало могущество и роскошь окружения. Хотя Чризмферри считался богатейшим городом и благополучие горожан непрерывно росло в течение четырех тысячелетий, прошедших с его основания, настоящие сокровища пребывали именно здесь.

Здесь находилось само сердце города.

Дарт присела на корточки, вытерла пот и оглядела просторную кладовую.

Тайник находился в глубоком подземелье, где обтесанные камни кастильона сменялись природным известняком. Потолок нависал прямо над головой, так что Дарт приходилось пригибаться.

— Чтобы вы знали свое место, — поучала матрона Шашил. — Чтобы не забывали поклониться оказанной чести.

И все же, несмотря на низкий потолок, кладовая не производила впечатления тесной. Размерами она превосходила главный двор Конклава. Здесь всегда говорили шепотом, потому что покои отличались страшным эхом и способностью многократно усиливать любой звук. Казалось, тут поселились призраки и издеваются над говорящими.

Дарт тайник напоминал винный погреб. В воздухе витала легкая сырость, но ее оттенял приятный сладковатый запах, как от выдержанного в бочонках вина, — хотя, конечно, сюда никогда не закатывали бочек.

Все стены опоясывали ряды черных, из плотинного дерева полок. На них в свете факелов, как звезды в ночи, поблескивали маленькие хрустальные репистолы. Помещение делилось на восемь частей, по числу благих гуморов бога, которому девочки служили, но еще ни разу не видели.

— О чем ты думаешь? — неожиданно спросила Лаурелла.

Она придвинулась к Дарт, а призрак все повторял: «думаешь, думаешь…»

Взгляд девочки заметался по кладовой, пытаясь последовать за сбежавшим словом.

— Я все думаю, когда же нам позволят увидеть его милость, лорда Чризма, — прошептала Дарт.

Лаурелла вздохнула, но по ее губам пробежала тень улыбки:

— Надеюсь, что скоро. Но наверное, не раньше, чем наши предшественники истают вконец.

Дарт закивала. Не зря их называли служанками в ожидании. Двое слуг, хранителей слез и крови, на смену которым взяли девочек, сильно недомогали, но еще продолжали исполнять свои обязанности.

Поэтому Дарт и Лауреллу поместили пока под надзор матроны Шашил — главной смотрительницы. Хотя сама она и не являлась Дланью, но служила при кастильоне больше пятидесяти лет, и люди поговаривали, что только Чризм мог оспорить ее решения и воспротивиться ее приказам. Матрона лично наставляла девочек в тонкостях будущей службы и присутствовала при обучении подобающим ритуалам. Что-то они усвоили в школе, но многое узнали впервые только здесь.

— Хотела бы я, чтобы Маргарита поглядела на нас, — протянула Лаурелла.

Как ни удивительно, но Дарт с ней согласилась. Пускай Маргарита обращалась с ней не слишком дружелюбно, однако здесь и она была приятным напоминанием о покинутом доме.

В незнакомом замке, среди чужаков, Дарт и Лаурелла поневоле сблизились. Они даже получили одну кровать на двоих — судя по всему, редко случалось, что в кастильон прибывало сразу две служанки в ожидании. И все же Лаурелла тосковала по оставленным в школе друзьям.

— Я скучаю даже по матроне Граннис, — вздохнула девочка. — Она была так добра. Помнишь, я однажды заболела и она мне читала вслух?

На глаза Дарт накатились слезы, и она поспешила их смахнуть. Классная наставница казалась ей похожей на мать, которую девочка не помнила. А теперь она больше никогда ее не увидит. Да, здесь ее позору не пробыть незамеченным долго. В лучшем случае ее просто выгонят. Дарт охватило безрассудное желание выболтать свои страхи подруге, снять с сердца тяжесть. Если она и может кому-то довериться…

— Лаурелла, могу я тебе кое-что рассказать? — Слова вырвались из ее рта раньше, чем она успела их обдумать. Они сыпались друг за другом как горох. — Поклянись, что никому не скажешь.

Лаурелла придвинулась поближе.

— Что, Дарт?

Дарт протянула подруге руку, и Лаурелла, с сияющими в свете факелов глазами, крепко сжала ее.

— Я… в тот день, когда меня послали убираться в птичник…

Лаурелла сжала ее пальцы.

— Я тогда дразнила тебя. Прости. Иногда я забывалась и творила глупости на потеху другим девочкам. Мне не следовало смеяться над тобой, это было недостойно.

Лаурелла наморщила лоб — не от стыда, но от понимания собственной глупости. В ту секунду Дарт увидела в ней будущую женщину: с проницательным взглядом, острым умом и красотой.

— Так что ты хотела сказать? — мягко напомнила Лаурелла.

Дарт открыла было рот и приготовилась признаться во всем. Но тут раздался звон разбитого стекла, и перепуганные девочки обернулись.