За пригоршню чар (ЛП) - Харрисон Ким. Страница 28

Голос у него звучал резко, и мне опять стало стыдно.

— Тогда в чем дело? — спросила я.

Лучше бы он этот вопрос поднял, когда мы на стоянке торчали, а не теперь, когда я рулила по окраинам незнакомого города, пытаясь найти дорогу в морях неоновой рекламы.

Он помолчал секунду, приводя в порядок мысли; юное лицо было задумчиво.

Мне восемнадцать, — сказал он наконец. — Ты знаешь, сколько это для пикси? Я теряю быстроту. Ты меня рукой сбила прошлой осенью, а Айви может меня в полете сцапать в любой момент.

У Айви реакции Пискари, мастера неживых вампиров, — в испуге возразила я. — А мне просто повезло. Дженкс, ты выглядишь классно. Ты вовсе не старый.

Рэйчел… — сказал он со вздохом. — Мои дети уже разъезжаются, у них появляется собственная жизнь. Сад начинает пустеть. Я не жалуюсь, — вскинулся он. — Это очень здорово, что ты тогда уступила мне желание, и я пожелал себе стерильность, потому что у пикси дети, рожденные в последние три года жизни родителей, очень редко живут долго — и Маталину убивало сознание, что рожденные ею детишки после ее смерти и недели не проживут. А наша маленькая Джозефина… Она уже летает. Даже она не выживет.

У него голос пресекся, и у меня перехватило дыхание.

С этим желанием и с садом в нашем распоряжении, — продолжил он, глядя прямо перед собой в лобовое стекло, — я могу не бояться за детей, когда нас с Маталиной не станет, и спасибо за это тебе.

Дженкс… — встряла я, не могла я уже это слушать.

Помолчи, — резко бросил он, гладкие щеки его вспыхнули. — Не надо мне твоей жалости. — Явно разозлившись, он высунул локоть в окно. — Я сам виноват. Меня это не заботило, пока я не познакомился с тобой и с Айви. Я старик! Плевать мне, как я выгляжу, я просто бешусь как черт, что вы ваш долбаный детективный бизнес будете вести еще хрен знает сколько, а я в нем быть не смогу! Вот почему я не вернусь. А не потому, что ты не сказала мне, кто такой Трент Каламак.

Я промолчала, в отчаяньи стиснув зубы. Не додумалась я, что он настолько стар. Посигналив, я повернула направо на набережную. Впереди громоздился мост, соединявший верхнюю и нижнюю части полуострова Мичиган, весь сверкающий и залитый огнями.

— Тоже мне, причина не вернуться, — сказала я неуверенно. — Я вон демонской магией балуюсь, а Айви — наследник Пискари. — Крутанув руль, я завернула к двухэтажному мотелю, буквой «Г» изогнувшемуся вокруг открытого бассейна. Я остановила машину под полинялым красно-белым навесом, осмотрительно пропустив перебегающих дорогу перед носом машины детишек в плавках и пластиковых надувных рукавчиках. С трудом поспевающая за ними мать благодарно помахала мне рукой. «Либо психи, либо вервольфы», — подумала я. На улице было градусов пятнадцать, не больше. — Что она, что я до завтра можем не дожить.

Он посмотрел на меня; злые морщинки на его лице слегка разгладились.

Ты до завтра не умрешь, — сказал он. Въехав на стоянку, я повернулась к Дженксу.

С чего ты так решил?

Дженкс расстегнул ремень и одарил меня косой ухмылкой, которая могла бы по озорству потягаться с Кистеновой.

— Ну, я же с тобой.

Я невольно застонала. Прямо сама на это напросилась!

Улыбаясь, он выбрался наружу, глянул на первые звезды, почти неразличимые сквозь городское марево. На затекших от долгого вождения ногах я вслед за ним пошла к крохотному офису. Внутри не было никого — не считая впечатляющей подборки сувениров и буклетов. Расставив руки, Дженкс будто с голодухи бросился к полке с миниатюрными поделками, присущие пикси любопытство и желание все потрогать делали витрину просто неотразимой. Дверь за нами захлопнулась, и я едва успела стукнуть его в плечо, вырывая из блаженства и муки пиксийского экстаза.

Ой! — Он зажал ушибленное местом обиженно на меня глянул. — За что?

Сам знаешь, — сухо сказала я, с трудом сумев улыбнуться неприметно одетой женщине, вышедшей к нам через арочный проем из служебной комнаты. Оттуда слышался телевизор и пахло обедом… или, скорее, ужином — поскольку женщина была человеком.

Она удивленно моргнула, глядя на нас.

Чем могу помочь? — спросила она неуверенно, поняв, что мы внутриземельцы. Макино — городок туристский, и вряд ли достаточно большой, чтобы здесь селились толпы внутриземельцев.

Нам нужен номер на двоих, — сказала я, беря ручку и карту регистрации. Над первым вопросом я задумалась. Ну, пойдем вдвоем под моей фамилией, — решила я, записывая крупным почерком в графу «Миз Рэйчел Морган». Женщина за стойкой поморщилась, глядя мне через плечо — там довольно громко звякали глиняные и металлические безделушки, когда их снимали с полок и ставили обратно. — Дженкс, номер нашей машины не посмотришь? — попросила я, он выскользнул в дверь, колокольчик из ракушек громко звякнул.

— Двести двадцать, — холодно сказала регистраторша. Класс! Дешево, нечего сказать. Какая прелесть эти провинциальные городки в межсезонье…

— Мы здесь на ночь останавливаемся, не на неделю, — заметила я, вписывая в графу адрес нашей церкви.

Это и есть за ночь, — нагло заявила она. Я вскинула голову.

Двести двадцать в не сезон?

Она пожала плечами. Обалдев, я ненадолго задумалась.

— Скидки по страховке от «ВерСтраха» у вас нет?

В глазах у нее появилась издевка.

— Мы предлагаем скидки только для Американской Автомобильной Ассоциации.

Я поджала губы, к щекам прилила кровь. Незаметно сжав руку, я сняла ее со стойки, чтобы не видно было перевязанных пальцев. Черт-черт-черт. Какая прелесть этот провинциальный менталитет… Она нарочно задрала цену в надежде, что мы отсюда уберемся.

— Наличными, — нагло добавила она. — Карточки и чеки мы не принимаем.

Треснутая табличка у нее за спиной утверждала, что принимают, но теперь я не собиралась отсюда уходить. У меня гордость есть, а деньги в сравнении с ней — ничто.

— Номер с кухней у вас имеется? — поинтересовалась я, внутренне кипя. Двести двадцать баксов — немалый кусок моей наличности.

— Это еще тридцать долларов, — сказала она.

— Ну еще бы, — пробормотала я. В ярости рванув застежку сумки, я отсчитала двести пятьдесят баксов, и тут вошел Дженкс. Он глянул на деньги у меня в руках, на самодовольную регистраторшу, на мою злобную рожу, и мгновенно все понял. Черт, да он наверняка все слышал, с его-то слухом.

Он бросил взгляд на фальшивую камеру наблюдения в углу, потом на стоянку через стеклянную дверь.

— Похоже, Рейч, мы в прайм-тайм попали, — бросил он, записывая в карту автомобильный номер привязанной к стойке ручкой. — Кто-то буквально только что надул в бассейн, а из душа аж досюда несет плесенью. Если поторопимся, еще успеем заснять мост на закате для начальных кадров.

Рука регистраторши, выкладывавшей на стойку ключ, внезапно дрогнула.

Дженкс щелкнул крышкой телефона.

— У тебя с последней нашей остановки номер окружного отдела здравоохранения сохранился?

Я изобразила на лице усталое смирение.

— В блокноте записан. А с начальными кадрами не торопись — рассвет тоже пойдет. Помнишь, как Том кипятком писал, когда мы сожгли пленку, не дав ему весь мир оповестить, где обслуживание самое похабное.

Регистраторша посерела. Я бросила карту на стойку и взяла поцарапанный ключ с пластиковой биркой. Брови сами поднялись: тринадцатый номер, просто блеск.

— Спасибочки, — сказала я.

Дженкс шустро забежал вперед:

— Позвольте, миз Морган.

Он грациозно придержал дверь, и я гордо вышла.

Каким-то чудом мне удалось сохранить серьезную мину, пока дверь не захлопнулась, но тут Дженкс прыснул, и я сломалась.

Спасибо, — выдавила я между приступами сдавленного хохота. — Господи, я ей чуть в рожу не залепила.

Всегда, пожалуйста! — Дженкс оглядел ряд дверей, остановившись на последней — втиснутой в короткую перекладину «Г». — Можно, туда я микрик перегоню?

Он это более чем заслужил, — подумала я и оставила его возиться с машиной, а сама пошла через темную стоянку, по инерции злясь на детей, шумно возящихся в бассейне. Воду подсвечивали, и отражающиеся от раскрытых зонтиков огни выглядели призывно. Не такая бы холодина, я бы спросила Дженкса, умеют ли пикси плавать. Бог с ним, с синим носом и мурашками на коже, а посмотреть на Дженкса в плавках хотелось бы.