Чернильное сердце (др. перевод) - Функе Корнелия. Страница 20

Мегги заметила, что у Сажерука уже был готов ответ и на это, но он проглотил его.

– А если нам нужно будет заночевать? – спросил он.

– О чем вы? Я рассчитываю самое позднее завтра утром быть снова дома, не люблю покидать свои книги больше чем на день.

Сажерук поднял глаза к небу, словно там он мог найти больше смысла, чем в словах Элинор. Он собирался сесть на заднее сиденье, но Элинор остановила его.

– Подождите, подождите, будет лучше, если вы поведете, – сказала она и сунула ему в руку ключи от машины. – Вы лучше знаете, как нам ехать.

Но Сажерук вернул ей ключи.

– Я не умею водить машину, – произнес он. – Сама поездка в автомобиле неприятна для меня, не говоря уже о том, чтобы его вести.

Элинор забрала у него ключи и, покачав головой, села за руль.

– Вы какой-то странный парень! – сказала она, а Мегги тем временем усаживалась на место рядом с водителем. – И я очень надеюсь, что вы знаете, где находится отец Мегги, а не то вам придется почувствовать, что не только этот Каприкорн способен вселять ужас.

Мегги открыла окно, когда Элинор завела мотор, и бросила взгляд на автобус Мо. Ей было больно оставлять его там – это было для нее хуже, чем покинуть какой-нибудь дом. Каким бы чужим ни было новое место, с Мо у нее всегда был рядом кусочек дома. А теперь и его она должна была оставить, и больше ничего родного для нее не было, кроме, пожалуй, одежды в рюкзаке. Еще она взяла с собой некоторые вещи Мо и две его книги.

– Интересный выбор! – заявила Элинор, когда Мегги одолжила у нее для этих вещей старомодную сумку из темной кожи, которую можно было повесить на плечо. – Ты берешь с собой «Короля Артура и рыцарей Круглого стола» и «Фродо» с его восемью путешествиями. Неплохие спутники. Очень длинные повествования – то, что надо для поездки. Ты уже читала их?

Мегги кивнула.

– Много раз, – пробормотала она и еще раз провела рукой по переплетам, прежде чем положить книги в сумку. Она хорошо помнила день, когда Мо заново переплел одну из них.

– Только не смотри так мрачно! – сказала Элинор, взволнованно глянув на нее. – Вот увидишь, наша поездка будет недолгой.

Мегги была бы рада, если бы тоже была так уверена. Книга, одна из причин их поездки, лежала в багажнике, под запасным колесом, завернутая в целлофан.

– Не говори Сажеруку, где находится книга! – сказала Элинор и отдала книгу ей в руки. – Я все-таки ему не доверяю.

Но Мегги решила начать доверять Сажеруку. Ей хотелось доверять ему. Она должна была ему доверять. А кто еще мог привезти ее к Мо?

Деревня Каприкорна

Солнце стояло высоко в небе, когда они отправились в дорогу. Вскоре в машине стало так душно, что к телу Мегги прилипла мокрая от пота футболка. Элинор открыла окно машины и передала ей бутылку воды. На ней была надета вязаная кофта, застегнутая до самого верха, и Мегги, перестав думать о Мо или Каприкорне, задалась вопросом о том, не вспотела ли она в такой одежде.

Сажерук так тихо сидел на заднем сиденье, что можно было даже забыть о нем. На коленях у него был Гвин. Зверек спал, а Сажерук гладил его не переставая. Время от времени Мегги посматривала на него. Он безучастно глядел в окно, будто мог смотреть сквозь горы и деревья, дома и обрывы, тянувшиеся вдоль дороги. Его взгляд казался совершенно пустым, словно он был где-то очень далеко. В какой-то момент Мегги обернулась и заметила у него на лице такую грусть, что тут же отвернулась.

Она тоже была бы не против подержать какого-нибудь зверька на коленях. Эта идея, наверное, прогнала темные мысли, поселившиеся в ее сознании. А за окном открывался большой мир: вздымались высокие горы, готовые своими отвесными скалами безжалостно сжать дорогу. Но страшнее гор были туннели. В них таились видения, которые даже Гвин не мог спугнуть. Наверное, они ждали в темноте Мегги, которая представляла Мо в каком-то темном холодном месте и Каприкорна… Мегги знала, что это был он, хотя каждый раз у него были разные лица.

Она попыталась читать, но вскоре заметила, что ничего не могла запомнить, поэтому, как Сажерук, стала смотреть в окно. Элинор выбирала небольшие, загруженные транспортом дороги.

– А не то можно просто умереть со скуки, – говорила она.

Мегги было все равно. Ей хотелось лишь добраться до места. Полная нетерпения, она рассматривала горы и дома. Иногда ей удавалось бросить взгляд на незнакомцев из встречных машин, но их лица мгновенно уносились вдаль, словно книга, которую открыли и тут же закрыли. Проезжая через маленькую деревушку, на краю дороги они увидели мужчину, который приклеивал плачущей девочке на колено пластырь. Утешая ее, он погладил ее по голове, и Мегги подумала о Мо, о том, как часто он делал то же самое, как бегал по дому в поисках пластыря, и от этих воспоминаний у нее снова покатились слезы.

– Боже мой! Здесь тише, чем в погребальной камере пирамиды! – сказала Элинор.

Мегги обратила внимание на то, что она часто говорила: «Боже мой!»

– Хотя бы кто-нибудь сказал: «О, какой живописный ландшафт!» или «Какой прекрасный замок!». Еще полчаса гробовой тишины, и я засну прямо за рулем.

Ее кофта по-прежнему была застегнута на все пуговицы.

– Я не вижу никакого замка, – пробормотала Мегги.

Но прошло несколько минут, и Элинор указала ей на замок.

– Шестнадцатый век, – заявила она, когда на склоне горы показались разрушенные стены. – Трагическая история. Запретная любовь. Преследование, смерть, тоска.

Элинор рассказала о битве, которая разыгралась здесь сотни лет назад. («Копая между этими камнями, точно обнаружишь кости и погнутые шлемы».) Она знала историю каждой колокольни. Некоторые из ее рассказов были такими странными, что Мегги морщила лоб, слушая их.

– Так все и было, поверь мне! – говорила потом Элинор, не отрывая взгляда от дороги. Особенно она обожала кровавые истории: о несчастных влюбленных, казненных на эшафоте, о князьях, заживо замурованных в стенах. – В наше время все тихо и спокойно, – сказала она, закончив очередной рассказ, от которого Мегги побледнела, – но всегда где-то таится темная история. Несколько столетий назад жизнь была более захватывающей.

Мегги не могла понять, что захватывающего было во времена, когда у людей, как рассказывала Элинор, был единственный выбор между смертью от чумы и гибелью от рук проходящих через селение солдат. Но, увидев руины какого-нибудь замка, Элинор от возбуждения заливалась румянцем, а когда она заводила рассказ о воинственных князьях и жадных епископах, наводивших некогда страх на жителей этих гор, через которые теперь вела асфальтированная дорога, в ее обычно тусклых глазах загорался огонек.

– Дорогая Элинор, очевидно, что вы родились не в своей истории, – заявил Сажерук после долгого молчания.

– Не в своей истории? Вы имеете в виду – не в свое время? Да, подобная мысль мне тоже приходила в голову.

– Называйте это как хотите, – сказал Сажерук. – В любом случае вы найдете общий язык с Каприкорном. Он тоже любит такие истории.

– Мне понимать это как оскорбление? – обиженно спросила Элинор.

Подобное сравнение, похоже, ей не понравилось, потому что она почти час молчала, и Мегги снова ничто не отвлекало от ее страхов перед ужасными видениями, поджидавшими ее в каждом туннеле.

Начало смеркаться, когда горы были уже позади и за зелеными холмами появилось море. Оно поблескивало в лучах заходящего солнца, как кожа красивой змеи. Когда-то давно Мегги видела холодное, серое море, из-за ветра казавшееся бесцветным. Это море было совсем другим.